Диагноз: любовь - Сойфер Дарья

Она покосилась на шефа. Вызов природе: светлые замшевые кроссовки, футболка-поло, легкая кофта повязана на плечи. Не хватает только клюшки для гольфа. А темная небритость выглядит опрятнее, чем гладкие щеки курьера Васи.

– Мы не будем облегчать вам задачу, – сообщила девушка-тренер. – В пары встанут совсем разные люди. По комплекции, росту, возрасту… Вы должны научиться понимать друг друга, чувствовать. Вот вы, Любовь, подойдите к Анатолию. Владимир… А, нет, простите, Василий – к Алле, Марк… Ну, пусть будет вот эта девушка. Повернитесь, я не вижу вашего имени… Вероника. Отлично. Оксане мы подберем…

Дальше Ника уже не слушала. Повернула голову и робко посмотрела на шефа, он подошел к ней и ободряюще улыбнулся. Она все ждала, что Марк разозлится, пошлет этих затейников туда, куда не проникает дневной свет. А он невозмутимо поставил свою ногу рядом с ее, чтобы парню было проще их связать.

– Но это же… То есть я не… – залепетала Ника.

– Все в порядке. Если не сопротивляться, они быстрее отстанут, – тихо ответил Веселовский.

– И вы… не против? Я имею в виду, вы ведь можете отказаться, – прошептала она, когда чертов тренер затянул узел на ее лодыжке.

– Могу. Но лучший способ заставить участвовать всех – участвовать самому. Тогда им будет неудобно сачковать.

Его крепкие мышцы жгли ее через два слоя ткани. Все навалилось сразу: запах одеколона, близость тел. Даже веревка вдруг стала искушением, и это ей, девушке самых что ни на есть пуританских взглядов. Поэтому Нике приходилось постоянно сжимать руку, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы не терять связь с логикой и окружающим миром.

– Марк Андреич, вы собираетесь победить? – поинтересовалась Ника, уже прикидывая, чем ей придется пожертвовать.

– Брось! И давай не будем выкать. Мы в одной связке, вне стен офиса – сойдет.

– Конечно, как скажете.

– То есть можно уже начинать.

– Ну да, точно. Конечно. Как… – она сделала над собой усилие. – Как скажешь.

– Победа нам не нужна, – мягко произнес Марк, и ей показалось, что она ощущает вибрацию его голоса кожей. – Отнесись к этому, как к лесной прогулке. Давай, приготовься, начнем со связанных ног.

Стартовый пистолет выстрелил, и Ника послушно двинулась было вперед, но ширина его шага заставила ее пошатнуться.

– Тише, тише, не торопись, – проговорил Марк, будто успокаивая норовистую лошадку. – Обхвати меня за талию, держись… Моя вина, будем шагать потихоньку.

Словно наблюдая за собой со стороны, Ника робко протянула руку и сделала, как он предложил. Боже! Какое твердое, но вместе с тем гибкое у него тело! Теперь понятно, за что дамы забальзаковского возраста платят стриптизерам. Под ее пальцами все бугрилось, перекатывалось… И хоть Ника всегда считала главным мужским достоинством ум, теперь ей было плевать на бизнес-чутье Марка и прочие его заслуги перед обществом.

Его рука теплым грузом легла на ее плечи, он прижал ее к себе, и она каким-то чудом умудрялась переставлять ноги, не повиснув на нем безжизненной лианой. Если бы кто-нибудь сейчас посмел развязать их, Ника, забыв о гордости и стыде, легла бы на землю и вцепилась в штанину Марка, волочась следом, как приставший к подошве листочек.

– Вот видишь, у нас неплохо выходит, – пробился в ее вязкий от чувственности мозг голос Веселовского.

Марк был бодр, лихорадка его не заразила. И ясно, почему: столько лет укреплял иммунитет со своими тигрицами… Теперь одна среднестатистическая домашняя кошка не вызовет у него даже желания погладить.

– Я приготовила дегустацию, – старательно артикулируя, произнесла она больше для себя, чем для него. – Надеюсь, вышло неплохо.

Ника избегала личных форм, потому что пока не могла обращаться к нему на ты, несмотря на откровенно похабные желания, которые ее сейчас одолевали. Напротив, в этой пропасти между ними было что-то особо волнующее.

– Прекрасно. Если честно, меня впечатлили твои сертификаты с курсов. Значит, решение было более чем взвешенным.

