Князь - Александр Мазин

Эта мысль несколько утешила хаканова посланца, и когда он въехал во двор опального хузарина, настроение его улучшилось.

Усадьба выглядела опустевшей. Ее обитатели попрятались или разбежались.

Воины-магометане разошлись между сараями и конюшнями, окружая дом.

Первая сотня выстроилась перед главными дверьми. Шлому помогли слезть с арбы.

Двери в дом были закрыты. Неужели этот глупец надеется, что жалкие стены его хлева могут остановить воинов хакана?

Двери открылись. Шлом облегченно вздохнул: Машег не убежал. Этого и следовало ожидать. Слишком горд и самоуверен, чтобы спасаться бегством.

Стражи хакана тут же окружили «карающую руку» плотным кольцом, защищая от возможного нападения. Правильно. С этого дурака станется: ещё бросится в бессмысленную атаку…

– Ты – Машег бар Маттах? – спросил командир магометан. Рожденный в Дамаске, он уже десять лет служил хакану.

– Я, – кратко ответил Машег. – Что вам нужно?

– Ты, – так же кратко ответил магометанин. – Величие и благословение земли, хакан Хузарии желает тебя видеть!

– Зачем?

– Ты спрашиваешь? – деланно удивился магометанин. – Желание твоего хакана – этого достаточно для тебя. Отдай свое оружие – оно тебе более не понадобится.

Командир стражников старался быть вежливым. Он очень хотел обойтись без драки. У Машега была слава храбреца и доблестного воина. Если придется брать его силой, могут пострадать воины Аллаха. Кроме того, хакан пообещал особую награду, если Машега привезут к нему живым, ведь Машег должен сознаться в совершенных преступлениях.

– Возьми! – Машег взмахнул руками, и обе его сабли покинули ножны.

Их острия глядели на магометан. Прикрытый облаченными в доспехи телами стражников Шлом сабель не видел.

– Что он с ним болтает… – недовольно пробормотал «рука хакана». – Три сотни против одного…

– Взять его! – закричал бар Йогаан. – Живо!

– Что за суслик там пищит? – осведомился Машег. – Кого ты привез ко мне, магометанин?

– Ну-ка пропустите!

Шлом протиснулся между стражниками. Это был день его торжества, и он хотел… Но перехотел, увидев оружие в руках Машега.

– Я – рука хакана! – закричал он через плечо стражника. – Ты, Машег, – государственный преступник! Немедленно сдавайся!

«Что за дурак! – подумал командир магометан. – Теперь нам не взять преступника живьем!»

– В чем меня обвиняют? – холодно спросил Машег.

Он стоял один против сотни воинов, но, похоже, нисколько не боялся.

– Тебе незачем об этом знать! – Шлом бар Йогаан привстал на цыпочки: стражник был высокий – Шломова макушка едва возвышалась над его наплечником.

– По Закону ты обязан сообщить мне суть обвинения, – сказал Машег.

– Закон тебя больше не касается!

– Уверен? – Машег усмехнулся. – Это твои слова или слова хакана?

– Я – «рука хакана»! – воскликнул Шлом. – Мои слова – его слова! Брось оружие!

– Такой «рукой», как ты, я бы постыдился подтереться! – холодно произнес Машег. – В чем меня обвиняют, магометанин? – спросил он у командира наемников.

– Меня зовут Али-бей! – Командиру нравился этот хузарин. Али-бей уважал храбрецов. – Тебя обвиняют в заговоре против твоего господина, величия и благословения земли, хакана Хузарии! И еще в нарушении законов вашей веры.

Машег засмеялся:

– Мне нравится, что о нарушении Закона говоришь мне ты, магометанин!

Командир стражников пожал плечами:

– Ты можешь оправдаться, представ перед своим господином. Насчет твоей веры это его слова, не мои.

– Ты уверен, что моему другу дадут такую возможность?

Из дома на ступени вышел еще один человек. Али-бей его знал: Рагух, командир «белой» хузарской сотни.

Этот что еще здесь делает?

На мгновение у Али-бея мелькнула мысль: что если всадники Рагуха тоже здесь? Не потому ли так самоуверенно ведет себя Машег?

Но подумав, Али-бей эту мысль отбросил. Невозможно тайно увести из столицы сотню воинов. Да и не будут воины хакана драться с его личной охраной.

– Даю тебе последнюю возможность, Машег бар Маттах! – сурово произнес Али-бей. – Сдайся! И, клянусь, я не трону ни тебя, ни твою семью!

Прятавшийся за спинами наемников Шлом собрался возмутиться, но вовремя вспомнил, что Али-бей – магометанин, а для магометанина клятва, данная человеку другой веры, не стоит и четвертушки дирхема. Именно поэтому клятву верности хакану магометане давали в присутствии своего священнослужителя. Кроме того, Али-бей говорил только о себе. Ни бар Йогаан, ни стражники ни в чем не клялись.

