Эволюционизм или креационизм - Евгений Елизаров

Открытия конца XIX, начала ХХ века заставили пересмотреть многое. Но рудиментарные формы старых представлений еще сохранялись. Печальней всего тот факт, что сохранялись - и во многом продолжают сохраняться по сию пору - они прежде всего в среде биологов-эволюционистов. Ведь ими до сих пор принимается, что все свойства любой биологической структуры определяются исключительно свойствами тех атомов и молекул, из которых в конечном счете формируется живая ткань. Правда, законы их движения сегодня описываются уже не простой механикой, но квантовой, однако это обстоятельство не мешает квантовой механике плавно перетекать в химию, химии - в биологию, биологии - еще дальше. Все отправления жизни по-прежнему сводятся к биохимии и биофизике.

На волне же всеобщей эволюционной эйфории, в конце прошлого столетия, договаривались и до того, что даже мозг выделяет "мысль, как печень желчь". Вот элементы кредо, высказанного Эрнстом Геккелем в его "Чудесах жизни": "...3. Познание есть физиологическое явление; анатомический орган есть мозг. 4. Единственная часть человеческого мозга, в которой находится познание, есть определенная часть мозговой коры, фронэма"... 5. Фронэма есть чрезвычайно совершенная динамоэлектрическая машина, составными частями которой являются миллионы физических клеточек (фронэнтальных клеточек). Точно так же, как по отношению к другим органам тела, (духовная) функция данной части мозга есть конечный результат функций составляющих его клеток"12. Мы намеренно приводим его положения по знаменитой книге В.И.Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", чтобы подчеркнуть то непреложное обстоятельство, что фундаментальные положения естествознания всегда были (и продолжают оставаться) оружием в идеологической (а значит, и в политической) борьбе: "Буря, которую вызвали во всех цивилизованных странах "Мировые загадки" Э.Геккеля, замечательно рельефно обнаружила партийность философии в современном обществе, с одной стороны, и настоящее общественное значение борьбы материализма с идеализмом и агностицизмом, с другой."13 (курсив источника). К чести ученого мира следует сказать, что подобный взгляд на вещи вызвал мощную волну критики. (Кстати, второе и третье издания трудов Ленина среди специалистов знамениты тем, что там приводятся и рецензии на его работы; в XIII томе, среди других, помещены и две разгромные.) Вот как описывает это сам В.И.Ленин (приводимая цитата любопытна тем, что очень хорошо показывает реакцию одновременно обоих противостоящих друг другу лагерей, хотя откровенно ругательный ее тон представляет эту реакцию как бы в кривом зеркале): "Нет такой бешеной брани которой бы не осыпали его казенные профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий - может быть, первый раз в жизни загораются глаза и розовеют щеки от тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель. Жрецы чистой науки и самой отвлеченной, казалось бы, теории прямо стонут от бешенства, и во всем этом реве... явственно слышен один основной мотив: против "метафизики" естествознания, против "догматизма", против преувеличения ценности и значения естествознания", против "естественно-исторического материализма"14 (курсив источника). Заметим, что слово "метафизика" имеет несколько значений, одно из них - это название труда Аристотеля, в котором тот изложил систему своих философских взглядов, второе это синоним самой философии, и, наконец, третье - это род философского ругательства, синоним крайней формы механистичности. В.И.Ленин употребляет это слово здесь именно в ругательном смысле.

Обращение к В.И.Ленину и его книге "Материализм и эмпириокритицизм" в рассматриваемом здесь контексте только на взгляд непосвященного может показаться случайным. Дело в том, что именно подобные механистические откровения эволюционистских теорий (которым, с одной стороны, противопоставлялись революционные физические открытия последнего времени, с другой, - тысячелетние традиции духовной культуры) вызвали на рубеже веков мощный откат интеллигенции от ортодоксального материализма. Вследствие этого глубочайший кризис переживало и революционное политическое движение; многие духовные лидеры даже самого радикального - большевистского его крыла стали обращаться к более тонким философским концепциям. Поэтому задачей книги как раз и было восстановить строгую идейную дисциплину. В какой-то степени это ему удалось, и ленинская работа - это один из ключевых пунктов извечного идейного противостояния. Так что в известной мере справедливо утверждение о том, что предельная примитивизация механистических эволюционистских представлений чуть было не спасла человечество от пролетарских революций.