– Да. Я не стала бы беспокоить ва… – она осеклась, но успела исправиться. – Важного человека из-за сиюминутной прихоти.

– Я тебе верю. Ну вот, еще чуть-чуть, и первое испытание пройдено.

Что? Оторваться от него? Нет, пожалуйста! Еще чуть-чуть! Неужели тут совсем негде заблудиться? Пошел бы дождь, они бы прятались, бежали, нашли гостиницу, когда микроавтобус уже отчалил, и он пустил бы ее в свой номер, и там, нетерпеливо сдирая мокрую одежду… Но нет, небо чистое, как в День Победы.

– Предпоследние, зато ни разу не упали, – подытожил Веселовский, нагибаясь, чтобы развязать веревку.

Ника только сейчас обнаружила, что многие уже встают на групповые лыжи, и у Оксаны весь левый бок в земле. Надо же, магия Веселовского распространяется и на его партнеров, у самой Ники даже на кроссовках ни пятнышка. И Марк, разумеется, словно из магазина, удивительно, что из его штанов не торчит этикетка. Она случайно перевела взгляд на него и застыла: пока он корпел над веревкой, часть спины оголилась, из-под пояса показалась черная резинка с логотипом… Карташова, приди в себя! Именно так люди и становятся маньяками.

– Смотри, там еще два места, – Марк выпрямился и расправил футболку. – Ну что, встанем на лыжи?

Две доски со штрипками для нескольких пар ног. И никакой страховки, никаких лыжных палок! Как люди должны на них передвигаться? Хотя… Если они с Марком встанут друг за другом, она будет прижата к…

– Это издевательство какое-то, – бурчал Анатолий Семенович. – Мы что, школьники?

– Два высших образования! – возмущалась Алла Михайловна. – Ради этого? Нет, ребят, даже не пытайтесь.

– Так и быть, можете переходить сразу к ходьбе гусиным шагом, – девушка-тренер указала на следующую зону испытаний, огороженную оранжевыми флажками.

– Давайте просто плюнем на эти лыжи, – взмолилась Люба. – Марк Андреич, ну пожалуйста! Я весь бок отбила! А если мы все поляжем? Грязно же! Как мне в этом потом домой ехать?

– Вот именно! – ноздри Анатолия Семеновича раздувались так широко, что и с нескольких метров был виден каждый волосок. – Я отказываюсь. Если хотите, оформите мне этот день за свой счет.

– Но так нельзя! – садистка в форменной футболке даже спорила с улыбкой.

– Программа тренинга была одобрена руководством, – радостно кивнул ее напарник.

– И что, меня теперь уволят после пятнадцати лет? За какие-то дурацкие игры? – Анатолий Семенович содрал флажок и зверски его скомкал.

– Ну что вы, – вмешался Веселовский. – Это просто развлечения для укрепления климата в коллективе. Никакой принудиловки. Если кто-то устал, может пройти к столу с закусками. Уверен, там и ребусы какие-нибудь найдутся, и мафия.

Сослуживцы с облегчением отошли от лыж.

– Но лично я, – Веселовский заставил всех обернуться. – Собираюсь продолжить занятия. Активность на свежем воздухе еще никому не повредила. Наверняка найдутся те, кто думает так же. Да, Карташова?

Ника мысленно распаковывала коробки с десертами и думала, чем угостить шефа в первую очередь, а он… Она обвела взглядом коллег и сразу поняла, что потом придется поплатиться. Но подвести Веселовского было выше ее сил.

– Конечно, Марк Андреич. Я с удовольствием… – она подбирала слова, чтобы описать эту содомитскую вакханалию, но в голову приходили только обидные эпитеты. – Будет интересно посмотреть, что нам еще приготовили.

Оксана устало ссутулилась, Вася закатил глаза, Таня свирепо поджала губы. Ника понимала: они не хотели выглядеть самыми слабыми в глазах шефа. На тренеров всем было плевать, но мнением Веселовского дорожили. Лыжи оставили позади, хотя это, пожалуй, единственное, на что была сейчас согласна Ника. При условии, что Марк окажется за спиной.

А дальше был гусиный шаг. Худшее изобретение физкультурников. Ника приучила свое тело к спортивным нагрузкам, порой даже получала наслаждение после хорошей тренировки в зале. Уверенность в себе, приятное гудение в мышцах. Но советские школьные ископаемые вроде каната, козла и гусиного шага не вызывали ничего, кроме омерзения и страха.