Навязанная игра - Алексей Иванович Гришин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Летом девяносто первого в МВД Союза обратилась полиция Нью-Йорка за помощью в сборе доказательств для ареста советского гражданина Григоряна А.Р., переехавшего в этот рай капитализма и развернувшегося на местном криминальном поприще во всю ширь энергии, не растраченной в условиях соцзаконности.
По личному решению министра в августе того года в США были откомандированы Кузьмин, Щербатов и замначальника Управления кадров. «Для оказания практической помощи полиции г. Нью-Йорк в реализации имеющихся оперативных материалов».
Через три дня, когда на московские улицы вышли танки и развал Союза стал неизбежен, Кузьмина и кадровика убили. Взорвали прямо в номерах фешенебельного отеля. А Щербатов, воспользовавшись периодом безвластия в стране, договорился с местной резидентурой и пустился в такую эскападу, описать которую в официальных документах не поднимется рука ни у одного здравомыслящего офицера.
В результате Закон, в его истинном значении, восторжествовал. Все виновные понесли наказание, хотя некоторые и не дожили до вынесения приговора. А Валько, одному из немногих, кто был в курсе той сумасшедшей операции, пришлось использовать все свои возможности, чтобы этот авантюрист сохранил свои погоны.
И вот Щербатов В.П., которому без его ведома чекисты присвоили псевдоним «Одиссей», вновь появился на оперативном горизонте.
– Значит, говоришь, наш друг уже дважды приходил? Не нравится ему, что райотдел его американскими приключениями заинтересовался? Мне тоже это не нравится. Работа была сделана хорошая, но уж больно поперек всех правил. Нет, нам это дело ворошить никакого смысла нету. Кстати!
Генерал поднял трубку внутренней связи.
– Саша, дорогой, загляни-ка ко мне.
Почти тут же в кабинет, предварительно вежливо постучавшись, вошел помощник.
– Слушаю вас!
– Это хорошо, что слушаешь. А скажи-ка мне, будь любезен, какого рожна ты вчера запросил в архиве дело «Одиссея»? Ты что ж думал, я на этот случай сторожок не выставил? Поиграть со мной захотел?!
Лицо помощника покраснело, пошло белыми пятнами, но ответ прозвучал твердо:
– Товарищ генерал, прошу посмотреть папку с документами, вон ту, что с краю лежит. Там мой подробный рапорт по ситуации.
Валько взял в руки сафьяновую папку с пометкой «Лично», вынул лежавший там документ, отпечатанный на двух листах.
– Так… гм… ага… ну что же…
И, посмотрев на помощника уже спокойным взглядом, продолжил:
– Ладно, иди уже. На будущее – о таких вещах сразу докладывай. Устно. Потом уже рапорта строчи. Ты это уже зарегистрировал?
– Нет.
– Ну и слава богу, ступай.
И на глазах подчиненных опустил документ в шредер.
– Стало быть, к «Одиссею» проявили интерес москвичи, да еще из октябрьского райотдела. Как раз того, который мы к работе по армянской ОПГ привлекали, – сказал генерал, когда они остались с Геной вдвоем.
– Это когда информация о готовящихся обысках утекла?
– Ну да. Ох, ну и прошлись же тогда по мне у министра… во-от. – Валько поднял вверх указательный палец. – А теперь тот же отдел нашим старым делом заинтересовался.
– А что, возможный вариант, – пожав плечами неторопливо ответил Остохин. – Я, перед тем, как к вам идти, у приятеля в УСБ поинтересовался – номер машины, под которым за этим убитым копом следили и который «Одиссей» зафиксировал, он за московской наружкой закреплен. И та бригада в тот день по заданию как раз октябрьского отдела работала, но совсем в другом районе. Это если документам верить.
– Очень интересно. Ты, Гена, вот что, пригласи-ка завтра товарища Щербатова к нам. Часикам…, – генерал посмотрел в ежедневник – да, часикам к четырнадцати двадцати. Посидим, покумекаем. Интересная комбинация может сложиться, а то засиделся, понимаешь, наш друг в окопе. Заскучал, поди, жирком заплыл. Да и райотделу надо ответ подготовить – неудобно, согласись, вопросы без ответа оставлять…
Глава 7
Они сидели на скамейке около дипломатического дома. Огороженного солидной решеткой, охраняемого милицией. Только что за эту решетку, в этот солидный дом миловидная женщина увела Поля. Мальчик не хотел уходить, рвался еще посидеть с единственным в этой стране человеком, которого отец называл другом.
С суровой действительностью примирило лишь обещание, что до Женевы они полетят в одном самолете.
– Жаль мальчишку, – тяжело вздохнув, сказал Уоллес. – Если бы отец погиб на службе, мог бы рассчитывать на пенсию. А так…
– Что, вообще нет родни?
– Ну… – американец замялся, – есть, конечно. Родители матери живы. Но у них этих внуков – одиннадцать штук. И ни малейшего желания с ними возиться. Разъезжают по всему миру, наслаждаются жизнью. И, честно говоря, имеют право.
– А родители Фрэнка? – Шербатова покоробила такая логика. Чтобы его родители отказались взять к себе его детей? Если не дай бог что?
– Только мать. Живет в доме престарелых… Эй, Бэзил, не спеши возмущаться! – Уоллес успокаивающе поднял ладони. – Ей богу, это не российские богадельни! Это очень хороший… ну, по-вашему, санаторий. У нее своя комната, за ней прекрасный уход. Поверь, Фрэнк очень хорошо поступил, определив ее туда. И, кстати, это было непросто – знаешь, сколько желающих на ее место? А женщина не молода, он у нее был поздним ребенком. Там за ней такой уход, какого сын никогда бы не обеспечил.
– Тебе виднее.
– Со стороны всегда виднее. Например, то, что ты очень вовремя уезжаешь. В России опять неспокойно. Народ злой, Ельцин сцепился с Хасбулатовым, либералы с патриотами. Прошлый раз дело путчем кончилось, а чего сейчас ждать? Боюсь, что крови.
– Это ваши аналитики к такому выводу пришли?
– Какие, к черту, аналитики, сам, что ли, не видишь? Или есть желание с автоматом побегать. Можно узнать, на чьей стороне?
Щербатов задумался. Во время путча он был в Штатах. Та командировка по нему таким катком проехалась, что до сих пор кошмары снятся да в холодном поту просыпается. Но танки на улицах видел лишь по телевизору.
А если опять? Тогда душа болела за страну, а сейчас? Ельцин, Руцкой, Хасбулатов… они вместе разрывали Союз. Сейчас перегрызлись за власть. Так что теперь, стрелять в русских? За одного предателя против другого? На хрен. Тот случай, когда американец прав – это не его война. Но так же не скажешь.
– Да ну, не нагнетай. Бог даст – обойдется. А насчет стороны… я ж мент. У меня одна сторона – закона.
С момента убийства Фрэнка прошла неделя. И каждый вечер Щербатов приходил к этому дому. Гуляли втроем, болтали о пустяках, стремясь отвлечь Поля от мыслей об отце. Вроде получалось.
А потом отправляли ребенка спать, а сами садились вот так на скамейку и разговаривали. По-русски. За это время успели перейти на «ты».
– Спасибо, что задержался с вылетом. И согласился лететь не Аэрофлотом – швейцарская компания обеспечит парню лучший сервис. Но это же для тебя, наверное, дорого…
Это уже была не случайная фраза. Четыре дня назад, сразу после доклада об
