Кровавый орел - Крейг Расселл

– Так мы что, ищем психопата-неонациста? Да ли нет? – не без раздражения спросил Ван Хайден.

– Насчет неонацистской подоплеки очень сомневаюсь. Обычно правые экстремисты нападают на представителей национальных меньшинств. А наши жертвы к таковым не принадлежат. Но как одну из возможностей я бы это исключать не стала. Хотя вероятней всего, мы имеем дело с неким крестовым походом одной личности…

Говоря это, Сюзанна Экхарт имела глуповато-рассеянный вид человека, который пытается вспомнить, куда он сунул ключи от автомобиля.

– Ну и как прикажете трактовать ваши слова, фрау доктор? – раздраженно спросил Фабель.

Сюзанна Экхарт издала короткий, почти извиняющийся смешок.

– Пока что слишком мало данных. Нет материала для объективного исследования и серьезных профессиональных выводов…

– Тем не менее поделитесь, пожалуйста, своими предварительными соображениями, – сказал Ван Хайден.

– В данный момент определенно могу сказать только то, что это электронное письмо словно взято из учебника по психологии социопатов. В нем есть все характерные для социопата стандартные элементы: ощущение своей социальной дислокации и изоляции, морально-извращенная претензия на призванность, самоидентификация с высоким символом жестокой власти…

Фабеля передернуло от отвращения. Значит, их гад с «идеалами». Какая мерзость!

– Что значит «словно взято из учебника»? – спросил Ван Хайден, явно не уловив подтекст сказанного. – Мне доложили, что письмо подлинное – от убийцы. Или кто-то нас разыгрывает?

– Нет-нет… или да? – Экхарт снова рассмеялась, блеснув идеальными белыми зубами. – Извините, я немного запуталась. Я хочу сказать вот что: если бы меня попросили сочинить письмо от лица серийного убийцы, я бы включила именно те элементы, которые имеются в послании Сына Свена…

– Так фальшивка эти письма или нет? – недовольно перебил ее Ван Хайден. – Вы не только сами запутались, вы и нас запутываете!

– Письма почти стопроцентно подлинные. Два убийства и два электронных письма. Убийство – и сразу письмо. Новое убийство – и сразу новое письмо. Такое совпадение по времени почти исключает появление шутника или самозваного проповедника. Я ничего не берусь утверждать, я только высказываю свои предположения. – В поисках поддержки она обвела присутствующих глазами.

Фабель одобрительно, глубокомысленно кивнул. Но Ван Хайден просто перестал ею интересоваться. Он обратился к Фабелю:

– Эта последняя… эскапада – есть нам за что зацепиться?

– Второе убийство еще сложнее первого, – сказал Фабель. – Много всяких диковинных вещей. О жертве мы практически ничего не знаем…

– Верно, даже имени ее не можете выяснить… – произнес Ван Хайден.

Фабель не мог угадать по тону, что это: констатация факта или подколка.

– Мы работаем, – сухо сказал он.

Ван Хайден пролистал доклад Фабеля.

– А что с парнем, который служил в МОГ? Бывший элитный полицейский в роли сутенера. Хорошенькое дело! СМИ за это непременно ухватятся.

– К сожалению, мы были вынуждены его отпустить, – сказал Фабель. – Взяли под круглосуточное наблюдение. Я убежден, что он утаивает от нас какие-то важные факты, однако пока мы ничего доказать не можем.

– Уже просмотрели его послужной список?

– Мне только что принесли. – Фабель подошел к столу и сел – немного развалившись, опираясь локтем на стол. Он знал, что его небрежная поза раздражает чопорного Ван Хайдена, но ему нравилось задирать и дразнить начальника. – Клугманн был многообещающим новичком, погорел на наркотиках. В полицию пришел из воздушно-десантных войск…

– Подготовленный малый, да?

– Верно. Потому и взяли в спецкоманду, – сказал Фабель со смешком. – Им нужны мастера жать на курок без размышлений.

Ван Хайден весь ощетинился:

– Мобильные оперативные группы выполняют важную и полезную работу. И они точно такие же полицейские, как и мы. Не умнее и не глупее. А как этот Клугманн проявил себя в армии?

– Похоже, был образцовым солдатом… Ни одного плохого отзыва.

– Хороший человек вдруг пошел по кривой дорожке и переметнулся к дурным парням…

– Или профессиональный головорез просто сменил хозяев… Все зависит от точки зрения.

На сей раз Ван Хайден не заглотил приманку Фабеля и проигнорировал его выпад.

– Думаете, он держит на нас обиду и сотрудничать не хочет?

