Кофе для истинной леди - Софья Ролдугина

По спине у меня пробежал холодок.

«Я женщина. Мне дуэли не грозят», — напомнила я себе, словно маску надевая уверенную и надменную улыбку.

И — обернулась.

Неприятный сюрприз: Фаулер оказался почти на голову выше меня. Темные волосы вились романтическими локонами, густые ресницы могли бы стать предметом зависти даже признанной красавицы — пожалуй, облик баронета вызывал бы симпатию, если бы не презрительный прищур и кривящиеся в глумливой усмешке губы.

Никогда не любила самоуверенных нахалов, считающих, что им дозволено все лишь потому, что их щедро одарила природа.

— Добрый вечер, сэр Фаулер, — тем не менее, вежливо поздоровалась я. — Не понимаю, о чем вы говорите. Разве кто-то собирался сплетничать? Мы с мистером Синглтоном просто беседовали…

-… о тех, кто при беседе не присутствует, — закончил язвительно Фаулер. — Это и называется сплетней, мисс… не имею чести знать вашего имени.

Фамильный нрав Эверсанов — это не извержение вулкана, не землетрясение, не лесной пожар. Если и сравнивать со стихией… то пусть это будет приливная волна, о которой рассказывала мне бабушка. Далеко на юге есть коварные пляжи. Пустынные и прекрасные, при отливе они манят путника возможностью прогуляться по влажноватому песку, собрать драгоценные ракушки, осколки коралла и другие волшебные дары океана. Но стоит зазеваться, пропустить опасное время — и вмиг окажешься отрезанным соленой водой от безопасного берега.

И тогда — пиши пропало.

— Леди Виржиния-Энн, графиня Эверсанская и Валтерская, — я опустила глаза, скрывая нахлынувшую злость. — И, смею вас заверить, ничего предосудительного мистер Синглтон не произнес. Если же вас одолевает беспокойство, сэр Фаулер, могу порекомендовать вам носить с собой мятные капли. Так поступают многие леди, страдающие сердцебиением и излишней мнительностью.

Баронет вздрогнул, но самообладания не потерял. Всего секунды хватило ему, чтобы найтись с ответом:

— Польщен, польщен, леди Виржиния. Вы проявляете такую заботу обо мне, что я, право, чувствую себя неловко. Возможно… — он шагнул ко мне, почти вплотную, словно собирался обнять и закружить в танце. Меня обдало жаром и запахом вина. — Возможно, в следующий раз сплетни будут ходить уже о нас с вами, леди, если вы не поостережетесь так явно демонстрировать мне свою приязнь… Ох!

Я поспешила отступить, дабы сэр Фаулер без помех мог согнуться пополам от боли.

Леди Абигейл всегда предпочитала веера из перьев. Мне же еще с детства милы были прочные костяные или даже отделанные металлом аксессуары. Если сложить такой веер, развернуть ручкой вперед, а потом со всей силы ткнуть им в солнечное сплетение… или как там называл это место Эллис, когда рассказывал об уязвимых точках человека?

Не важно.

Главное, что это больно.

— Осторожнее, сэр Фаулер, — ласково произнесла я, раскрывая веер и непринужденно обмахиваясь. — Вещи часто не таковы, какими кажутся, а уж люди тем более. Не ошибитесь в оценках. Это может дорогого стоить.

Он медленно выдохнул и глянул на меня исподлобья, все так же упираясь рукой в свое колено.

— Значит, графиня Эверсан, так? — глаза его по-звериному блеснули желтизной, ловя отсветы пламени. — Скажите, а ваша почтенная бабушка, леди Милдред, действительно собирала редкие яды по всему миру?

Я спрятала за веером улыбку.

— Что вы, почтеннейший. Леди Милдред собирала пряности, редкие, порой даже уникальные. Безобидные пряности — сладкие, горькие, терпкие… жгучие.

Фаулер медленно выпрямился и усмехнулся.

— Вас, видимо, вскармливали чистым перцем. А с виду вы так похожи на фею, леди Виржиния. Эти хрупкие цветы в волосах, чарующая улыбка…

— Согласно древним преданиям, сэр Фаулер, феи были бессердечными созданиями. Они не брезговали ни жестокой шуткой, ни даже убийством наивных путников. А что до цветов… Это вьюнок, сэр Фаулер. Плоды его ядовиты. Идемте, мистер Синглтон, — обратилась я к эсквайру, беспомощно хватавшему воздух ртом. — Мне хотелось бы подойти к леди Абигейл и извиниться за опоздание. Не составите мне компанию?

— К-конечно, с удовольствием, — нашел в себе силы согласиться Доминик.

— Леди Виржиния! — донесся нам вслед окрик баронета. — А еще мне матушка рассказывала, что феи часто прикидываются неприметными людьми, чтобы дурачить жертву. Не дайте одурачить себя!

