Карта Птолемея - Герц Франк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ю. Кранынь в фильме «Твой день зарплаты»
Время
Все началось с музейной кладовой Рундальского замка – это в Бауском районе, километрах в семидесяти от Риги. Заглянули мы туда с поэтом Имантом Зиедонисом случайно, собирая материал для фильма о республике.
В старинном замке, построенном по проекту самого Растрелли во времена бироновщины, шел ремонт. Многие экспонаты – деревянные скульптуры, старинные вещи, гербы, кресло с рогами – теснились в кладовой. Помнится, мы еще сожалели, что, пока дойдет до съемок, ремонт кончится, экспонаты займут свои места в залах и такой великолепный образ давно ушедшего времени исчезнет. На всякий случай я сделал несколько снимков.
Как потом выяснилось, наши опасения были напрасны, ремонт затянулся. Но режиссер Айвар Фрейманис и оператор Ивар Селецкис не стали испытывать судьбу. Они отправились снимать кладовую немедленно, еще до официального приказа о запуске фильма в производство. И то, что нам рисовалось смутно, они выразили четким кинематографическим языком.
Старинный циферблат без стрелок.
Поблекшие фамильные гербы.
Графское кресло с рогами оленя на спинке.
И звуки-призраки… будто лопнула часовая пружина, будто «вздохнул» иссохший деревянный футляр.
Затем, панорамируя по высокому креслу, камера (читай – Время), как бы шутя, наносит спесивому прошлому удар – на месте графа на сиденье «разлегся» пылесос, а на него, словно из полутьмы, «глядят» безглазые бюсты царедворцев, деревянные лики святых.
В следующем кадре крупно дана деталь скульптуры: руки, поднятые для благословения. И сразу – синхронно с громовым раскатом – кинокамера резким движением вправо словно отбрасывает руки на левый край кадра, придав им тем самым характер защитного жеста. Прошлое как бы отступает под натиском Времени, потому что в следующем кадре мы уже видим праздничную процессию – впереди оркестр, за ним девушки в белых платьях и парни в черных костюмах. И пока молодежь проходит дворцовые ворота, украшенные львами, рассаживается в белом зале, диктор начинает рассказывать как будто бы совсем о другом:
– Для этого замка латышские крепостные таскали камни на спинах. В эти ворота въезжали графы и бароны. На стенах белого зала вырезали свои имена наполеоновские драгуны и гитлеровские солдаты. А в первую послевоенную осень на паркете крестьяне сушили зерно. Время!.. В древнем Рундальском дворце сегодня празднуют свое совершеннолетие парни и девушки трех колхозов.
Кадр из фильма «Репортаж года»
Здесь вступает музыка, тема Родины, написанная композитором Людгардом Гедравичусом на мотив латышской народной песни «Вей, ветерок!».
Так начинается фильм «Репортаж года», посвященный юбилею республики. И все это занимает ровно сорок четыре метра, то есть около девяноста секунд – обычная длина сюжета киножурнала.
Двести лет истории сжаты до полутора минут экранного времени.
Так режиссер смонтировал весь фильм, шестнадцать репортажей, и редкий длится более пяти минут, большинство – полторы-две, от силы три.
Что же это за чудодейственная сила, позволяющая сжимать на экране двести лет истории до полутора минут?
То, что говорилось о природе документального образа выше – волнующий, поэтический, достоверный – и что стало более ясным и осознанным для меня самого в ходе размышления – образ как суть предмета, как пульсирующая основа драматургии, – все это нашло применение в фильме «Репортаж года». Но преобладающая особенность его киноязыка – монтажные столкновения разнородных кадров и эпизодов (графские гербы – пылесос, музейная кладовая – праздник совершеннолетия) и столкновение самого изобразительного ряда с комментарием к нему. То есть то, что в кино называют монтажным стыком и контрапунктом. И без чего немыслим образный кинорассказ.
Документалистов часто критикуют за обзорность. Мне кажется, что беда многих обзорных фильмов (не только посвященных знаменательным датам) не в самой обзорности, а в том, что в них все разложено по полочкам, отдельно, как в витрине.
Поэт И. Зиедонис
Кадр из фильма «Репортаж года»
Но в жизни ведь отдельно ничего не бывает. В жизни все сплавлено воедино.
«Репортаж года» – тоже обзорный фильм. Но как сплавил режиссер, например, соревнования на картингах, состязания мотогонщиков, слаломистов!
На первый взгляд кажется, что это только спорт. Между тем слышишь, как на старт водного слалома вызываются команды завода ВЭФ, Института органического синтеза, Политехнического института, Атомного реактора. Видишь на бурной в паводок реке Амате молодых ученых, рабочих и в одной лодке со своим студентом-рулевым седого ректора Сельскохозяйственной академии, преодолевающих опасный водоворот. Видишь школьников в самодельных гоккартах на крутых виражах и мотогонщиков, штурмующих ледяную гору. Кто-то падает, кого-то выбрасывает из тележки, кого-то стремнина опрокидывает вместе с лодкой.
Но люди рвутся вперед!
Десятая доля секунды –Цилиндр захлестнуло давлением.Сотая доля секунды –Молнии росчерк резкий.Парни, вся наша жизнь –Только одно стремление,Один рывок в бесконечностьИ звездам в колесах потрескивать.
А дорога такая простая,Простая, как ребус будней,Дорога пропахла июлем,Дорога в снегу, как март.Финиша нет и не будет,Финиша нет и не будет,Финиша нет и не будетЕсть только старт![5]
В этих звучащих с экрана стихах Иманта Зиедониса, в лихом, по-своему драматичном спортивном репортаже, состыкованных как «один рывок в бесконечность», в шумах и музыке – образ мужественного народа, характер целого поколения, дух Времени.
Кстати, о шумах и музыке. В документальных фильмах они подчас «горючее». Чуть не так «смешаешь» музыкальные ритмы с естественными шумами – и звук вместо двигателя превращается в тормоз.
И нам очень дорого признание режиссера Романа Григорьева, который в рецензии о «Репортаже года» писал:
«Латвийские документалисты, пожалуй, наиболее активны в преодолении „немоты“ нашего документального кино, которое, считаясь звуковым, в то же время не шло дальше всеядного грохочущего оркестра.
Кадр из фильма «Репортаж года»
…Шум толпы, водопада, грохот стройки, крик чайки, гудение самолета, стук клюва аиста, говор улицы и слова одного человека, тишина моря, шорох дождевых капель, веселый смех, плач, сирена корабля, фанфары и рыбацкая песня – без всего этого просто не было бы картины. И это не звукорепортажная иллюстрация изображения. Нет, все это соединено в звуко-музыкальную симфонию…
Здесь в полной мере сказался талант и А. Фрейманиса, и Л. Гедравичуса, и звукооператора А. Вишневскиса»[6].
Однако вернемся к теме обзорности.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Мачерет А. Реальность мира на экране. М.: Искусство, 1967. С. 9.
2
Вертов Д. Статьи. Дневники. Замыслы. М.: Искусство, 1966. С. 224.
3
Искусство кино. 1970. № 8.
4
Эйзенштейн С. Избранные произведения: в 6 т. М.: Искусство, 1964.
Т. 3. С. 46.
5
Перевод с латышского Ирины Черевичник.
6
Искусство кино. 1966. № 2.
