Супер-женщина (сборник) - Соня Дивицкая

После выступлений, на фуршете, многие хотели подойти, обменяться визитками, задать маэстро вопрос. Кое-кто даже заметил, что Вадим пропустил круг шестой, и об этом тоже хотели спросить. Журналисты настроились на интервью, все искали Вадима и его очаровательную партнершу, но в банкетном зале ни Вадима, ни Светочки, ни той специалистки из Рязани не было.

Светлана Свиридова вернулась домой одна. В доме было тепло и тесно, это было особенное осеннее тепло и добрая приятная теснота, которые остались только в старых деревянных домах. Грушевое варенье пенилось в тазу. На столе была картошка, горячая, только что с огня. Картошка дымилась, масло таяло… Мама позвала детей:

– Ребята! Кушать!

Лампа оранжевым колхозным абажуром свисала над столом. От этого всего несло таким пронзительным уютом, что захотелось умереть. На кухне стало тесно, как в гробу, как курица общипанная над газовой горелкой Светочка стояла посреди своей уютной кухни и задыхалась.

Наконец она смогла двигаться. Развернулась и отправилась в свою комнату переодеться. Расстегивала нервно, раздраженно замок на юбке, крючки на блузке, срывала, стягивала узкие резинки капроновых колготок, ей все давило, все ее душило, не хватало воздуха, потому что в доме было от души натоплено и потому что не было возможности вдохнуть поглубже и закричать. Но дети были в доме, они уже прибежали к столу, поэтому Света молчала.

«Держи себя в руках, – повторяла она, – держи себя в руках. Сначала результат – потом все остальное».

Мадам Свиридова не удержалась. Что-то случилось у нее с ногами, они стали мягкими, подкосились, и она упала. Пыталась встать, хваталась за книжные полки, подтягивалась на руках, коробки, книжки, шкатулка с пуговицами, все падало… Она не смогла подняться и тогда закричала.

– Мама! – позвала Светлана. – Мама!

А мама испугалась, когда услышала, мама даже не сразу поняла, чей это голос, кто ее зовет. Крик получился грубый, гортанный, люди орут иногда очень страшно, когда им больно, и становятся похожи на животных. А у животных случается наоборот, я видела одну собаку, которая за минуту до смерти завыла человеческим голосом.

Приехали сестры. Принесли таз с кипятком, отпарили Свете ноги, стали массировать, растирали их водкой с перцем. Несколько часов, пока Света не начала шевелить пальцами.

– Как же я завтра? – Она испугалась тогда очень сильно. – У меня проект, я упаду на сцене…

– Не упадешь, – сказали сестры и накапали ей рюмку перцовки. – У тебя шмотки на завтра есть?

На следующий день Светлана Свиридова вышла на сцену вся в белом. Белый пиджак, белая юбка, белая блузка, белые туфли на шпильке. Единомышленники, все до единого, были в курсе последних новостей и ждали: упадет она без Вадима или нет.

«Мы знаем, ты сильная баба, если рядом с тобой сильный мужик. А кто ты без него? Покажи, мы посмотрим». Знакомые лица, раскиданные по рядам, она прекрасно видела, но не совсем их узнавала. Самое страшное было то, что теперь невозможно было понять: где чужие, а где свои.

И что же это получается? Хоть ты психолог, хоть кандидат ты наук медицинских, хоть ты лошадь ломовая – от страданий нет спасенья. И не увидишь ты себя как буковки в кроссворде с верхней полочки, а будешь жить точно так же, как все, – вслепую.

Вадим сидел в девятом ряду, возле своей новой женщины, и смотрел на Светочку очень внимательно. Ни на секунду он не отвернулся и чужую руку, которая ложилась на его ладонь, не чувствовал. Он даже вытирал платком пот, проступавший на его харизматичной роже. Он волновался, как тренер, который первый раз выпускает своего ученика на бой.

Почему он оставил ее так жестко? Нет, не жестоко, мужчины уходят, и в этом жестокости нет, а именно жестко… Неожиданно, резко, оставил и вывел на бой одну против всех? Светлана не понимала, но потом вспомнила детство, как в лодке с сестрами однажды каталась на Дону, а эти три коровы взяли и выбросили ее в речку. Ей было пять лет, она хлебанула воды, испугалась, а сестры загребали веслами и на нее из лодочки покрикивали: «Светка, плыви! Светка! Плыви, а то утонешь!»

Сестры тоже сидели в зале. У каждой в руке был плакат. На каждом – всего одно слово. У старшей – «Нас», у средней – «целая», у младшей – «рать». «Нас целая рать!» – так они ее поддержать решили, только средняя иногда шалила, не поднимала свой плакат. «Жлобихи, – думала про них Светочка, – бухгалтерши, колхозницы», – и это помогало непринужденно улыбаться и шутить.