Я прибавила шагу, стремясь как можно скорее оказаться подальше от места происшествия. Неприятно было признаваться в этом, но сэр Фаулер меня пугал. Настолько, что слов для самообороны не хватило и пришлось воспользоваться уроками Эллиса. Конечно, это не совсем мое дело, но нужно узнать у Абигейл, как такой человек, как Фаулер, оказался в списке приглашенных.

И что, скажите на милость, значили его последние слова?

— Леди Виржиния, п-позвольте выразить вам мою сердечную б-благодарность, — прервал мои размышления мистер Синглтон. — С сэром Фаулером у нас д-давние счеты. Я никогда не одобрял д-дружбы моих п-племянников с этим ужасным ч-че-человеком, — признался он беспомощным тоном и скрестил на груди полные руки. — Однако леди Абигейл п-прислушалась к моим советам только п-после того, как имена Д-даниэля и К-кристиана едва не покрылись п-позором.

— Понимаю, — я рассеянно взмахнула веером. — Не стоит благодарности, я и не думала вас защищать. Все вышло случайно.

Значит, мне показалось правильно — сэр Фаулер действительно испугался, что Доминик может что-то рассказать мне о нем. Вероятно, что-то очень и очень неприглядное. Судя по тому, что никаких сплетен, связанных с Дагворсткими Близнецами этой весной не ходило, некое «позорное» происшествие, в котором также был замешан и Фаулер, удалось сохранить в секрете. Наверняка кроме, собственно, участников событий, знает о нем только Абигейл. Может, расспросить ее? Или попытать счастья с Домиником?

Пока мы лавировали среди гостей, разыскивая неуловимую Абигейл, чье фиолетовое платье мелькало то здесь, то там, я пыталась расспросить своего спутника о том, чем же мог навредить Фаулер репутации Дэнни и Криса. В конце концов, они же не юные девушки, у которых честь и положение в обществе зависят от благонравного поведения… Однако Доминик, несмотря на кажущуюся простоту, отвечал уклончиво и в таких формулировках, что задавать вопросы дальше было просто неловко. Временами, когда кто-нибудь рядом громко смеялся или говорил, Доминик втягивал голову в плечи.

Похоже, сэр Фаулер напугал не только меня.

— О, леди Виржиния, вот и вы, дорогая! — прощебетала Эмбер, нагоняя меня. Я замедлила шаг. — Мистер Синглтон, вы не возразите, если я похищу у вас прекрасную графиню? — с очаровательной улыбкой обратилась она к эсквайру.

— Нет, ни в к-коем случае, — отвесил тот неловкий полупоклон. — Леди В-виржиния, еще раз б-благодарю вас. П-приятного вечера!

Когда Синглтон отошел на приличное расстояние, Эмбер глубоко вздохнула — и с этим вздохом из нее словно вышли все силы. Мне даже показалось, что вокруг ее глаз и губ появились морщинки.

— Присядем, Виржиния, — предложила она без улыбки и растерянно оглянулась. — Что-то я ужасно устала. Не представляете, насколько тяжелым выдался вечер…

Мы отошли подальше от факелов, костров и назойливого шума праздника, в прохладную полутень древних дубов, покрытых седыми пятнами лишайников. Там баронесса устало опустилась на скамью и принялась медленно расстегивать мелкие пуговки на перчатках. Я механически считала их про себя и пока помалкивала, давая Эмбер возможность собраться с мыслями.

…тридцать восемь, тридцать девять, сорок…

…сорок шесть, сорок семь, сорок восемь…

Пятьдесят.

— Ненавижу их, — пожаловалась Эмбер, стягивая перчатки и бессильно сжимая их в кулаке. — Руки в них совершенно ничего не чувствуют. Перчатки, Виржиния — это как репутация. Тебя приучают их носить с детства, но никто не думает о том, как они неудобны. Скажите мне откровенно… Моя репутация так ужасна?

Я оторопела.

— Простите, Эмбер, я не совсем поняла вопрос… Что значит «ужасна»?

— То и значит, — в приступе чувств она хлестнула перчатками по краю скамьи — жест бессильный и отчаянный. — Я выгляжу, как бездумная кокетка? Как та, кто ни во что не ставит своего мужа? Как доступная женщина? — голос у нее задрожал.

— Бог с вами, Эмбер! — я поспешила вклиниться в паузу между вопросами, чтобы не позволить подруге зайти в самобичевании слишком далеко. — Что навело вас на такие мысли? Еще утром вы были в порядке, а сейчас… — в голове у меня мелькнула абсурдная догадка, навеянная недавней сценой. — Сэр Фаулер что-то сделал?

Баронесса отчетливо вздрогнула, и лицо ее стало похоже на гипсовую маску.

— Не сделал. Сказал. Он…

— Говорите тише, Эмбер, вдруг кто-то захочет прогуляться вдали от главной площадки. Сдается мне, вы не рады будете, если посторонние услышат ваши откровения.