Дети шпионов 2008 - Валерий Гусев

– Уж до четырех-то они считать умеют, – возразил я. Но почувствовал, что Алешка в чем-то прав.

Что и показало ближайшее будущее.

Мы вернулись домой до прихода мамы и избежали вопросов: «Где вы бегали? Как дела в школе? Почему не сделали уроки?»

– Завтра, Дим, – сказал Алешка, – опять поедем в Малаховку. Опять деньги нужны. У кого займем?

– Лех, ведь их отдавать нужно, – осторожно напомнил я.

– Отдадим! Маринка нам дала сто рублей, так? Мы у кого-нибудь занимаем двести, так? Сто отдаем Маринке, а на сто едем в Малаховку. Одного долга нет! Здорово?

– А другой долг? Двести мы как отдадим?

– Займем еще у кого-нибудь. Триста. Двести отдадим: еще одного долга нет.

– И так далее? – спросил я. – Давай уж сразу тыщу займем.

– Тыщу нам не дадут. Мы с тобой еще не очень совершеннолетние. Все, я пошел к Полпалычу. Раз сегодня четверг, значит, пенсия у него еще цела.

– Сегодня вторник, – напомнил я.

– Тогда – тем более. – И он хлопнул дверью.

А вернулся не очень скоро. И какой-то он был задумчивый.

– Достал? – спросил я.

– Что? – переспросил Алешка.

– Деньги! Ты зачем к Полпалычу ходил?

– А… Достал. – Алешка вынул из кармашка двести рублей и отдал их мне. – Достал… И застал.

– Кого застал?

– Дим, когда я пришел к Полпалычу, у него на вешалке шляпа висела.

– И что? – Я кивнул на нашу вешалку, где лежала на полке папина шляпа, которую он никогда не носил.

– А то! Это шляпа, знаешь, чья? Витькиного бати! Я, пока Полпалычу зубы заговаривал, в комнату заглянул. А там…

Ну, думаю, там Викин папа с пулеметом.

– А там, Дим, на столике шахматы. И сидит над ними, размышляет Витькин батя. Вот уж не думал, что Полпалыч будет со всякими шпионами в шахматы играть!

Алешка расстроился. А я вдруг вспомнил эту шляпу! Это я ее видел на платформе в Малаховке…

Глава V

УРОКИ АНГЛИЙСКОГО

Недалеко от нашего дома, прямо на проспекте, стоит красивое здание с рубиновыми буквами наверху – «Электроника». Эти громадные буквы ярко горят и днем, и ночью. Раньше здесь был какой-то научный институт, в котором что-то разрабатывали ученые-электронщики. Он был немножко секретный, но все местные жители об этом институте знали. Сейчас в этом красивом здании никакого института нет, его «упразднили», но «Электроника» осталась. Здесь теперь большой магазин, где продают телевизоры, видаки, компьютеры и все тому подобное. Правда (это мы подслушали один папин секретный разговор), от этого института осталась небольшая лаборатория. Где-то на задворках «Электроники». Небольшой домик, окруженный забором с глазка́ми видеонаблюдения и с охранником возле железной калитки.

Одним словом, знаменитая «Электроника». И наш сосед Полпалыч – тоже человек знаменитый. Он был раньше каким-то ученым и директором этого института. А потом немного состарился и стал пенсионером. Но из родного института, вернее, из его остатков, его не до конца уволили. Иногда его приглашали на консультации, когда у них там что-то не ладилось.

Когда институт превратили в магазин, Полпалыч очень расстроился и даже заболел. И вышел из больницы худеньким и маленьким. И как-то пошутил: «От меня только половинка осталась». Может, еще и поэтому его стали называть вместо Пал Палыча – Полпалычем.

Он очень славный человек. И никогда мусор мимо урны не бросает. А в хорошую погоду сидит во дворе и играет с кем-нибудь в шахматы. Но все реже и реже, потому что ему не хватает партнеров. Полпалыч очень умный и быстро выигрывает. Правда, один раз он все-таки проиграл. Нашему Алешке.

Наш Алешка все время чем-нибудь увлекается. Один раз он увлекся шахматами. Обыграл меня, папу, маму – она больше любит шашки, игру в щелбанчики, и ее нетрудно было обыграть в шахматы. И Алешка решил поиграть с Полпалычем. Он заранее выучил по книге наизусть какую-то знаменитую партию и взял ее за основу. Полпалыч схватился за голову, получив мат в три хода.

– Блестяще! – восхитился он. – Ты сейчас сыграл, как великий Алехин! У тебя блестящее будущее!

– Я знаю, – скромно согласился Алешка.

С той поры они больше в шахматы не играли. У Алешки появились новые увлечения, а Полпалыч побоялся еще раз проиграть пацану, который, как он выразился, раз в семь его моложе.

Теперь вот, оказывается, у Полпалыча появился достойный партнер.

– Мы сегодня никуда не едем, – решительно сказал Алешка. – У меня сегодня курсы английского языка. Надо вымыть руки и уши.

Какая тут связь – не знаю.

