Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Дем

В целом гараж и рабоче-жилая каморка выглядели одинаково — порядок, чистота, продуманное удобство.

— Насмотрелся? — в улыбке старика сквозило понимание — Оценил?

— Оценил — признал я.

— И высока оценка твоя? Тут теперь только про тебя и говорят. Человек мол хоть сильный, молодой и даже не тупой.

Я рассмеялся:

— Надо же… Разошлась по Бункеру моя присказка.

— А такое не каждый день услышишь — в ответной усмешке было куда меньше веселья — Молодые у нас есть. Сильных среди них хватает. А вот ума нет совсем… Глянешь на них… и аж горечь к сердцу подкатывает. Жалко молодых. И на кой нарожали детишек безмозглых, прости меня Господь за слова такие…

Поморщившись, я промолчал.

— Так насколько высоко оценил гараж и каморку мои?

— Оценил высоко — медленно кивнул и, помедлив, покачал головой — Так высоко оценил, что сразу сделал пару выводов.

— И что за выводы такие?

— Первое — вы скорей всего человек в Бункере почти незаменимый и поэтому пользующийся в Замке определенной властью. При этом вы в эшелоны власти не рветесь, предпочитая оставаться на земле и выполнять важную работу.

— Ого… это все два твоих вывода?

— Нет. Второй мой вывод прост — в экспедицию вы рветесь сами, но вряд ли на это было получено одобрение из Замка. Скорей всего вы пошли наперекор их воле. Но сделать они ничего не могут — тут ведь не тюрьма и уйти вправе каждый.

— Хм… это откуда же такой вывод? Печка тебе моя шепнула? Или чайник просвистел?

— Нет — рассмеялся я — Все стало ясно, как только мы заговорили в первый раз. Не успели познакомиться, а вы тут же в категоричной форме заявили, что отправляетесь в составе экспедиции. Видимо недавно был какой-то неприятный разговор? — я глянул в стоящее под столом мусорное ведерко, где виднелся одинокий окурок и кучка еще влажной вроде как заварки.

— Был разговорчик неприятный — подтвердил Виккентий — Даже два, если считать короткую перепалку с Миленой.

— Работаете с ней?

— Ученица моя. И учитель. Во всем здешнем ей я помогаю разобраться. А во всем новомодном и электронном — она мне. Вот только я с трудом науку новую схватываю. Видать мозги от возраста совсем уж закостенели, раз в компьютерах ваших разобраться не получается.

— А зачем? — удивился я и широким жестом обвел все вокруг — Тут нужна прикладная механика. Без нее Бункер умрет. А без компьютеров — нет. Вполне себе будет жить. Но мы говорили о другом.

— Я отправляюсь с вами! — отрезал старик.

Я с сожалением развел руками:

— Нет. Не отправляетесь.

— И этот туда же! Да в Бункере и без меня хватает тех, кто способен трубу залатать и шестерню подтолкнуть!

— А есть умельцы, что в движках вездеходных лучше вашего разбираются?

— К-хм… — кашлянув, старик разлил желтоватый здешний «чай» по стаканам и придвинулся чуть ближе — Ты пойми, Охотник… засиделся я тут. Тридцать с лишним лет безропотно тяну лямку. Сколько лет жизни мне еще осталось?

Я пожал плечами:

— Может год. Может еще лет двадцать. Кто знает? Но если отправитесь со мной, то назад скорей всего не вернетесь.

Заглянув мне в глаза, Виккентий недоуменно моргнул:

— А ведь ты на самом деле так считаешь, Охотник.

— Считаю — кивнул я — Шансы на возвращение невелики. Я еще не видел карту с расположением других убежищ, но…

— Карту принесут — обнадежил меня старый механик и пододвинул стакан — Ты отведай чайку-то. Есть в нем сладость, но она не от сахара. Его тут нет ни крупицы. А вот снежный мох, если его правильно собрать и подсушить, собственную слабость дает. Годы на это ушли, но своего я добился и чай теперь пью здешний.

Подув на чай, я сделал небольшой глоток и удивленно хмыкнул:

— Сладковатый… не сладкий, а едва сладковатый. Но пить приятно.

— Вот видишь!

