Предположительно (ЛП) - Джексон Тиффани Д.

— Что ты натворила? — спрашивает Новенькая, и все взгляды в комнате тут же обращаются к ней. Она впервые заговорила. Думаю, она сама этого от себя не ожидала.

— Чина любит калечить людям лица. Чисто по приколу, — хихикает Келли.

— Слышь, не лезь не в свои гр*банные дела!

— А ты заставь меня, лесбийская тварина!

— Воу, воу, воу, дамы! Следите за своим языком! Мы же говорили об этом.

Комната взрывается криками, но я не двигаюсь с места. Думаю о том, как заботилась о своей маме. За ней необходимо было присматривать. Особенно, когда наступали особенные дни.

Я упала с крыши небоскреба.

По крайней мере, чувствовала себя именно так. Слетев со своей койки, прямо навстречу верной смерти. Вот только я не упала, меня скинули. Мои ноги сильно ударяются о пол, утратив свою способность удерживать равновесие, глаза все еще сомкнуты в полудреме. Я с трудом поднимаюсь на ноги, а затем меня вытаскивают из комнаты.

— Иди сюда, сейчас же!

Мисс Штейн настолько сильно сжимает мою руку, что там остаются следы полумесяцев от ее ногтей. Кровь под ними пульсирует, готовясь в любой момент прорваться сквозь тонкую кожу. Она закидывает меня в ванную, я все еще щурюсь, пытаясь сбросить остатки сна. В одной руке у меня оказывается черная швабра, а в другой — заплесневелая волосатая губка. А ведь солнце еще даже не встало.

— Ну, не стой, как истукан, — выкрикивает она из коридора. — Давай, за уборку!

Мы, не отрываясь, смотрим друг на друга, потому что она знает, что на этой неделе я дежурная по кухне. Она знает, что я не должна мыть ванну. Но это наказание. Она должна была что-то сделать. Она не может позволить мне перехитрить себя. Не на виду у остальных.

— Поживей! Я хочу, чтобы этот сартир сиял!

Мои руки сжимают швабру, готовые в любой момент запихать ее в ее жирный рот. Но потом я вспоминаю свою камеру в детской тюрьме и медленно поворачиваюсь к унитазу и поднимаю сидение. Кольцо из дерьма крупными брызгами покрывает весь ободок. На мгновение, когда эти зловония ударяют по моему чувствительному носу, я испытываю резкий приступ тошноты.

— Оххх, избавь меня от своего нытья! Это твоя же чертова еда! Вот, добавь немного отбеливателя.

Она заливает какое-то моющее средство в тазик, и оно летит на мою пижаму. Мой ужин поднимается все выше и выше по моему горлу, хот доги и брокколи. Моя спина выгибается, когда начинаю счищать губкой дерьмо и чувствую, что это не к добру. Мои глаза настолько слезятся от внезапного приступа кашля, что почти ничего не вижу. Здесь слишком душно... Мне нужен свежий воздух.

— Помой губку. Ей хорошо ванны прочищать. И вынеси этот мусор. Ну, и несет же здесь! Быстрее, Мэри, я не могу торчать здесь весь день!

Мусор пропах старыми прокладками с запекшейся кровью и пустыми банками из-под крема Киши. Эта смесь наносит сокрушительный удар по моему желудку, и я напрягаюсь так сильно, что в груди начинает болеть. БУМ! Розово-белая рвота извергается на мои босые ноги. Склизкая масса просачивается сквозь мои пальцы, даже несмотря на то, что не переварившиеся кусочки все еще свисают с моих губ.

— Фуу! Мэри, это отвратительно! Ладно, тебе в любом случае нужно было помыть пол. Вот, используй это моющее средство. И давай, чтобы полы сияли!

Интервью с офицером по исправительным вопросам в Бедфорд-Хиллс: Анонимно

Маленькая черная девчонка, которая убила какую-то белую малютку? Мужик, да этот ребенок был звездой. Ее лицо красовалось в каждом чертовом выпуске новостей! В этом и заключалась проблема. Она не могла оставаться в следственном изоляторе для подростков, и к взрослым ее поместить было нельзя. Что вы прикажите делать с ребенком, который убил младенца? Куда ее отправить? Чем ее кормить и когда? Никто не знал. И как отпустить десятилетнюю девочку скакать по тюремному двору? Так что да, она провела кучу времени в карцере, но если они не знали, куда ее деть, то откуда это было знать нам? Не похоже, что она стала безумнее, чем уже была. Если спросите меня, мы сделали ей одолжение.