– Мама велела, – объяснил Алешка. – Она говорит, что в чужой дом нужно ходить с чистыми ушами. Ты разве не знал?

Знал. Я даже больше знаю: в своем доме тоже нужно ходить с чистыми ушами. Но эту новость я Алешке не сообщил. Все равно не поверит.

Он запихнул в свой школьный рюкзачок учебники и тетради и сунул туда же коробку шахмат.

– А это тебе зачем?

– Пригодятся, – лаконично ответил Алешка. – Мало ли что…

Когда Алешка возвращается под родной кров с загадочным лицом – значит, предстоят большие события. И в этот раз, вернувшись с «курсов иностранного языка», он сразу же вовлек меня в эти новые события. Лучше бы он этого не делал. Все эти дни история со «шпионской» пленкой не казалась мне серьезной – просто ряд совпадений. Все выяснится и образуется. А вот тут… Вот тут-то и я задумался. После Алешкиного рассказа.

…Они с Вики немного позанимались английским.

– Ты не очень способный, – признала Вика. – С тобой придется поработать.

– Давай лучше в шахматы сыграем, – предложил Алешка.

– Может, это и лучше, только я не умею.

– Я тебя умоляю! Это элементарно. Я тебя научу. Только чайник поставь.

– Зачем?

– А я люблю чай пить, когда кого-нибудь учу играть в шахматы.

Вика пожала плечами, но чайник поставила.

– И бутерброды сделай, – сказал Алешка.

– Ты любишь и бутерброды есть, – догадалась Вика, – когда в шахматы играешь?

– Можно и печенье какое-нибудь.

– Холестерин будешь? Или кашу? Как у вас.

– Обойдусь. Садись. Вот у этой фигуры нейм из ферзь. Она самая мейн…

Урок начался.

– Ты не очень способная, – отомстил Витьке через некоторое время Алешка. – С тобой придется поработать. Лучше я твоего папу дождусь и с ним сыграю.

– Обойдешься, – отрезала Вика. – Мой дэд ни в шахматы, ни в шашки, ни в карты играть не умеет.

– Не очень способный? – Алешка глазом не моргнул, услышав эту новость.

– У него нет времени на всякую ерунду. Он читает лекции в университете.

– Вслух?

– Что вслух?

– Лекции читает вслух?

– У вас в школе, – сказала Вика, – очень оригинальные бойзы.

И она не ошиблась…

– Дим, это срочно! Наблюдение за шахматами. Поручается тебе.

Задание хорошее. Простое и приятное. Нынешний сентябрь установился солнечный и теплый. Жильцы нашего дома, казалось, больше времени проводили на улице, чем в своих квартирах. У нас хорошая детская площадка, которую освоили не только детишки, но и взрослые, и собаки. С утра до вечера здесь копошатся в песочнице малыши, покачивают коляски молодые мамы, не отрываясь от книги или плеера. Пожилые пенсионеры, кто с газетой, кто с шахматами, коротают здесь свое свободное время под теплым осенним солнцем, в тени желтеющей березовой листвы. Тут же вертятся собаки, гоняются за мячиками, друг за другом, заливисто лают на ворон, которых вся эта кутерьма не беспокоит – они копошатся в ветвях, зачем-то поправляют старые гнезда и роняют тяжелые капли на книги, на газеты, на шахматные доски, на шляпы пенсионеров.

Меня это все здорово устраивало, потому что за лето я не то что не прочитал «Войну и мир», а даже и не начинал ее. А первое сочинение у нас как раз по ней и намечалось. Алешка, правда, сперва со страхом глянул на два толстых тома, но тут же меня успокоил:

– Ерунда, Дим, напишешь.

– Напишу, – вздохнул я, взвешивая в руке книгу.

– А что? Самое главное: напиши, что война – это плохо, а мир – это хорошо. Наболтай еще чего-нибудь и спиши какую-нибудь французскую речь.

Я вот посмотрю, как он сам выкрутится, когда пойдет в девятый класс! Если его, конечно, раньше из школы не выгонят. Или завучем не сделают, вместо Артоши.

– А что наболтать? – решил я его проверить.

– Ну, что хочешь. Только со смыслом. Там, например, что война разлучает эти… как их?.. любящие сердца. А мир, он соединяет людей и ведет к светлому будущему. Пьер Болконский – хороший, а Наполеон Ростов – не очень, но зато – француз.

Да, быть ему завучем! Через пару лет…

Я сунул книгу под мышку и спустился во двор. Меня встретили солнечные лучи, шелестящая листва и собачий лай во все горло. Даже не слышно, как пищат дети. И каркают вороны.

Возле столика, где была разложена шахматная доска и за которым задумчиво сидели Полпалыч и Викин батя, нашлось и для меня местечко, на соседней скамейке. Я рассеянно поздоровался, сел и раскрыл книгу. «Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер…» Что она там говорила, я в этот раз так и не узнал. Я слушал не Анну Павловну, а наших шахматистов. Вернее, не слушал, а подслушивал. Не забывая при этом скользить глазами по строчкам и перелистывать страницы.