Поймать ночь (ЛП) - Кеньон Шеррилин

Стены были выкрашены в белый, режущий глаз, цвет, на них висели рамки с черно-белыми видами европейских достопримечательностей - Эйфелева башня, Стоунхендж и Колизей. Черные занавеси штор плотно закрывали окно, дневной свет не попадал на него. У дальней стены стоял черный буфет. Вверху он был хаотично заставлен фотографиями и коллекционными музыкальными пластинками, включая Элвиса с Эльвирой. Два больших антикварных серебряных канделябра стояли по краям.

Но что его удивило, так это фотография 8 x 10 в центре буфета, на которой была запечатлена Табита в подвенечном платье, рядом с мужчиной, чьё лицо закрывала маленькая вырезанная картинка головы Рассела Кроу.

Он попытался убрать картинку.

- Вот ты где, - раздался голос Табиты за его спиной.

Валериус быстро выпрямился.

- Ты замужем? - спросил он.

Она нахмурилась, пока не увидела фотографию.

- О, мой бог, нет. Это моя сестра Аманда на своей свадьбе. Девочка на фотографии рядом, её дочь, Марисса.

Изучая свадебную фотографию, Валериус заметил, что единственной разницей между женщинами был шрам.

- У тебя сестра-близнец?

- Да.

- И почему твоя сестра замужем за Расселом Кроу?

Табита засмеялась.

- Ах, это - нелепая шутка моего зятя, самодовольного нудного растяпы.

Валериус одарил её лукавым взглядом.

- Я так понимаю, ты равнодушна к этому мужчине.

- На самом деле, я люблю его до смерти. Он действительно хорош для моей сестры и племянницы, и по-своему очень мил. Но во многом похож на тебя, воспринимает всё слишком серьезно. Вам, парни, надо оживиться и побольше веселиться. Жизнь слишком коротка… ладно, возможно, не для тебя, но для нас, остальных смертных.

Валериус был зачарован этой женщиной, которой не следовало принимать его. Она была безвкусной и грубоватой, но в тоже время, забавной и очаровательной, причем в самых неожиданных ситуациях.

Табита плюхнула на стол маленькую красную консервную банку с торчащей пластмассовой ложкой, и которая являла собой нечто похожее на макаронные рожки с маринарой.

Валериус поморщился.

- Что это?

- Равиоли.

Он выгнул дугой бровь.

- Это не равиоли.

Табита взглянула на блюдо.

- Ну, хорошо, это - Бифарони. Моя племянница называет все эти маленькие жестянки, исходящие из микроволновки, равиоли, - она выдвинула для него стул. - Ешь.

Валериус был в ужасе от её предложения.

- Прошу прощения? Ты же не думаешь, что я буду это есть, не так ли?

- Ну, в общем да. Ты сказал, что хочешь что-нибудь итальянское. Это итальянское, - она подняла банку и указала на этикетку. - Видишь, повар Боярди. У него только самое лучшее.

Впервые за всю свою жизнь, Валериус был так потрясён. Наверняка, она шутит.

- Я не ем из бумажных стаканчиков и с пластмассовых столовых приборов.

- Да-да-да, мистер Фенси Пантс! Прости, если обидела тебя, но здесь на планете Земля, мы, плебеи, едим все, что попало под руку, и если нас угощают, мы не задаём лишних вопросов.

Табита скрестила руки на груди, так как он опять стал чопорным хреном. Если бы взглядом можно было бы убить, то ее несчастная банка Бифарони разлетелась бы вдребезги.

- Я должен уйти до наступления темноты, - он высокомерно кивнул головой и направился к лестнице.

Табита изумилась, что он ушел. Он действительно был оскорблен и глубоко задет, но это не имело никакого отношения к ней. Всё должно быть совсем наоборот. Подняв Бифарони, она вздохнула и, взяв в рот кусочек, направилась обратно на кухню.

Валериус осторожно закрыл дверь в комнату, хотя ему очень хотелось хлопнуть ею. Но аристократы не хлопают дверьми. Эти поступки свойственны простолюдинам. Знать умеет контролировать свои эмоции.

И его не заденет мнение невоспитанной женщины и ее попытки обидеть его.

Он был так глуп, что на одно мгновение подумал, что она….

- Меня не волнует, нравлюсь ли я кому-либо, - тихо пробормотал он.

