Минуя тысячи преград - Джулия Тиммон

– Мне, во всяком случае, больше по душе такие, – сказала Айлана, раскрывая дверь и жестом приглашая Джея войти. – От Уилли я вообще без ума!

В ее голосе прозвучало столько нежности – такой, какая в состоянии завладеть лишь женским, материнским сердцем, – что Джей невольно взглянул на нее и всмотрелся в ее глаза более пристально. Айлана сразу отвернулась, опять освободила от игрушек один из стульев и предложила гостю сесть. Но Джей успел заметить любовную теплоту в ее взгляде и то, что румянец на ее щеках немного сгустился.

– Надеюсь, я скоро вернусь. – Она улыбнулась и не задерживаясь ушла.

Телевизор Джей включать не стал, хотя еще в полицейском участке решил: надо непременно посмотреть вечером новости. С любопытством рассмотрел игрушки, коробки с составными картинками-загадками, человечка, выведенного розовым мелом на черной доске в полстены.

Айлана Пэрис все это время так и стояла у него перед глазами: теперь совсем другая, не такая, какой явилась на беседу в участок. Более женственная, окутанная тайной, теплая… манящая…

Да-да, он ясно почувствовал: его к ней со страшной силой влечет. И растерялся, даже испугался. Девять месяцев подряд для него на свете существовала единственная женщина – блистательная Шарлотта Хэнкок. Он бредил ею, был на сто процентов уверен, что большего интереса в нем не вызовет никто, буквально сходил по ней с ума. И вот, сразу после того, как он узнал о ее неверности, ему на пути повстречалась Айлана Пэрис.

Совсем не похожая на Шарлотту. Ни внешностью, ни манерами. Шарлотта любила красоваться в обществе известных в городе людей, с необыкновенной щепетильностью следила за собой, обожала дорогие наряды.

Ее черные блестящие волосы были всегда идеально уложены (за исключением редких случаев, когда Джей – и, как выяснилось, не только он, – навещал ее поздно вечером). Строгие костюмы и платья сидели на ее стройной фигурке безупречно, она с поразительной легкостью и грациозностью умела расхаживать в туфлях на высоченных каблуках. Джей восторгался ею, всем сердцем верил, что именно такой должна быть его женщина.

До тех пор пока не увидел Айлану, которая буквально перевернула его представление о женской красоте. Айлана была выше, широковата в плечах, с довольно крупными руками (в сравнении с аристократически тонкокостной Шарлоттой). Украшать себя тоже любила, но по-другому, с девичьей, почти детской непосредственностью. В выборе одежды, косметики, сумок, безделушек она, насколько успел понять Джей, не равнялась на вкусы великосветских кругов – прислушивалась единственно к личным желаниям, оттого и смотрелась такой естественной, живой, немыслимо пленительной.

Ее движения, слова, улыбки были просты и непринужденны. В этой-то простоте, в отсутствии притворства, так характерного для любого взрослого человека, наверное, и заключалась основная ее прелесть. Особенно восхитительно она смотрелась на фоне детей…

Впрочем, Джей слишком плохо ее знал и мог ошибаться, хотя чутье, отточенное за время работы сыщиком, подсказывало ему: она именно такая.

Он на несколько мгновений погрузился в сладкую мечтательность. Потом вдруг вспомнил о вчерашней сцене в доме невесты и усмехнулся. Чутье! Куда смотрело твое знаменитое чутье, когда Шарлотта прямо у тебя перед носом охмуряла Кларка Бетьюна? – подумал он. Айлана – восхитительное создание, но с выводами лучше уж повремени. Все они прелестны, все способны охмурить одной только улыбкой, взглядом… На самом же деле все без исключения коварны и жестоки.

Или?..

3

В эту-то минуту и вернулась Айлана.

– Эй, в чем дело? – спросила она прямо с порога.

Джей вздрогнул.

– В каком смысле?

Айлана засмеялась.

– У вас такой вид, будто вы взяли в рот очищенный от корки лимон. Стоите посреди комнаты, телевизор не включили, даже не сели.

Джей постарался придать лицу нормальный вид и провел по волосам рукой, подумав вдруг, что в своем полузабытьи (он стал позволять себе расслабляться непростительно часто) мог по обыкновению их взъерошить.

– Гм… телевизор? Понимаете, я слишком занят мыслями об ограблениях, – солгал он, не моргнув глазом.

– А-а… – Айлана кивнула. – Понимаю. Уилли заснул как никогда быстро. Еще раз спасибо.

Раздался стук, дверь отворилась, и на пороге появился смущенный Боб. Джей, который идею о чае нашел в первое мгновение весьма привлекательной, теперь совсем о нем позабыл.

– Простите, что так долго, – проговорил Боб запыхавшимся голосом. – У нас как назло кончились запасы чая. Пришлось бежать в ближайший магазин.

– Джон что, не съездил в супермаркет? – встревоженно спросила Айлана.

– Не успел, – ответил Боб, опуская поднос с двумя чашками чая на невысокий деревянный столик в трех шагах от двери. – Завтра с утра пораньше съездит. Не беспокойся.

– Ладно. А я уже испугалась. Энн сказала, и арахисовое масло закончилось. Уилли его обожает, знаешь ведь.

– Угу, – промычал Боб, уже берясь за дверную ручку. – Приятного чаепития.

Как только он вышел, Джей поинтересовался:

– Объясните мне, что это за заведение такое. Детсад-пятидневка? Таблички у входной двери я не увидел, все ломаю голову, почему дети тут же и ночуют.

– Это не сад, – просто ответила Айлана. – Сиротский приют.

Джей моргнул. Беды, посылаемые человечеству, даже те, что конкретно его совершенно не касались, он с юных лет принимал очень близко к сердцу. Поэтому, собственно, и выбрал профессию полицейского. Борясь за спокойную жизнь мирных сограждан, он не раз подвергал себя смертельной опасности. Бывало, распутывая сложное дело, спал несколько недель подряд всего по три-четыре часа в сутки. О судьбах же детей, взрослеющих без отца и матери, всерьез не задумывался ни разу. Может, потому что никогда с ними не сталкивался. Или ему все же недоставало сердобольности?

У него была вполне благополучная – можно сказать, счастливая – семья. Любящие родители, младшая сестренка. Он вырос не в роскоши, но в достатке, получил прекрасное образование – словом, все, что ребенку нужно.

Как взрослели, о чем мечтали дети-сироты? Кто от имени Санта-Клауса клал им подарки под рождественскую елку, кому они поверяли свои детские секреты, с кого брали пример? Женщине с чудными камушками в каштаново-пепельных волосах, что смотрела на него так дружелюбно, даже весело, ответы на эти вопросы были наверняка известны.

– Пейте же чай, а то остынет, – сказала она, беря свою чашку и тут же с шумом ее опуская. – Ой, у меня кое-что есть. Минутку!

Джей с изумлением проследил, как Айлана сняла с плеча сумку, долго в ней рылась, но, так и не найдя того, что искала, опустилась на колени и высыпала все ее содержимое на пол. Щетку для волос, губную помаду, зеркальце, огромную связку ключей на блестящем кольце, разноцветные карандаши, ручки, какие-то флакончики, коробочку леденцов, миниатюрный фонарик, заколки-крабики, ириски…