– Я и на секунду не могу представить себе, что такой тертый калач, как Клугманн, не знал полное имя женщины, которую он пустил жить в свою квартиру, – сказал Фабель. – Но у него железное алиби на время трагедии. Точный час смерти еще не установлен, но уже сейчас ясно, что Клугманн как убийца отпадает.

– Зачем же его в таком случае держать под круглосуточным наблюдением? Не разумнее ли использовать наших сотрудников как-то иначе?

Фабель заметил, что члены его команды украдкой недоуменно и возмущенно переглянулись.

– Я считаю, что это правильный путь. У нас на руках безымянный труп, найденный при самых причудливых обстоятельствах, и через Клугманна, я чувствую, мы сумеем быстрее всего установить личность жертвы. Как я уже сказал, парень определенно что-то скрывает. На данном этапе можно даже предположить, что он знаком с убийцей… Пока еще рано полностью отбрасывать версию, что этот Сын Свена был одним из клиентов девушки.

Фабель поймал на себе иронический взгляд доктора Экхарт. Психолог явно догадывалась, что Фабель втирает начальнику очки: хочет просто отвязаться от него, а следствие вести по-своему. И его тактика сработала.

– Ладно, – кивнул Ван Хайден. – Меня, собственно говоря, больше интересует личность убийцы, чем жертвы. Есть у нас еще какие-либо зацепки?

– Мы продолжаем изучать окружение первой убитой, – сказала Мария Клее, раскрывая блокнот с записями. – И пока что не видим ни малейшей связи между жертвами. Одна амбициозный адвокат по гражданским делам, другая проститутка. Создается впечатление, что объекты преступления выбираются случайно.

– Нам этот выбор может казаться случайным, – возразила доктор Экхарт, – но в сознании убийцы между ними связь должна быть непременно. Просто мы не способны угадать его ход мыслей. Помните, что мы имеем дело с серьезно поврежденной психикой: у подобных типов своя собственная логика, резко отличная от нашей. Он может быть зациклен на каком-нибудь пустяке: рост жертвы, походка, форма носа и так далее… Словом, общим может быть какой-то второстепенный или даже стостепенный признак, который бросается в глаза лишь убийце. И этот признак, возможно, только одному убийце и заметен… или вообще существует лишь в его воображении. Однако серийные убийцы никогда не выбирают жертв случайно. Просто принцип выбора нормальному человеку очень часто кажется совершенно нелепым.

Она замолчала.

– А вывод, фрау доктор? – нетерпеливо спросил Вернер Мейер.

– Любая женщина в Гамбурге независимо от возраста и социального положения потенциальная цель нашего маньяка.

Ван Хайден почесал свой седой ежик.

– М-да… – протянул он. – Негусто, ребята. Выходит, на сей момент у нас только одна ниточка к убийце – этот Клугманн, который, быть может, знает его как клиента последней жертвы?

– Есть еще одна ниточка, – неожиданно сказала доктор Экхарт, не поднимая глаз от своей папки с документами. Все повернулись к ней. – И эта ниточка – гаупткомиссар Фабель. Наш маньяк, имея некий абстрактный критерий для поиска жертв, точно так же сознательно почему-то выбрал герра Фабеля на роль… не знаю, как в данном случае выразиться… на роль своего альтер эго или противника в игре. Как бы то ни было, в его глазах герр Фабель – достойный оппонент. Живое воплощение Немезиды. Фактически гаупткомиссар Фабель стал ведущим героем фантазий маньяка и важной фигурой в его планах. Сын Свена явно намекает на то, что финал охоты на него он намерен режиссировать сам. – Тут фрау доктор Экхарт наконец подняла глаза и обратилась напрямую к Фабелю: – Не исключено, что в его фантазиях все кончается тем, что вы лично убиваете его. Слова «вы можете остановить меня, но вы меня никогда не поймаете» – это некое торжественное обещание.

– Он имеет в виду, что мне придется убить его, чтобы остановить?

– Возможно. Он убежден, что его сокровенное «я» – а на наш взгляд, его сумасшедшее «я» – совершенно неуязвимо. Вы не можете его уничтожить. Вполне вероятно, он считает себя в каком-то смысле бессмертным – даже убив его, вы его не истребите, а сами так и останетесь смертной вошью – ему не чета. И поэтому он чувствует себя в безопасности и готов с вами поиграть. Даже если при этом его телесной оболочке придется погибнуть.

– Я, извините, полицейский, а не палач. – Фабель нахмурился. – Какого дьявола он выбрал именно меня? Походка у меня особенная? Или нос?