Лаврентий Берия. Оболганный Герой Советского союза - Евгений Толстых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К 1938 году Грузия по уровню образованности населения выходит на одно из первых мест в Советском Союзе. А по числу студентов на тысячу человек населения Грузия обогнала Англию и Германию. В городах начался переход от всеобщего начального к семилетнему образованию, и даже в деревне большинство населения теперь умело читать и писать.
Обратите внимание: на дворе стоял «кровавый» 1937 год. А Берия, к слову, не входил в состав «расстрельной» тройки! Хотя это была чуть ли не почетная прерогатива Первого секретаря ЦК! Может быть поэтому у него были, как бы сегодня сказали, «неприятности по работе». Нет, «созидательная» часть функционировала, как хорошо отлаженный механизм. Берия оказался как раз тем человеком, который «заставлял всех делать то, что они умеют». Кажется, такую формулу идеального управления вывел американец Ральф Эмерсон.
Но вот по части партийной бюрократии и закулисных интриг…
От каждого – по способностям
…История больше напоминала склоку, так ее оценил Сталин, хотя с этой, несколько легковесной оценкой можно и не согласиться. Но для нас важно, что фигуранты конфликта обладали различными взглядами на главное – СУТЬ ВЛАСТИ. И как бы ни казалось, что правота одного из участников бесспорна, а позиция оппонирующей стороны «шкурна», «барахольна» и попросту преступна – время рассудило по-своему.
Впрочем, мера исторического «времени» – категория весьма субъективная: для кого-то «давно пора», а для иных – «время пока не пришло».
В 1931 году ЦК ВКП(б) объявил о грубых политических ошибках и извращениях, которые были допущены партийным руководством Закавказья. Среди руководящих кадров, как Закавказья, так и республик, наблюдались элементы «атаманщины» – беспринципной борьбы за власть. Родоплеменной строй имел глубокие корни в регионе и приводил к созданию социализма с «кавказской спецификой», когда личные, узкогрупповые и клановые интересы ставились выше национальных и общественных. «Кумовство» было чуть ли не идеологической основой.
10 июня 1932 г. на Бюро ЦК КП Грузии рассматривался вопрос о групповщине наркома просвещения Грузии Марии Платоновны Орахелашвили и других, которые, как говорилось в постановлении Бюро, «путем распространения ложных слухов пытались противопоставить ЦК Грузии Заккрайкому и дискредитировать отдельных руководителей ЦК и Тифлисского комитета (в частности тов. Берия)».
Нарком просвещения Грузии Мария Платоновна Орахелашвили – жена первого секретаря Заккрайкома Мамия Орахелашвили. Люди они были весьма заносчивые даже по кавказским меркам. Мол, «мы из дворян и из интеллигентов, а этот Лаврик откуда взялся – быдло безродное…»
Супругов Орахелашвили в Грузии окружал обустроенный быт, атмосфера чинопочитания и даже наследственного «чинопоклонения», ради сохранения чего и был затеян «антибериевский скандал» 1932 года.
«…А суть вопроса была в том, что менее года назад всем им дали крепко по загривкам за неукротимую склонность к групповщине и кумовству при подборе кадров (вообще-то это абсолютно неизлечимая хроническая болезнь не только Грузии и в целом Закавказья, но и всего Востока, не говоря уже о России). Но, тем не менее, Мамия Орахелашвили, вторично став первым секретарем Заккрайкома, вновь пошел на поводу у своей жены и протащил ее кандидатуру в наркомы. Ну ладно бы только это. А то ведь сиятельная мадам тут же начала тянуть к себе всех родственников и знакомых, а дело просвещения в Грузии не сдвигалось с мертвой точки. Ее одернули по партийной линии. В ответ не в меру заносчивая Мария Платоновна пустила, как ей тогда казалось, самое страшное для Берии оружие – слухи о работе Лаврентия Павловича в муссаватистской контрразведке. Хотя, давно пребывая в «старых большевиках» Закавказья, она прекрасно знала, что все подозрения с Берия были сняты еще в 1920 г., когда он работал в Азербайджане, сняты решением Бюро ЦК КП Азербайджана после тщательной проверки и подтверждения данных Лаврентия Павловича несколькими свидетелями». (Арсен Мартиросян, историк)
Мало того, в начале 30-х Л. Берия писал Г. Орджоникидзе:
«Вам хорошо известно, что в мусаватистскую разведку я был послан партией и что вопрос этот разбирался в ЦК АКП(б) в 1920 году, в присутствии Вас, т. Стасовой, Каминского, Мирза Дауд Гусейнова, Нариманова, Саркиса, Рухулла, Ахундова, Буниат-заде и других (в 1925 году я передал Вам официальную выписку о решении ЦК АКП(б) по этому вопросу, которым я был совершенно реабилитирован)».