– Я тоже даю тебе последнюю возможность, – жестко сказал Машег. – Убирайся с моей земли, и никто не тронет ни тебя, ни твоих людей. Даже этого суслика, – кивок в сторону Шлома.

– Что ж, я тебя предупредил… – сказал Али-бей. Некоторое время он колебался: не достать ли саблю и не поучить ли неверного, как ею владеть. Но передумал.

– Пращники! – скомандовал он. – Бей!

Несколько тяжелых глиняных шаров с визгом пронеслись по воздуху… Впустую. Машег и Рагух, слаженно отпрыгнув назад, скрылись в доме. Внутри что-то зазвенело…

И это было последнее, что услышал наемник хакана Хузарии Али-бей.

Стрела из легкого тростника вонзилась ему в глаз. Хоть и легок тростник, но наконечник оказался достаточно тяжел, чтобы пронзить глазницу и войти в мозг Али-бея.

А Машег и Рагух снова появились в дверях. На этот раз – с луками, из которых они метали сразу по три стрелы. Они почти не целились: с десятка шагов боевая хузарская стрела прошивает любой доспех.

Окружавшие Шлома бар Йогаана стражники пали одними из первых. Хитрый Шлом, хотя его и не задели, упал вместе с ними и лежал тихонько, обмирая от страха, очень надеясь, что триста магометан все-таки справятся с преступниками.

Они бы и справились, будь Машег и Рагух вдвоем. Но на соломенных крышах сараев и конюшен прятались Машеговы люди, съехавшиеся этой ночью защищать своего господина. Их тоже было немного, чуть больше сотни. Но на их стороне была внезапность. Почти сотня магометан погибла в первые же мгновения боя. Особенно скверно пришлось тем, кого послали окружать дом. Уцелевшие – опытные воины – сумели кое-как организоваться, но у них были только сабли и небольшие щиты. Они ведь не воевать собирались, а всего лишь арестовать преступника.

В конном строю, с настоящим оружием, они вмиг разметали бы по полю сотню хузар…

Один из уцелевших десятников дал команду штурмовать дом. Атаки не получилось. Штурмующие завязли в куче мертвых и раненных стрелами Машега и Рагуха. Кое-как пробились к дому; одни принялись рубить саблями запертые двери, другие сунулись в окна… Навстречу полетели стрелы. С крыш тоже продолжали стрелять…

Другой десятник велел поджигать строения и сам бросился с факелом к ближайшему сараю. Не добежал. Идея была хорошая, но запоздалая. Последний десятник скомандовал отступление, и лучшие воины хакана, забросив на спины щиты, бросились наутек. Но убежали недалеко: пастухи Машега прямо с крыш попрыгали в седла…

Глава 8

Милость князя киевского

– Ну и что дальше? – спросил Духарев.

– Дальше? – Машег засмеялся. – Воины Магомета отправились к своим иблисам. Мои люди еще три дня вылавливали тех, кто сумел удрать. Почтенный Шлом бар Йогаан попытался меня обмануть: прикинулся покойником. Я сделал вид, что поверил, знаешь, я такой доверчивый… И велел зарыть его вместе с магометанами. Так что теперь он ловчит с отродьями Шеола. Я бы охотно отправил вслед за ним и хакана с его «византийцами», продавшими Бога за ромейское злато, и наемниками-арабами, коим цена – две тростниковые стрелы за штуку. А пока хакан – в Итиле, а я – здесь. Как у вас говорят, изгой, верно?

– Мой дом всегда открыт для тебя, Машег! – тепло произнес Духарев.

И задумался. В последнее время он привык мыслить политически. И знал, что в Хузарском Хаканате дела идут из рук вон. Прижали его со всех сторон, отрезали от ромеев и от Востока. Славянские племена ушли от хакана под руку Киева. Все, кроме вятичей, которые спрятались в своих дремучих лесах и вообще никому платить не собираются. Волжские булгары, вековые хузарские данники, не то что дань не платят, а в наглую разбойничают на хузарских землях, как печенеги в Приднепровье. Только в Приднепровье на печенегов укорот есть – великий князь киевский, а в Хузарии хакан лучших своих воинов под корень норовит извести. Но если Хузария падет, Киеву это может обернуться нехорошим: усилением тех же печенегов, к примеру. Будь в Итиле у власти нормальные люди, такие, как Машег, Духарев уговорил бы Святослава поддержать гибнущий Хаканат. Но правит в Хузарии сущее дерьмо, ростовщики, извращенцы…

Гость прервал размышления Духарева о геополитике и вернул его к политике меньшего масштаба.