Ностальгия по унесенным ветром - Татьяна Всеволодовна Иванова

– Здравствуйте, Скарлетт, Вы как всегда чертовски обворожительны!

Тонни окинул ее взглядом с головы до ног и прищелкнул языком.

– Ваш роскошный дом вполне соответствует такой прекрасной хозяйке. Вы с ним как одно лицо, Скарлетт, красивы, и ярки. Указав Ваш адрес, мисс Петтипет сказала мне, что дом Скарлетт самый большой в Атланте и его будет нетрудно отыскать, но о том, что это еще и самый красивый дом в городе, она умолчала.

– Как, Вы уже побывали у тетушки Питтипет, а я ничего не знала.

– Ах, Скарлетт, Скарлетт, мы не виделись целую вечность, откуда же мне было знать, что Вы теперь миссис Батлер и имеете лучший дом в Атланте. С поезда я сразу же подался к старине Френку в дом к мисс Гамильтон, ведь кроме Вас у меня в городе нет близких друзей, а уж она мне все и рассказала. Вообще-то я еду домой повидаться с родными, а поезд в Джонсборо отправляется только через три часа, вот я и решил заглянуть к Вам по старой дружбе.

– Я очень рада видеть Вас, Тонни, но как же Вы осмелились вот так открыто появиться здесь?

– Во- первых, я приехал под чужим именем, а во – вторых, времена сейчас спокойные и с куклускланом покончено. Конечно, янки могут вздернуть меня за старые грехи, но уж я постараюсь не попадаться им на крючок. – И Тони, по старой своей привычке, залихватски щелкнул пальцами, озорно улыбнувшись, словно эта опасность только забавляла его.

– Ах, Тонни, Вы неисправимы! – Засмеялась Скарлетт, вспоминая, что любая драка в графстве почти никогда не обходилась без братьев Фонтейн, ввиду их неуемного темперамента.

– Так Вы только что с поезда?! – Скарлетт засуетилась.

– Раздевайтесь, Тонни, примите ванную, а я распоряжусь насчет обеда, ведь у нас еще уйма времени.

Уже через полчаса они сидели за столом, и пили шампанское за встречу.

– Ах, Тонни, мне не терпится узнать о вашей жизни в Техасе, расскажите скорей как у Вас все сложилось после той сумасшедшей ночи. Ведь я до сих пор вспоминаю, как Вы появились у нас на пороге, совершенно измученный и голодный и до смерти меня напугали своим видом.

– Налейте-ка мне еще рюмочку бренди, Скарлетт, и я поведаю Вам свою историю.

Скарлетт пригубила немного шампанского, а Тонни, опрокинув изрядную порцию коньяка, начал свой рассказ.

– До границы Техаса я тогда добрался благополучно, никто меня не догнал, и как только перешел ее, тут же завалился спать под большим тенистым деревом, привязав к нему свою измученную лошадь. Проспав часов десять кряду, проснулся только утром следующего дня, когда солнце уже поднялось высоко. Но, видит бог, я так устал, что мог бы проспать и еще невесть сколько, если б меня не разбудили голоса людей. Когда я открыл глаза, увидел, что около меня стоят три здоровенных парня и миловидная, молодая женщина. Ах, Скарлетт, Вы даже не представляете, как я тогда испугался! Однако тут же подумал, что не стану пасовать и если они задумали напасть на меня, хоть одного, да прирежу! Я тут же вскочил на ноги, выхватив из-за голенища свой нож и подскочил к дереву, угрожая из-за него этим людям. Они же на это только весело рассмеялись.

– Ну, вот, Паула, твой покойничек оказался живым, да к тому же, довольно прытким живым. – Сказал один из них.

– Эй, парень, да ты не трусь, мы ничего тебе не сделаем – сказал другой, – похоже, мы все друзья по несчастью и ты такой же беженец как мы.

– Я осторожно вышел из-за дерева, но нож все-таки не убрал, продолжая сжимать его в руке.

– Кто вы такие? – спросил я.

– Мы же сказали, беженцы – повторил один из парней – а откуда, тебе знать незачем! Ты ведь не скажешь, что натворил и откуда бежишь?

– Не скажу.

– Ну, так и мы не скажем! – и они, переглянувшись, снова засмеялись.

– После этого мы познакомились. Эти трое ребят – здоровяков оказались родными братьями, а женщина была женой одного из них. Они охотно приняли меня в свою компанию, поняв, что я парень не из робкого десятка. После этого мы, разложив съестные припасы под моим деревом, принялись за завтрак, а потом, усевшись на лошадей, отправились на поиски какого-нибудь жилья. Однако в этот день нам снова пришлось заночевать в дороге. В тех краях на многие мили простиралась только голое пространство и не встречалось никаких признаков жизни. На следующий день нам повезло. Мы увидели первое ранчо и попросились на ночлег. Хозяева ранчо оказались молодыми людьми, которые недавно поженились и возможно благодаря своей молодости и еще не успевшей изжить себя, доверчивости, не отказали нам в ночлеге. На следующий день, встав пораньше, мы приготовились отправиться в путь, чтобы подыскать себе хоть какое-нибудь пристанище, однако, хозяин ранчо, Билл, предложил одному из нас остаться и поработать у него за пищу и небольшое жалование.

– Моя жена в положении – сказал он – и теперь, как никогда, нам потребуется еще один помощник. Конечно, не плохо было бы нанять двоих людей и желательно женщину с мужчиной, но боюсь, что мы не сможем как, следует расплатиться.

Одним словом, Скарлетт, я решил остановиться у этой счастливой парочки молодоженов на некоторое время, чтобы осмотреться и придумать чем следует заняться дальше. На ранчо было еще двое работников. Энтони, который приходился троюродным братом хозяйке, а второй, Норман, был таким же бродягой, как и я. Энтони был слегка не в себе.

– Как не в себе?

Он был ненормальным человеком, с поврежденным рассудком, этаким, вечно улыбающимся толстячком и выполнял самую черную работу на ранчо. Его заставляли вычищать стойла, омывать зады коров и лошадей и делать то, что другим было неприятно. Норман же был заносчив. Тот часто вступал в спор даже с самим хозяином, невзирая на последствия. Но, так как он выполнял возложенную на него работу добросовестно и старательно, молодой хозяин не особенно ему возражал, а зачастую и прислушивался к его советам. И так, незаметно за полгода, которые Норман прожил на ранчо, он стал кем-то вроде управляющего, без которого молодой хозяин уже никак не мог обойтись. Позднее мы с Норманом подружились. Я нашел в нем многое, что было сродни мне. Спустя два месяца, когда мы с ним уже стали настоящими друзьями, Норман рассказал мне о себе. Родом он был из небольшого предместья под Чарльстоном, и имел свою рисовую плантацию, да небольшой домик, где жил вместе с родителями и