Дело о Золотом городе - Лариса Куницына

— Скорее всего, так оно и было, — согласился Марк.

Ещё немного поговорив с виконтом, Марк простился с ним, и они с Джин Хо отправились в обратный путь. На улице уже стемнело, но пока всё вокруг окутывали синие сумерки, и можно было обойтись без фонаря или факела. По сторонам дороги вздымались деревья, в кустарнике подлеска слышались шорохи, и Марк настороженно смотрел туда, опасаясь и всё же желая увидеть рядом человека в чёрном плаще с железным лицом. А впереди уже виднелись огни города, откуда доносились крики и шум, где-то лаяла собака.

— Что ты думаешь обо всём этом? — спросил Марк, покосившись на Джин Хо.

Лис шёл с беспечным видом, но изредка всё же бросал внимательный взгляд в чащу обступившего их леса, и его зрачки в этот момент вспыхивали зелёными огоньками.

— То же, что и ты, — ответил он. — Какое-то тайное сообщество пытается сорвать строительство. Отсюда вопросы: почему? Кто они такие? Действуют по своей инициативе или по заказу? И какую цель они выберут следующей? В общем, пока вопросов больше, чем ответов. Но я уверен, что это не призраки, а люди, опытные преступники, они хорошо организованы, но их немного, иначе они устроили бы здесь настоящий террор. Хуже, что, не добившись результата с помощью поджогов и убийств, они могут решиться на крупный теракт, который не удастся списать на несчастный случай. Знаешь, что-то, что действительно ужаснёт всех. И, коль скоро, они начали играть на суевериях, то следует ожидать, что они попытаются убедить всех, что город проклят. Они же об этом писали в своих записках. Что можно сделать, чтоб напугать ваших людей?

Марк задумался, а потом прибавил шагу.

— Если ты прав, — произнёс он на ходу, — то проще всего лишить нас покровительства высших сил, убедить, что святая Лурдес не желает существования этого города. В прошедшей войне она дважды вмешивалась в ход военных действий, ясно давая понять, что не хочет сражения, и каждый раз мы смиренно отступали, хотя были готовы к бою. Следующей целью может стать её храм.

— Учитывая, что она является святой и для алкорцев, то это встревожит и их, — согласился Джин Хо, поспешив за Марком.

Они вернулись на Королевскую площадь и сразу же отправились к маркизу Вайолету. Тот внимательно выслушал Марка и кивнул.

— Я уже думал об этом, — сообщил он, — и потому усилил охрану королевского дворца и храма святой Лурдес, а заодно отправил вестового к графу Ангрену, потому что они строят в своей части города храм Деве Лардес.

— Я прошу вас укрыть охрану от глаз прохожих, — проговорил Марк. — И выставить вокруг соглядатаев. Может, нам удастся заманить их в ловушку.

— Я велю стражникам переодеться мастеровыми и смешаться с рабочими на стройке. Часть будет находиться на улице, — деловито кивнул маркиз. — Мы будем начеку.

Убедившись в том, что он знает, что делать, они удалились и отправились в дом Марка, потому что лис снова начал жаловаться, что от голода у него живот прилип к позвоночнику.

Едва они вошли в ворота, как услышали знакомый голос и увидели, что от дома по аллее к ним со всех ног мчится Эдам.

— Ваше сиятельство! — радостно вопил он, размахивая руками. — Наконец-то!

— Откуда ты здесь? — ворчливо поинтересовался Марк, стараясь не выдать, как он на самом деле рад видеть своего второго оруженосца, по которому успел соскучиться.

— Мы прямиком из луара! — выпалил юноша и радостно взглянул на Джин Хо. — Заехали посмотреть на Лардес, о котором там только и говорят, а потом перешли на наш берег и узнали, что и вы здесь! Это же здорово, что мы завернули сюда по пути в Сен-Марко, потому что я прямо сейчас, вот с этого самого момента могу вернуться к своим обязанностям!

— Мы — это кто? — уточнил Марк, направившись к дому, а Эдам, прыгая от счастья, крутился рядом, как щенок.

— Я и молодой граф Лануор. Мы очень сдружились за время путешествия.

— И как ваша тяжба?

— Всё прекрасно! Дело его отца пересмотрено, приговор отменён. Альдор даже предлагал ему остаться при дворе, говорил, что в качестве компенсации пожалует земли и должность, но Ортант отказался. Он сказал, что вырос в Сен-Марко и будет скучать по своей семье. Моё участие, кстати, тоже было оценено! Мне тоже предложили остаться. Энфер сам обещал мне золотые ножны и службу, но я сказал, что хочу вернуться к вам!

— Глупо! — пожал плечами Марк. — Ты мог восстановить доброе имя своего рода и получить место при дворе.

— То есть как глупо? — обиделся Эдам. — Вы бы сами бросили ради такого своего покровителя?

— Я бросил, — пожал плечами Марк, — потому что у барона должен быть замок, иначе он нищеброд.

— Вы дразните меня! — воскликнул юноша. — Вы же знаете, как я к вам привязан! Если б я остался, то, кто знает, когда бы мы снова встретились! Я хочу служить вам! Вы сами решите, когда пожаловать мне рыцарское звание, и именно из ваших рук я хочу его получить! И ради этого я готов подождать пару лет!

— Пару лет? — остановился Марк. — Сейчас не война и вряд ли жизнь подкинет тебе возможность совершить удивительный подвиг, который даст тебе право на досрочное получение золотых шпор. Потому четыре года, как минимум.

— Что? — ужаснулся Эдам. — Четыре? После того, как я столько раз проявлял свою беспримерную преданность вам?

— Ладно, три, и не днём меньше, — уступил Марк и пошёл дальше.

— А какой сейчас день? Я посмотрю в календаре и запишу, чтоб вы не забыли сдержать своё слово и ровно через три года…

— Шевелись! — перебил его Марк и поднялся по ступеням крыльца, где их уже ждал Ортант.

На его лице Марк увидел радостную улыбку, что было необычно для этого сдержанного молодого человека.

— Я рад вас видеть, граф, — улыбнулся Марк, но тот покачал головой.

— Для вас я по-прежнему Ортант, ваше сиятельство. Теперь я могу с гордостью носить своё родовое имя, но вряд ли воспользуюсь этой возможностью, поскольку остаюсь на службе.

— Эдам сказал, что вы отказались от места при дворе альдора.

— Остаться в этом змеевнике и каждый день видеть лица тех, кто погубил мою семью? Я добился справедливости и этим вполне удовлетворён. Я подданный короля Жоана и предан ему всем сердцем. Что мне делать у альдора? К тому же, думаю, что предложение остаться было лишь жестом миролюбия и показным желанием загладить свою вину. Он догадывался, что я не соглашусь. Да если б я и остался, меня там вряд ли