Итоги № 50 (2012) - Итоги Итоги

— Респонденты охотно идут на контакт?

— Чем меньше населенный пункт, тем охотнее. В Москве сложнее всего: реже открывают двери, везде домофоны, злобные консьержки и так далее. В элитные дома и загородные поселки вообще не зайдешь — там КПП, охрана. Поэтому из наших опросов естественным образом выпадают самые верхние категории и самые низшие.

— Интервьюеры, скажем, могут сами, на коленке, анкеты заполнить?

— Конечно, могут. Но для предотвращения этого есть своя система контроля. Первое правило — тщательный подбор людей. Например, студентов неохотно берем, у них ответственности маловато, опыта тоже. Второе: в каждом опросе есть специальные вопросы-ловушки, по которым можно установить, действительно ли проводился опрос. Есть и телефонный контроль: интервьюер обязательно должен предупредить респондента, что ему будут звонить, проверять факт интервью, и взять номер его телефона. Одни компании по пять процентов обзванивают, кто-то десять, мы — пятнадцать, а если заподозрим, что что-то сделано на коленке, то и сто процентов можем обзвонить.

— Но данные Росстата, на основе которых вы делаете общенациональную выборку, величают «большой ложью»...

— Лишь ленивый не пинает Росстат, но они делают, что могут. У нас, например, перепись добровольная, а в большинстве стран, в том числе западных, — обязательная, уклонение от участия в ней карается штрафом. Ведь если собраны кривые статданные, то и, допустим, решения по бюджету, основанные на них, тоже будут хромать… Как участник рабочей группы Росстата по опубликованию итогов последней переписи могу засвидетельствовать, что по стране в целом она прошла значительно лучше, чем предыдущая в 2002 году. Но вот в столице она прошла хуже, и главная проблема — в неадекватном финансировании. Были выделены практически одинаковые средства на оплату переписчиков в провинции и в Москве. Если для глубинки это была приличная сумма, то для Москвы — скорее мелочь, карманные деньги. Поэтому данные в основном собирались по так называемым домовым книгам, без контакта с переписываемыми.

— Вопрос на засыпку: для чего открывают данные соцопросов?

— Во-первых, девяносто пять процентов опросов не имеет смысла закрывать. Они совершенно неопасны ни для кого. Ничто не рухнет, если эту информацию предать гласности. Так что у нас информационная политика такая: разрешено все, что не запрещено. Мы публикуем все, кроме того, что по каким-то причинам публиковать не следует. Почему не следует? Как правило, коммерческие заказчики запрещают все публиковать, некоммерческие разрешают все, а государственные порой просят кое-что публиковать с некоторым сроком давности, который, впрочем, довольно быстро истекает.

Во-вторых, опросы нельзя закрыть просто потому, что они уже однажды появились: люди приобрели вкус, и закрыть опросы уже невозможно. Это как ящик Пандоры: когда-то их не было — а теперь ящик открыт, и его уже не закроешь. Все равно появятся люди, команды, компании, которые будут делать это, но, возможно, не так профессионально. Пример: в ходе последнего выборного цикла появилось большое количество «независимых гражданских проектов», групп, которые попытались проводить опросы, не имея для этого ни знаний, ни ресурсов, а только большое желание и «революционное чутье». Например, «Гражданин Социолог». Это был просто дикий трэш с точки зрения методологии, но очень уж хотелось ребятам показать: вот они, настоящие, народные, честные опросы! Между тем результаты опроса просто не могут быть честными или нечестными, если они получены с нарушением методологии. Они в этом случае ничтожны и неинтересны. Это как в суде: если вы получили доказательства с нарушением процессуальных норм, то ваши доказательства даже не рассматриваются.

И последнее: мы живем в век кризиса идеологий. Большие идеологии ранней индустриальной эпохи — правая, левая, либеральная — по большому счету исчерпали себя. Жизнь не укладывается в прокрустово ложе тех идеологий, которые были придуманы по совершенно другому поводу более двухсот лет назад. К чему могут апеллировать журналисты, политики, комментаторы, народные трибуны? К пролетариату, де-факто отсутствующему, и повторять прогнозы Маркса, которые многократно не оправдались? Или к идее доброй старой фритредерской Англии или Америки, которую поднимают на щит консерваторы? Или к свободе, равенству, братству? Это все игра. Консервировать нечего, сама социальная ткань давно изменилась. Теперь место высшей истины заняло народное мнение: народ хочет того, народ хочет этого. А как узнать, чего хочет народ? Обращайтесь, мы вам поможем.

