Холодные финансовые войны - Роберт Асприн

Мозер, нахмурившись, снова принялся колдовать над клавишами. Восемь названий выстроились в пары и разошлись в разные стороны – по два в каждом углу экрана. Теперь Мозер получил две горнорудные корпорации (Африка), две нефтяные корпорации (Великие равнины), тандем из нефтяной корпорации и рыбного концерна (Исландия) и такой же из нефтяной корпорации и коммуникационного конгломерата (Бразилия). Опять ничего не понятно. Нет, это не объединенные компании. Такое попросту невозможно, уж слишком разнятся интересы исландской пары и бразильской. Более того, если можно верить публикациям в деловых журналах, горнорудные корпорации в Африке, а также две нефтяные корпорации на Великих равнинах – жесточайшие конкуренты. Они не могли объединиться в принципе. Что же общего у этих восьми корпораций?

Почти бессознательно Мозер нажал на очередную клавишу. На экране, в самом его центре, возникла надпись «К-блок» и замерцала надоедливо, вызывая приступ головной боли. Мозер снова защелкал клавишами – и вот уже появилось несколько строк, увязывая каждую из восьми корпораций с коммунистическим блоком.

У К-блока были одни и те же, неизменные запросы на приобретение специфических сведений относительно каждой из восьми корпораций: «ПРИОБРЕТЕМ ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ О ПРИЕМЕ НА РАБОТУ, А ТАКЖЕ ОБ ИСТЕЧЕНИИ СРОКОВ КОНТРАКТА РАБОТНИКОВ УКАЗАННОЙ КОМПАНИИ». Руки Мозера снова задвигались. Все новые строки стали возникать на экране, разрастаясь, как паутина. Одна из горнорудных корпораций желала получить аналогичную информации о шести корпорациях в остальных трех регионах, равно как и коммуникационный конгломерат. Парочка из нефтяной корпорации и рыбного концерна жаждали знать об изменениях в списках персонала двух других пар на Великих равнинах и в Африке.

Мозер должен был бы прыгать до потолка. Подобные дублирующиеся запросы на одну и ту же информацию позволяли ему удвоить свои проценты, а то и вовсе взвинтить цены. Он должен был радоваться. Но он не радовался. Неясно, известно ли корпорациям о том, что за ними следит К-блок, однако друг о друге они знали и шпионили друг за другом.

Да, но ради чего? Что, черт побери, такого жизненно важного в этих списках персонала? Создавалось впечатление, что существует некий фонд специалистов, которых корпорации обменивают и передают друг другу, только что это за специалисты? Инженеры? Всем известно, что целые толпы инженеров осаждают приемные корпораций в поисках работы. Богатейший выбор. Что же это за специалисты, которыми без конца обмениваются корпорации? Разные регионы, с совершенно различным климатом, так что дело вовсе не в том, что требуется рабочая сила, привычная к данным конкретным условиям.

Мозер вдруг понял, что он использует метод отрицания. Подобный метод, основанный на исключении, скучен и утомителен, к тому же не всегда продуктивен из-за слишком большого количества вариантов. Всегда лучше работать с тем позитивом, который у тебя есть.

Он очистил экран и вызвал новые запросы восьми корпораций. Мозер медленно прочитал строки. Увы, опять ничего особенного. Обычные межведомственные склоки и вечная борьба за место под солнцем. Например, как проводит свое свободное время данный чиновник? Располагает ли кто-нибудь закрытой информацией о планах предстоящей презентации конкурирующей фирмы? Не перенесут ли ее в другую гостиницу? Если связь между офисами в один прекрасный день наконец станет нормальной, Мозер рискует потерять значительную часть своей клиентуры. Тем не менее в этой каше дурацких запросов не было ничего, что дало бы ему ключ к разгадке.

Он снова очистил экран и вызвал газетную статью. По крайней мере это хоть и скудный, но фактический материал. Мозер прильнул к экрану, в двадцатый раз перечитывая статью.

Его агент пропустил связь не по забывчивости и не потому, что пал от руки убийцы. Он попал в дорожно-транспортное происшествие и все еще находился в больнице. В статье из бразильской газеты сообщались подробности инцидента. Все выглядело весьма достоверно. Агент стоял на светофоре, когда в него врезалась идущая сзади машина, в результате чего машина агента пролетела несколько разделительных полос на весьма оживленном перекрестке. В общем, ничего подозрительного… за исключением того, что водитель врезавшейся в агента машины служил в одной из тех самых восьми корпораций, за которой шпионили все остальные.

Мозер еще раз перечитал статью и покачал головой. Нет, это, наверное, простое совпадение. Он вспомнил, о чем должен был доложить ему агент в тот вечер – о планах продажи какого-то электронного устройства, используемого Коммуникационным конгломератом. Виновник аварии, Майкл Клэнси, работал на Нефтяной концерн. Знай он о содержании шифровки, то скорее позволил бы агенту передать информацию, либо попытался бы сам похитить ее, чего он, однако, не сделал. Так что газета, скорее всего, права – обычное дорожно-транспортное происшествие. Парень подцепил в баре официантку и не помнил себя от счастья. Мозер вдруг осознал, что сидит у экрана уже около двух часов. Да, задаст ему сегодня жена. Но нужно еще кое-что проверить.