— А почему в Холле такой чаек не пьют? — поинтересовался я и Виккентий досадливо поморщился:

— А то ты сам не знаешь? Политика Замка только-только меняться начала — и лишь благодаря тебе. Расшевелил ты это сонное царство. Так касательно меня и экспедиции…

— Виккентий… если вам не безразлична судьба живущих здесь людей — медленно произнес я — То вы останетесь в гаражном рабочем кабинете и еще годы и годы будет и дальше чинить важнейшую для выживания всего поселения технику. Я понимаю почему вы рветесь туда в снежные просторы… поверьте — понимаю. Я сам такой. Вот только есть те кому можно совершать такую глупость — и это я — и есть те кому нельзя — и это вы. Отправить в возможно безнадежный опаснейший поход опытнейшего механика-практика, способного содержать все это хозяйство в идеальном порядке… такой расклад событий бывает только в глуповатых фантастических боевиках. Но мы в реальной жизни. И поэтому в экспедицию отправятся пешки, но никак не крупные штучные фигуры.

— А ты, стало быть, тоже пешка?

— Я? Я скорее заноза — рассмеялся я и протянул опустевший стакан обратно — Можно еще чайку?

— А чего не налить хорошему человеку? — хмыкнул Виккентий.

Налив мне свежую порцию, он задумчиво поглядел на мою машину сквозь стекло своей обжитой клетушки, несколько раз хмыкнул, пару раз кашлянул и… его лицо начало меняться на глазах. Подбородок чуть опустился, складки у переносицы разгладились, глаза перестали быть столь колючими, а брови разошлись. Старый механик уже не на внешнем, а на внутреннем душевном уровне прямо сейчас отказывался от своей решимости добиться от меня включения его в состав экспедиции. Другие бы продолжили хриплый спор, но этот старик все понял правильно, причем понял не то, что эту стену не прошибить, а осознал всю верность моих доводов. При это его лицо не стало опечаленным, а вернул себе скорей всего свое постоянное выражение умной деловитости и практичности. Старый механик отбросил переживания и занялся своей прямой работой. И доказал это последовавшим предложением:

— Ну раз не я тебя, а ты меня убедил, то чего тут задницы греть в тепле? Пойдем изучать машину твою…

— А пойдем — согласился я и приподнял стакан — С посудой можно?

— С этой — нельзя! Тут стекло — а там сталь ледяная и перепад температур! — отрезал старик и выудил из-под стола алюминиевую кружу с обмотанной веревкой ручкой — Переливай вот сюда и пошли. А я тебе еще кипяточка сверху плесну.

Через несколько минут мы уже стояли в освещенном и едва слышно гудящем салоне вездехода. Поток теплого воздуха стремительно вытеснял холод из машины — даже несмотря на открытую дверь. Надвинув поглубже шапку, Виккентий, встав посередине, медленно поворачивался вокруг себя и задумчиво кивал, то и дело загибая очередной палец. Закончив, он поглядел на сжатый кулак, посмотрел на потолок и повернулся ко мне:

— Помимо тобой заказанного тут еще немало чего сделать надо, Охотник.

— Например?

— Вот тут — он отошел к стене и руками очертил небольшое совсем пространство — Вот тут встанет буржуйка. Небольшая совсем.

— Дровяная печь?

— Она самая — кивнул Виккентий — Спорить будешь?

Подумав над его словами, я покачал головой:

— Совсем не буду.

— Значит на самом деле умный — старик удовлетворено кивнул — Идем дальше. Тут ты хочешь видеть койку на таком вот уровне. Хорошо, но я ее чуть приподниму, а под ней сделаем дровник. Запас колотых полешек вместится небольшой, но при небольшом везении сможете накопать валежника из-под снега. При небольшом везении вообще многое сможете сделать — при условии, что есть теплое место, куда можно вернуться и отогреться.

— Да — кивнул я — Да…

— А ты видимо из тех, кто любит почитать все продвинутое да чужое — старый механик не скрывал легкой насмешливости. Ударив ладонью о стену, он добавил — Ломается и эта техника инопланетная. Еще как ломается! Кое-какие неполадки можно устранить на месте, а кое-какие только в гараже. Все как у нас в общем.

Да — повторил я — Да…

Если мы застрянем где-нибудь у ледяной горы километрах так в двадцати от ближайшего известного нам теплого укрытия, то… ну я дойду. Наверняка дойду даже при минус сорока. Тут в мою пользу играет и возраст, и уже неплохое знание здешних реалий. Но вот остальные участники экспедиции сгинут по дороге.