А когда у нее закружилась голова и ноги снова стали наливаться пугающим теплом, она элегантно присела на краю сцены и рассказала сказочку. Это выглядело так интимно, спокойно, что никто никакого головокружения и никакой бледности на ее лице не заметил. К тому же у них, у психологов, так принято – на прощанье травануть какую-нибудь байку с тайным смыслом. Светочка случайно по ходу пьесы вспомнила одну крошечную сказку из детской книжки, которую она читала своим детям.

– Жила-была одна умненькая девочка… – Она вздохнула и улыбнулась грустно в девятый ряд, Вадиму. – Однажды ей подарили велосипедик. Двухколесный. Она немножко на нем покаталась и заскучала. А девочка была умненькая, взяла и прикрутила к своему велосипедику еще два колеса. Потом еще два, еще два, и так она развлекалась, пока у велосипедика не стало сто колес. «Какой крутой у тебя велосипедик, – говорили ей все, – стоколесный!» Но девочке опять стало скучно, потому что она была очень умненькая. Тогда она решила убирать потихоньку колеса. Сняла сначала два, потом еще два, и так все девяносто восемь, пока велосипедик снова не стал обычным, двухколесным. На нем она еще немножко покаталась, а потом и совсем его бросила. «Почему ты не катаешься на своем велосипедике?» – спросили у нее. И девочка ответила: «Теперь я умею кататься без велосипедика».

Про колесики всем понравилось. Сказку запомнили, Светочку тоже. Только она все эти шуточки с единомышленниками не разделила, сестры помогли ей выйти на парковку, подхватили за руки у машины и отвезли домой. Она отключилась на две недели. Ноги работали, парализации, слава богу, не было, но двигаться она не могла.

Свиридова Светлана, поклонник результатов и четких аргументов, все время думала: «Почему, ну почему Вадим меня оставил?..» Эти размышления были тяжелы, и ни на что другое не оставалось сил. Она не вставала с постели, не просила есть, ее кормили с ложечки и выносили подышать во двор.

А что там было думать? Время пришло – потому и оставил. Три года – это срок, за который и бизнес, и любовь проходят один виток спирали. А дальше нужно подниматься на уровень выше или опускаться до повторов… Это не я! Это психологи так говорят. Это Светлана Свиридова так себе ответила. «Вадим – молодец, судьбоносный мужчина! – наконец-то дошло до нее. – Он меня не бросил, он опустил».

После этого она встала и полетела своей дорогой. Открыла компанию и ушла в бизнес-тренеры, ей было проще строить жизнь по четким схемам, которые приносят стабильный результат.

И хорошо! А то бы так и прыгала у маэстро на подпевках, и не было бы у нее никакой «Свирели», и страшно даже представить, в кого она могла бы превратиться, если бы ей не на чем было играть.

А Вадима она сегодня видела. Так скажем, двадцать лет спустя. И встретились опять на конференции, и снова в Петербурге. Сегодня здесь большая туса психологов. И кто, вы думаете, ее спонсирует? Конечно, Альберт, тот самый Альберт, которому когда-то Вадим со Светой промыли мозг! Он постарался, пригласил специалистов со всей России, и даже иностранных консультантов. Аллан Пиз приедет, Гандапаса обещали, а сегодня гвоздем программы был Вадим, он прилетел почетным гостем.

Это был бенефис старой лисы, хотя, чует сердце мое, у людей с интеллектом старости не бывает. Люди с интеллектом все свои мерзости превращают в харизму. Лысый череп Вадима позиционировался как стигмат, морщины стали боевой раскраской и откровением… Костюмчик, как и прежде, сидит идеально… Только в стриптиз на сцене маэстро больше не играет. Пиджак расстегнул – и хватит.

Перед тем как начать, он долго копошился у микрофона, просил поправить, ему чего-то там фонило, предусмотрительный Вадим и раньше имел привычку десять раз проверить микрофон. Потом он попросил, чтобы выключили кондиционер на сцене, а то ему продует спину. Потом напомнил, что чай ему не донесли. Сюда, на сцену, он попросил чайку, у психологов всегда все по-семейному.

– Водички тоже нет… – удивился он.

В зале начали смеяться, народ не сомневался: все это стариковское бухтенье – особый ход, очередная хитрость Вадима, так он настраивает публику на свою волну.

Я тоже там сидела, в этом зале. И мне почему-то никак не удавалось настроиться. Я давно прочитала все книжки Вадима, просмотрела все его фильмы, видела все его старые тренинги, где он отжигал… Возможно, я объелась философией развития, поэтому зевала как последняя деревня и закрывала рот ладошкой, когда он повторял свои главные тезисы.