Будет что вспомнить / Политика и экономика / Что почем

Будет что вспомнить

/  Политика и экономика /  Что почем

15,5 тыс. рублей готов потратить среднестатистический взрослый россиянин в грядущие новогодние каникулы. Это на 8,6 процента больше аналогичного показателя прошлого года. Таковы результаты исследования компании Deloitte. Из вышеназванной суммы 7,1 тысячи рублей составляют расходы на подарки, 5,8 тысячи — траты на еду и напитки, и 2,6 тысячи — на развлечения. Больше всего средств наши сограждане планируют потратить на подарки. Интересно посмотреть на смену предпочтений именно в этом плане. В канун кризиса 2008 года россияне заявляли, что хотят получить на Новый год в подарок деньги, косметику, парфюмерию, одежду, обувь, ювелирные украшения, часы. Сейчас из этого списка остались только деньги. Далее самыми желанными подарками стали путешествия и смартфоны — из области развлечений. Чем это объяснить? «Деньги на досуг могут тратить и богатые, и бедные, — комментирует тренер Института групповой и семейной психологии и психотерапии Марк Сандомирский. — Первая категория — это люди, чьи затраты на праздник не превышают их средний доход за 1—2 недели. И в крупных городах таких немало, а ведь считается средний показатель по стране. Но и малообеспеченные россияне в удовольствиях себе не отказывают, у нас принято отдыхать на широкую ногу. Многие не уверены в завтрашнем дне и, чтобы снять напряженность, не экономят на праздниках, рассуждая так: пусть потратим последнее, зато будет что вспомнить. У большинства россиян мотивация именно такая».

15 тысяч рублей — такова сейчас средняя месячная зарплата во многих регионах России, например во Владимирской и Смоленской областях. На эти деньги можно накупить в магазине продуктов, чтобы устроить большой праздник дома, а потом еще все каникулы ходить в кино. Или приобрести недельный тур в Египет. Дело вкуса.

С госучастием / Политика и экономика / Что почем

С госучастием

/  Политика и экономика /  Что почем

44 процента — то есть почти каждый второй россиянин спит и видит себя в числе работников «Газпрома», рапортует ВЦИОМ. Опросив 1600 человек по всей стране, социологи обнаружили, что в пору кризиса наш человек все сильнее доверяет стабильным госкомпаниям. Помимо газового гиганта в число самых желанных работодателей вошли «Роснефть» (29 процентов) и Сбербанк (25 процентов). Понятно, что наши госкомпании не резиновые.

Возьмем, например, «Газпром». На конец 2011 года в его системе работало более 404 тысяч человек. Численность экономически активного населения в стране составила на тот момент около 75 миллионов человек. Проводим несложные арифметические действия и получаем: 33 миллиона наших сограждан не прочь поработать в кузнице нашего национального достояния. По грубым прикидкам выходит, что на каждую должность, имеющуюся в структуре газового гиганта, готовы подать резюме по 82 соискателя. А теперь посчитаем количество открытых вакансий от всех газпромовских «дочек», представленных на портале hh.ru. Сейчас в базе сайта 410 позиций на любой вкус — от системного администратора до главного специалиста по строительству компрессорных станций и наземных сооружений газопроводов. Получается, что конкурс на каждую из них гипотетически может составить порядка 80 тысяч человек.

«Во-первых, мы переживаем бум госкапитализма, налицо рост влияния госкомпаний. Во-вторых, у людей бытует мнение, что в госкомпанию главное попасть, а уволить оттуда, мол, могут только за серьезные огрехи», — комментирует выкладки ВЦИОМ Рустам Бостанов, консультант из компании Ward Howell.

Чему удивляться: работать на государство на Западе тоже считается престижным. Но там почетно иметь и собственное дело! В России же на частника все еще смотрят косо — и власть, и граждане. Вот и льнет россиянин ко всему, что у нас с приставкой «гос».