Время меча - Юрий Нестеренко

Следом за гигантским животным в обтянутых зеленым шелком закрытых повозках, запряженных лошадьми и сопровождаемых слева и справа конными восточными воинами, ехали другие знатные члены посольства, за ними — еще шестеро воинов на двуногих ящерах, а за ними, также в сопровождении конников, шагали немногим менее экзотичные для жителей Запада двугорбые верблюды, груженые дарами и товарами. Три дюжины кавалеристов Востока замыкали процессию.

Посольский кортеж медленно проследовал по улицам, давая всем желающим возможность насладиться его великолепием, и скрылся в воротах королевского дворца. Горожане, однако, не расходились, ожидая, что после выполнения всех формальностей таинственные пришельцы — ну, конечно, не сам посол, но хотя бы слуги и караванщики — появятся в городе. Однако этого не случилось ни в этот, ни на следующий день. Гости с Востока не покидали стен дворцового комплекса — к большому разочарованию горожан и к немалой радости начальника тайной стражи, которому не надо было ломать голову относительно обеспечения их безопасности на улицах столицы. Даже и из числа знати во дворец могли проникнуть только официальные делегации. Наружу просачивались лишь слухи, более или менее достоверные. Так, точно было известно, что главного посла зовут Фаргалыз-Ахтум-Махтаматир-Забих-ир-Сууни, и представляет он Тургунайское ханство — могущественную восточную империю, которую прилежные архивисты поспешили нанести на карты. Относительно границ и степени могущества этой державы полагаться приходилось, впрочем, лишь на слова послов, однако привезенные ими сокровища свидетельствовали, что кое-что за этими словами стоит. Говорили также, что огромный зверь, на котором приехал посол, нрав имеет совершенно мирный и питается исключительно травой, каковой, однако, съедает по целому стогу ежедневно; а вот двуногие ездовые чудища, напротив, едят мясо и слушаются только своих хозяев. Утверждалось, что среди желтолицых воинов царит железная дисциплина, на посту они стоят как истуканы, спят на голом полу, не поддерживают попыток завязать разговор и никогда не смеются. На этом основании некоторые делали далеко идущие выводы, что это вообще не люди, а зомби или что-то вроде этого; желтизна их кожи только способствовала таким предположениям. И хотя люди здравомыслящие прекрасно понимали, что ныне, в эпоху умирания магии, никаких зомби быть не может, все же отношение к пришельцам уже не было столь однозначно положительным, как в начале.

Лишь на четвертый день во дворец стали пускать купцов, желавших торговать с пришельцами. Пускали их, во избежание давки и хаоса, по заранее составленным спискам, и немало купеческого золота перекочевало в карманы чиновников в обмен на первые места в этих списках. Впрочем, прорвавшиеся первыми ловкачи радовались недолго: тургунайцы внимательно осматривали товар и выслушивали возносимые ему славословия, но ничего не покупали и не заключали никаких договоров, желая сначала ознакомиться со всеми предложениями, а уж потом делать выводы. Свои товары они также охотно демонстрировали, но не спешили продавать, стремясь разжечь вожделение торговцев. А тем было от чего разжигаться — товар иноземцы и впрямь привезли отменный. Здесь были и ювелирные изделия тонкой работы, и экзотические благовония, и нежные шелка, и оружие из удивительно гибкой и прочной стали, и изящные статуэтки из кости и черного дерева… В основном с купцами общались прибывшие на верблюдах караванщики, но периодически и знатные послы осматривали западные товары, готовя, очевидно, отчет своему государю.

Принц Артен, получивший из дома, от дяди-короля, предписание находиться в гуще событий, смотреть в оба и завязать насколько возможно тесные контакты, взялся за эту миссию с энтузиазмом, ибо ему самому хотелось узнать побольше о таинственных странах Востока. И в скором времени, действительно, один из послов стал его частым собеседником. Это был длиннобородый старик по имени Шииз-Салемах-ир-Рандавани, единственный из своих знатных соплеменников носивший на поясе не меч, а чернильницу. Рандавани был ученым, и общие интересы сблизили его и принца сильнее, чем разделяли их пятьдесят лет разницы в возрасте и тысячи миль в пространстве, простиравшиеся между их странами. Даже языковой барьер не стал для них препятствием, так как оба в свое время занимались изучением древнего языка, распространенного по всему континенту в период наибольшего расцвета власти чародеев. Время меча не щадило культурные ценности времени магов, и потому и до Артена, и до Рандавани дошли лишь искаженные версии разных диалектов, однако юноше и старику не потребовалось много времени, чтобы выяснить различия в произношении и смысловых оттенках и дальше уже изъясняться практически без помех.

Им было чем поделиться друг с другом. Оказалось, что на Западе было больше знаний в области физики и химии, а на Востоке сильнее продвинулись в математике и астрономии. Запад, хотя и использовал активно лошадиную силу, стремился развивать механику, на Востоке же ей уделяли мало внимания — там не было даже ветряных и водяных мельниц; зато шире применялся труд животных

— и рабов. Когда принц понял, что дело не в неточности перевода и что на Востоке, помимо обычных простолюдинов, существует обширный класс рабов, он не стал скрывать своего возмущения. Рандавани же не мог понять неудовольствия принца, находя порядки своей родины совершенно естественными.

— Чем умнее животное, тем более сложным работам его можно обучить, — ответил он. — Очевидно, человек в этом отношении — наилучший вариант.

— Но, подавляя чужую свободу, вы порождаете ответную агрессию. Рабы враждебны своим хозяевам. Только страх заставляет их работать, и только страх удерживает их от бунта.

— А разве бедняки не завидуют богачам? Что, кроме страха, мешает им, вместо того чтобы работать на богатых за кусок хлеба, пойти и силой отобрать у них все? Так отчего же в странах Запада существуют бедняки? Отчего вы не разделите имущество и власть поровну между всеми?

Принц смутился — он не задумывался над этим прежде. Ему, как и его собеседнику, казались совершенно естественными привычные с детства порядки.

— Если бы такое и проделали, государство бы погибло, — ответил он. — Люди не равны по природе своей, да и всякая сложная система требует специализации. Каждый должен заниматься своим делом. Чтобы кто-то мог заниматься наукой, кто-то должен работать в поле.

— Верно, — кивнул Рандавани, — так почему бы этим последним не быть рабами?

— У простого крестьянина есть возможность разбогатеть. Рабу же не на что надеяться. Крестьянина побуждает к работе кнут и пряник, а раба — только кнут.