За всю его жизнь всем было наплевать на него. Почему сейчас это должно измениться? Все же, крохотная часть его жаждала, чтобы кто-нибудь проявил доброжелательность к нему. И он не мог справиться с этим желанием. Простое «Передай привет Валериусу». Хоть раз в жизни…

«Ты становишься глупым» - проворчал он себе. Лучше пусть боятся, чем любят. Слова отца до сих пор звучали в его ушах. Люди всегда предают того, кого любят, но никогда того, кого действительно боятся.

И это правда. Страх держит людей на расстоянии. Он лучше, чем кто-либо знал это.

Боялись ли его братья?…

Валериус вздрогнул от воспоминаний и сел на раскладной парусиновый стул в углу комнаты.

Рядом стоял книжный шкаф с широким ассортиментом книг. Насупившись, он пробежался по заголовкам, от «Последних дней Помпеи» и «Жизни Александра Великого» до «Хроник Дрездена» Джима Батчера.

Что за необычная женщина эта Табита! Когда Валериус потянулся к книге о Древнем Риме, его внимательный взгляд упал на мусорное ведро рядом со стулом. Обычно такие штуки люди держат на кухне, но его внимание привлек обрывок черного рукава, торчащий из-под закрытой крышки. Открыв ее, он обнаружил свою рубашку и пальто.

Вытаскивая их, он нахмурился еще сильнее. Вещи до сих пор были разорваны и в крови. Он потрогал пальцами разрез на спине, где даймон полоснул его мечом.

Но он же надел свои вещи…

Валериус поднялся и снял с себя шелковую водолазку. Такую же, от Ральфа Лорена, он одел вчера вечером. Этому было только одно объяснение.

Табита купила ему новую одежду.

Он подошёл к шкафу и проверил пальто. Все выглядело таким же, пока он не заметил, что у медных пуговиц был немного другой оттенок. За исключением этого, пальто являлось точной копией.

Он не мог в это поверить. Одно пальто стоило ему пятнадцать сотен долларов. Зачем ей надо было делать это?

Желая получить ответ, он спустился вниз и обнаружил ее на кухне, готовящей в одиночестве.

Стоя в дверях, он заколебался. Она стояла к нему боком, идеальным безмятежным профилем. Она была воистину красивой женщиной.

Ее выцветшие черные джинсы обтягивали длинные ноги и весьма привлекательные ягодицы. Высоко задранный чёрный свитер с коротким рукавом, застегнутый на пуговицы, оставлял открытой часть загорелой кожи от заниженной талии джинсов до пупка, который, если он не ошибался, был проколот.

Ее длинные темно-рыжие волосы были откинуты назад и, стоя возле плиты с босыми ногами, она выглядела удивительно безмятежно. Серебряное колечко поблескивало на пальце правой ноги.

Радио было включено. Тихо играла песня Мартина Брили «Соль моих слез». Бедра Табиты двигались одновременно с музыкой в эротическом ритме, соблазнявшем его больше, чем он мог себе позволить.

В самом деле, всё, что он мог сделать, так это не приближаться к ней настолько, чтобы нагнуть голову и попробовать манящую, сочную кожу.

Она была вспыльчивой и наверняка хорошо его долбанет. Он сделал шаг вперед, и она подпрыгнула и нанесла удар ногой ему в пах. Согнувшись от боли, Валериус проклинал всё на этом свете.

- О Боже! - Табита задохнулась, сообразив, что только что въехала своему гостю. - Мне так жаль! Ты в порядке?

Его глаза угрожающе блеснули.

- Нет, - огрызнулся он, прихрамывая и отходя от нее подальше.

Табита помогла ему подставить табуретку, которую держала на маленькой кухне.

Он сел и накрыл ладонью ушибленное место.

- Я серьезно очень, очень извиняюсь, - повторила она. - Должна была предупредить, что не следует подкрадываться ко мне сзади.

- Я не подкрадывался, - сказал он сквозь сжатые зубы. - Я просто шёл.

- Давай, я дам тебе немного льда.

- Не нужен мне лед. Мне нужно передохнуть минутку, без болтовни.

Она подняла руки, сдаваясь.

- Не торопись.

По его лицу пробежала тень любопытства, и он окончательно пришел в себя.

- Слава Юпитеру, что у тебя в руках не оказалось очередного ножа, - пробормотал он, но потом чуть громче спросил. - Ты бьешь так каждого мужчину, приходящего в твой дом?