Пришло время ужина. Сегодня у нас макароны с сыром, приготовленные с помощью порошкообразной смеси и воды. Это напоминает мне о моей первой трапезе в детской тюрьме. Подается с консервированным горошком и морковью на голубой квадратной пластиковой тарелке. Проще говоря, еда быстрого приготовления. Я никогда прежде ее не ела, а уж тем более никогда не ела макароны с сыром быстрого приготовления. Периодически, видела их в рекламе, которая прерывала просмотр моих мультиков, но мама всегда «пфыкала» и говорила: «Это все такой вздор. Одни консерванты и химикаты... тебе нравятся мамины макароны с сыром, правда же, малышка?»

Мама готовила самые лучшие в мире макароны с сыром. Самую лучшую жаренную курочку, самые лучшие салаты. Я скучаю по ее еде больше, чем по ней самой. Она умела готовить практически все и всегда ругалась на «фальшивую еду». Проблема заключалась в том, что для того, чтобы купить «настоящую еду» необходимо иметь средства. Она же предпочитала голодать, чем съесть лапшу быстрого приготовления. Так что мы голодали. И часто.

После ужина и уборки, все бегут в комнату к телевизору, чтобы посмотреть какое-нибудь реалити-шоу. Я не психолог, но что-то мне подсказывает, что для девушек со взрывными характерами, смотреть, как взрослые тетки дубасят друг друга — не лучшая затея. Моя любимая передача — «Закон и порядок: специальный корпус», но здесь никто, кроме меня, ее не любит.

— Это такой бред! Копам на все наплевать!

— Все их расследования — полная ахинея. Мне не предлагали никакой сделки!

Но я не думаю, что это все выдумка. Этого быть не может. Детектив Оливия Бенсон, женщина полицейский, она выглядит такой, даже не знаю, умной и невероятно милой. Она всегда чувствует, когда кто-то врет. Всегда заводит дружбу с жертвами и не останавливается, пока ни найдет настоящего преступника. Иногда, я воображаю, что было бы, работай она над моим делом.

Она бы сказала: «Мэри, все хорошо. Я знаю, что ты не убивала эту чудесную малютку. Нутром чую, что не убивала. И я обещаю тебе, что не успокоюсь, пока ни докопаюсь до правды.» Через неделю меня бы отпустили, потому что ее чутье никогда ее не подводит. Возможно, я даже поселилась бы в доме Бенсон, потому что она бы прониклась ко мне и хотела бы защитить. Она бы удочерила меня? Правда же? Черт, моя жизнь сложилась бы иначе, попадись мне она, а не то мужчина, который дал мне чизбургер.

Принимая душ, нахожу еще одну веснушку. Или родинку, я не уверена. Это уже двадцать третья. Я такая бледная и костлявая, что меня с трудом можно назвать «чернокожим ребенком». Не возражаю, просто мне любопытно, был ли мой папа белым. Каждый раз, когда спрашивала о нем у мамы, она вела себя так, будто я сумасшедшая и говорила: «О чем ты? Рей — твой отец».

Рамон, «Рей», мой отчим номер два, был полутораметровым доминиканцем. Даже мама была выше него, но его роста хватало, чтобы избивать ее двадцать четыре часа семь дней в неделю. Его кожа была цвета пшеничных тостов, намазанных медом, а очки, которые он носил слетали и разбивались вдребезги каждый раз, когда он приходил домой пьяным. Еще у него отсутствовало четыре передних зуба. Я была ни капли не похожа на Рея. И слава Богу.

Но мой настоящий папа, он где-то рядом, он все еще ищет меня. Никому не хочется быть тем самым ребенком в приюте, ожидающим, пока его найдут его настоящие родители, как Энни9. Но иногда, по ночам, я думаю о нем. В моих мечтах он высокий, богатый, привлекательный белый мужчина. Он подъедет на своем лимузине, выйдет навстречу ко мне, сожмет в своих объятиях и скажет: «Я ждал тебя всю свою жизнь.» А потом, он спасет меня от этого места и от мамы.

В темном углу подвала есть два компьютера, которыми нам разрешено пользоваться по тридцать минут в день. Именно там я нашла прячущуюся Новенькую. Может, мне стоит поговорить с ней? Почему нет? Здесь только мы, а, по сравнению с остальными, она просто разваренная макаронина.