Впрочем, ниже мы будем иметь возможность увидеть, что и ленинский вклад в обоснование теории всеобщего развития далеко не однозначен.

Из этих исторических иллюстраций видно, что духовная традиция, подлинная культура общечеловеческой мысли, то есть мысли, не разбитой на отдельные дисциплины (биологию, физику, социологию, математику и т.п), никогда не мирилась с подобной примитивизацией действительности. Может, и не сформулированным явно, но интуитивно осознававшимся постулатом этой традиции всегда являлось то, что основоположения любой научной дисциплины на деле представляют собой лишь некоторые логические схемы, позволяющие упростить предмет анализа; собственно же предмет всегда оставался чем-то несопоставимо более сложным. Именно этот постулат на протяжении многих веков служил охранительным началом в развитии всей человеческой культуры.

Заключение.

1. Обращение к вероятностным статистическим законам не может полностью исключить возможность самозарождения жизни на Земле. В то же время они показывают, что она отнюдь не является чем-то закономерным, ибо в случае непредвиденной гибели ее возрождение оказывается, скорее всего, невозможным.

Но если жизнь оказывается случайной, эволюционное учение не вправе претендовать ни на научность, ни - тем более - на истинность. Другими словами, в той форме, в какой оно существует сегодня, эволюционное учение несостоятельно.

2. Вместе с тем обращение к законам статистики обнаруживает их неприменимость ни к объяснению механизма зарождения жизни, ни к опровержению эволюционного учения.

Любая научная проблема может быть описана только на языке понятий, очерчивающих свойственные именно ее объекту характеристики. Применение каких-то других средств для описания его сущностных свойств является серьезной методологической ошибкой. Между тем чисто вероятностными статистическими законами можно описывать лишь предельно элементарные механические процессы. Возникновение жизни на Земле не относится к этому кругу явлений, ибо представляет собой качественно более высокую ступень организации движения материи.

3. Данное обстоятельство еще раз нейтрализует запрет, налагаемый ничтожной статистической вероятностью естественного происхождения жизни, с другой - еще раз обнаруживает, что поступательное развитие природы не может быть доказано при помощи того категориального аппарата, который сегодня используется сторонниками эволюционизма (как, впрочем, и то, что оно не может быть опровергнуто с помощью законов статистики).

Объяснение всей цепи качественных преобразований, происходящих в природе, может быть достигнуто только при обращении к принципам действия каких-то более высоких начал, чем простая комбинаторика тех элементов, из которых состоит живая плоть. Другими словами, всеобщее развитие не может быть объяснено комбинациями свойств исходных строительных элементов. Объяснение перехода физических явлений в химические, химических в биологические и так далее требует привлечения каких-то иных механизмов, которые сегодня отсутствуют в логическом арсенале эволюционизма.

3. Логические основания эволюционных теорий.

Эволюционистский подход отнюдь не исключает порождение простых вещей более развитыми и организованными, но генеральная линия развития - это всегда восхождение от простого к сложному.

Совместим это с принципом причинности. Наложение условной цепи причинно-следственных связей на генеральную линию эволюционного восхождения обнаружит, что "среднестатистическое" следствие представляет собой более сложное, высоко организованное и развитое начало, чем его "среднестатистическая" причина.

Совместим это еще с одним глобальным процессом - тем, который описывается вторым началом термодинамики. Это сопоставление показывает решительную невозможность объяснения общего развития первичной материи единой последовательностью причинно-следственных взаимодействий, ибо в соответствии с фундаментальным законом термодинамики каждый последующий шаг в развитии природы не сокращает, но увеличивает суммарное количество энтропии (термин, который был введен в научный оборот в 1865 г. немецким физиком Рудольфом Клаузисом).