Он убрал с экрана статью и вызвал свежие поступления. В этот день было кое-что новенькое – запрос от К-блока, в очередной раз относительно списков персонала. Только на сей раз объектом его внимания оказалась группа японских концернов.

Мозер хмуро перечитал запрос. Запрос весьма озадачил, если не обеспокоил, его сразу по нескольким причинам. Во-первых, это была новая составляющая его и так уже усложнившейся головоломки, или, так сказать, новый фронт событий, новый регион. Но было и еще кое-что, что весьма не понравилось ему. Одна из фирм, упоминавшихся в запросе, как раз производила его полевые терминалы. Впервые в душу Мозера закралось сомнение в надежности собственных шифраторов.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Эдди, это Пит. У тебя найдется для меня минутка?

– Заходи, Пит. Я вообще-то ждал тебя. Дверь скользнула вбок, и Пит ступил в кабинет Буша. В этот день светогравюра на стене была небесно-голубого оттенка, в тон костюма Эдди. Но Пит даже не заметил этого. Он угрюмо сел на один из многочисленных, беспорядочно расставленных стульев.

– Послушайте, босс, что происходит? Что было не так?

– На совещании?

– Да, на совещании. В чем дело?

– По-моему, ты не в себе.

Пит с шумом выдохнул воздух из груди, пытаясь успокоиться.

– Возможно. Немного. А больше удивлен. Я стараюсь относиться ко всему этому спокойно и держать себя в руках, но у меня такое чувство, что в вашей колоде не хватает карт.

– Но совещание прошло совсем неплохо…

– Но и не хорошо. Да дело не только в совещании, последние две недели все идет как-то наперекосяк. Почему-то вы вдруг поостыли. Как будто вам все равно. Вот я и решил спросить напрямик почему.

Буш ответил не сразу. Сначала он встал из-за стола и вызвал две чашки кофе из стоявшего в углу сервоматика. Пит воздержался от замечания, что на столе уже дымятся две чашки с кофе. Лучше не трогать Эдди, когда тот собирается с мыслями.

– Наверное, можно сказать так: я считаю неверным весь наш подход к этому делу.

– Практическое осуществление или саму идею?

– И то и другое. Но в большей степени саму идею.

Пит прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он и парни работали до седьмого пота, чтобы добиться успеха, но что проку, если Главный в это не верит. – 0'кей. Давайте начнем с начала. Мы ведь решили, что если бомба рванет и правда вылезет на свет Божий, то мы обеспечиваем поддержку общественности. Так?

– Так. И средства массовой информации – наивернейший способ добиться желаемого, – как-то механически добавил Эдди.

– Ну так вот, для того чтобы подготовить сцену и создать нужную атмосферу открытости и гласности, мы предлагаем провести массированную кампанию по выпуску фильмов и специальных программ, исключительно на военную тему, чтобы подчеркнуть право личности на защиту собственности и обосновать порочность идеи вмешательства государства.

– Стоп. Вот в этом-то и загвоздка. Вся наша стратегия строится на предположении, что все пойдет не так, как надо. Что непременно произойдет утечка информации. В лучшем случае такой подход можно рассматривать как негативное мышление. В худшем – как прямой упрек нашей службе безопасности в плохой работе и обвинение сотрудников в недостаточной преданности своей компании. С такой враждебной посылкой мы далеко не уйдем.

Пит попытался скрыть свое раздражение.

– А потому мы решили перевести все в иную плоскость, так сказать, на другие рельсы: лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Кончай, Эдди. Мы все это уже проходили.

– И потом, с этим «вмешательством государства». К чему нам вообще впутывать правительство?

– Так, хорошо. Еще раз. Если информация о войне попадет в газеты, то мы будем иметь проблемы не с Нефтяным концерном. Там мы уже подстелили соломки. Там мы чисты словно ангелы, ибо все, что мы делали, мы делали во имя защиты своей собственности. Сначала мы послали наемников защитить наши медные рудники, когда те оказались под угрозой в результате вспыхнувшей революции; ну а потом мы просто продолжали охранять свои рудники, когда Нефтяной концерн вознамерился отнять их у нас при помощи своих наемников. Все, что было сделано, может быть представлено как деяние на благо потребителя: мы только стремились сократить до минимума затраты, чтобы обуздать рост цен. Черт побери, даже использование наемников вписывается в эту схему как нельзя лучше. Мы платим за это деньги корпорации, вместо того чтобы вытряхивать последние доллары из карманов налогоплательщиков, проталкивая в конгрессе посылку правительственных войск. И ведь это же наша идея – арендовать в Бразилии землю для ведения боевых действий, чтобы не подвергать угрозе рудники. Что касается идеи борьбы с Нефтяным концерном как таковой, то тут вообще не о чем беспокоиться.