Вот почему и появилась в решении Бюро ЦК КП Грузии формулировка «пытались противопоставить ЦК Грузии Заккрайкому и дискредитировать отдельных руководителей ЦК и Тифлисского комитета (в частности т. Берия)».
«Красавица Мария» получила выговор и была освобождена от занимаемой должности. Но не угомонилась, а поехала в Москву, в ЦКК к Ярославскому. А Мамия написал письма Сталину и Орджоникидзе с ультиматумом об отставке: или я, или Берия, но жену назначить министром.
Берия же ни доносов, ни жалоб никому не писал.
СТАЛИН, прочтя письма Орахелашвили, сообщал Кагановичу:
«…Мое мнение: при всей угловатости в “действиях” Берии – не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать… Уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали “его” людей), а не интересы дела и положительной работы…»
Прав был Иосиф Виссарионович. Но не до конца последователен. Впрочем, не нам судить «с горы» прошедших лет…
Мамия Орахелашвили умотал в Москву – на должность заместителя директора Института Маркса – Энгельса – Ленина (в то время там формировалась компания оппозиционеров-интеллектуалов, готовивших теоретическое обоснование для не столько антисталинского, сколько антигосударственного заговора и переворота). Чуть позже подъехала и его жена – на должность начальника Управления высшей школы народного комиссариата просвещения. Ее «пригрела» вдова Ленина, она же старая троцкистка Надежда Константиновна Крупская.(Арсен Мартиросян).
В августе 1935 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление:
«Признать необходимым полное издание сочинений тов. Сталина и поручить Институту Маркса – Энгельса – Ленина совместно с отделом партийной пропаганды и агитации по согласованию с т. Сталиным разработать план издания».
Заместителем директора ИМЭЛ был тогда Мамия Орахелашвили. Но он и прочие так «поторопились» выполнять постановление ЦК, что первый том Собрания сочинений Сталина был подписан в печать только 11 лет спустя, после войны (предисловие автора к первому тому датировано январем 1946 года).
Вот вам и «культ личности»… И таких примеров история хранит множество!
Так что Берия, сам того не желая, был объектом интриг, которые в определенных кругах называли «политическими», хотя от этих склок за версту несло шкурным интересом. А Лаврентию Павловичу было не до этого.
«Хочу добавить, – пишет Юрий Мухин, – что какую бы должность Л. П. Берия ни занимал, он всегда строил. Это он превратил Тбилиси в столицу – начал строить дворцы и жилье. Провел водопровод и канализацию…»
А сколько было задумано и начато: новый дворец Правительства; железная дорога от Гори до Сталинири (Цхинвали); организация Академии наук; установка нового телескопа для первой в СССР высокогорной астрономической обсерватории в Абастумани. И это все – усилиями Лаврентия Берия! Но пришлось остановиться… Интересы большого государства не ограничивались одной, хоть и значимой, но маленькой Грузией.
А почти одновременно с Лаврентием Берия в партийном аппарате ВКП(б) торил себе тропу его АНТИПОД – Никита Хрущев. Но если Берия, поднявший за 6 лет захудалую окраинную республику на высочайший экономический и культурный уровень, был востребован Центром по результатам своей работы, то АНТИПОД пробивал себе дорогу во власть интригами, подлостью и ложью.
Рассказывают, что, рассуждая об управлении СССР в хрущевское десятилетие, премьер-министр Англии Уинстон Черчилль однажды выразился так: «Я принципиальный противник Советов и 25 лет борюсь с ними. Но за 25 лет я не причинил им столько вреда, сколько принес России Хрущев».
Ты кто, Никита?
«Ложь и коварство – прибежище подлецов и трусов».
ЧестерфилдНаверное, пришла пора уделить несколько страниц персонажу, политическая, да и просто биологическая живучесть которого в непростую Сталинскую эпоху вызывали и вызывают до сих пор определенное недоумение. Откуда и как проникла во властный коридор эта малограмотная, никчемная, переполненная интригами, глупостью и подлостью фигура?
Его друзья, долгое время заправлявшие в НКВД-МВД-МГБ – Ежов, Серов, Игнатьев, – основательно «освежили» архивы, преобразив изобилующую темными пятнами биографию своего патрона в «светлый путь». Но воспоминания неангажированных современников и исследования энтузиастов истории позволяют посветить в темном погребе по имени «Хрущев».
