Южная стена Лхоцзе - Сергей Бершов

Впечатления Геннадия Копейки: «Прохождение скального бастиона на высоте 7500–8000 м оказалось очень не простым занятием. Это были почти отвесные обледенелые скалы, по которым постоянно сходили лавины и сыпались ледышки. Часто напарник по связке исчезал из поля зрения в снежной пелене на несколько минут. Сначала мы от страха прижимались к склону, чтобы не унесло, но потом привыкли и купались в снежных потоках, как в реке, и даже получали от этого наслаждение. В верхней части скал наткнулись на 30-метровую отвесную стенку желоба, где по каске постоянно лупила «барабанная дробь» ледовых горошин диаметром 2–3 см. Физика образования таких ледышек непонятна, но они сыпались непрерывно. Сначала первым лез Погорелов, но он надолго застрял на скальном карнизе. В битву вступил известный скалолаз Миша Туркевич: с помощью искусственных точек опоры и лесенок ему минут за сорок удалось пройти пять метров нависання. Ключ был пройден, путь к вершине открыт!»

То, что мы с Туркевичем, неразрывная связка, на этот раз (и как потом оказалось, навсегда) разошлись, было тактическим ходом. Так, считали, больше шансов взойти на вершину. Все же у нас гималайский опыт, экстремальный в том числе, был самый значительный. Вариантов успешного восхождения стало больше. Одни не взойдут — другие это сделают. Так в результате и случилось. Первая попытка Миши и группы Саши Пого-релова (Геннадий Копейка и Владимир Хитриков) взойти на гору оказалась неудачной. 6 октября они установили лагерь-6 на высоте 7900 м. Не было альтиметра, они считали, что находятся на 8100 м, и решили на следующий день попытаться взойти на вершину. По расчетам ребят, по вертикали до нее 416 м. Чтобы успеть подняться и вернуться в лагерь за световой день, облегчились по максимуму. Не взяли ни палатку, ни спальники, ни примус. Нет примуса — незачем брать еду. Да и есть на такой высоте не хотелось. Несли наверх только «железо» и веревки. Плюс два баллона с кислородом на всех. Как напишет потом Гена Копейка, «то, что происходило в следующие три дня, стало самым жутким кошмаром в моей альпинистской карьере».

Контрфорс, по которому проходил путь, был не только очень крутым. Муссон уставил гребень огромными снежными грибами. В этих гигантских надувах рука с ледорубом не доставала до поверхности скалы. Ребятам пришлось рыть вертикальные канавы и то ли лезть, то ли плыть по ним, не чувствуя твердой почвы под ногами. За десять часов напряженной работы была достигнута высота 8200 м. Стемнело. Они продолжали подъем в темноте. Вершины все не было. С каждым метром с огромным трудом набранной высоты они убеждались: ночной штурм — не для этой горы. Да и мороз все усиливался. Вытоптали небольшую, метр на два, площадку, стали рубить в ней пещеру. Слежавшийся до каменной прочности снег не поддавался. К двум часам ночи, вконец измотанные работой, высотой и холодом, они вырыли неглубокую нишу, втиснулись в нее вчетвером. Забылись тяжелым, не дающим отдыха, сном. А на следующий день продолжили восхождение. Почему не ушли вниз? Потому что тогда пришлось бы стать в очередь за остальными, кто готовился взойти. Зная нрав спортивного начальства, опасались, что первые восходители на гору могут стать и единственными в экспедиции. Все хотели быть первыми! К тому же многие работали без кислорода. Отсутствие 02 на высоте искажает восприятие действительности.

Туркевич, Погорелов, Копейка и Хитриков продолжали бороться. Четыре часа напряженнейшей работы — и только 60 метров по высоте. Становится ясно, что в этот выход вершины им не видать. Голодные, изможденные, они поворачивают. В это время группа Рината Хайбулина — Игорь Свергун, Саша Питра, Леша Макаров — переносит установленную на 7900 м палатку лагеря-6 на высоту 8000 м. Подняться выше не получается — заболели Питра и Свергун. Миша и группа Погорелова спускаются в лагерь-6. Почти двое суток они провели выше 8000 м, в так называемой зоне смерти, без тепла и горячей пищи. В 4-местной палатке ночуют ввосьмером. Когда спустились вниз, подмороженных Погорелова и Хитрикова вертолетом отправили в Катманду, а оттуда — в Москву.

Группа под руководством Жени Клинецкого (Коля Тотмянин, Сережа Тарасов, Володя Обиход) вышла на восхождение из базового лагеря 6 октября. 11 октября они установили лагерь-7 — на высоте 8300 м выкопали в снежном гребне пещеру. Следующие два дня бились с крутым гребнем, пытались пройти по этим гигантским снежным грибам. Было несколько срывов. Женя «уехал» метров на двадцать по снегу. Прошли четыре веревки — 180 м. Заканчивались продукты, бензин и силы. В лагерь-7 вернулись абсолютно измочаленные, уработанные…

ВЗОЙТИ И СПУСТИТЬСЯ

13 октября в лагерь-7 пришли мы с Витей Пастухом и Володей Каратаевым. В снятых Геной Копейкой кадрах есть эпизод. Больной Витя Пастух возвращается вниз. Камера фиксирует, как он стоит, задыхаясь, жует лед. У него высокая температура, мучит жажда. Жалуется Гене — воду наверху ребятам оставил. Гена спрашивает: «А что там Дедушка (то есть, я), залезет?». Витя с обидой: «Дедушка залезет». Его настроение мне понятно: температура, давит кашель, надо идти вниз и распрощаться с мечтой о вершине… Все разочарование Пастуха сконцентрировалось в двух словах. Дедушкой для альпинистов помоложе я стал лет в тридцать. Хотя и сейчас, имея пятерых внуков и пенсионное удостоверение, дедом себя не чувствую.

Двадцать лет этим кадрам. Давно нет с нами Вити Пастуха — пропал без вести на Шиша-Пангме, это моя непреходящая боль. Но эмоциональный накал эпизода на стене заводит и сегодня. Разве я занял Витино место в очереди наверх? Мы же втроем шли — он, Каратаев и я. Виктор все вперед рвался. Мол, давай я первым пойду, а то все время ты. Ну, давай. Маршрут там был комбинированный — снег и скалы. Пролез, закрепил веревку. Я говорю: «Сейчас занесу свой рюкзак и спущусь за твоим» — «Нет, я сам». Спуститься надо было двумя веревками ниже. Это 80 м всего. Но высота-то приличная. Ушел и нету. Наконец возвращается. Уже никакой. Уходил здоровый, а через час его не узнать. Ужас, как там все быстро развивается! Переутомился? Но мы же все с рюкзаками идем, кроме первого. Я тоже первым без рюкзака лез. Потом за ним возвращались, поднимали. Там уже перил не было. Надо было провешивать веревку, поднимать мешки, самим идти все время со страховкой, потому что улетать есть куда — на три с половиной километра. Витя заболел, у него начинался отек легких. Диагноз Пастух поставил себе сам. Он был врач от Бога, диагност высочайшего класса. Благодаря великолепной аптеке, которую наш доктор всегда носил с собой, он смог пережить ту ночь и наутро начать спуск в базовый лагерь.