Голодная бездна - Карина Демина

Она позволила привести себя на кухню.

Осмотрелась.

– А ты ничего не печешь? Мама вот каждый день что-то печет… и я умею…

– Замечательно.

Синтия сняла чашки. Не скрывая больше раздражения, сыпанула из фарфоровой банки чаю. Плеснула кипятку…

Крохотный флакончик появился из шкафчика.

Две капли.

И острый запах валерианы, который, впрочем, Нэсс не учуяла. Чай она приняла с благодарностью.

– А замерзла! Я, когда никто на вокзале не встретил, грешным делом решила, что Джонни мне совсем не рад…

– Он очень занят. Работает.

– А… ты?

– А у меня нет привычки ездить по вокзалам, – отрезала Синтия. – У тебя имелся адрес. Любое такси довезло бы…

– Такси дорогое…

– В этой жизни за все платить приходится, – это было сказано с искренней печалью. – Но ты же добралась. Пей чай. Отдыхай.

Мэйнфорд с трудом подавил желание выбить чашку из рук рыженькой. Она же чай понюхала… пригубила, пожаловалась:

– Горячий какой. Но у вас холодно – страсть! Я пока шла, заледенела вся прямо…

– Ничего, скоро отогреешься.

Синтия к чаю не притронулась. Она стояла, опираясь на плиту, разглядывая будущую родственницу со странной смесью брезгливости и зависти, и когда та, покачнувшись, начала оседать на пол, Синтия тело придержала.

Присела.

Приложила пальчики к шее. Прислушалась к чему-то. Кивнула удовлетворенно.

А потом вышла из комнаты.

Телефон у Джонни имелся, старого образца, массивный, и диск в нем проворачивался с явным трудом. Он возвращался на место, пощелкивая, и звук этот лишь усиливал раздражение Синтии.

…три… четверка, кажется… интересно, Тельма с другой позиции сумеет считать номер? Если нет, то можно подать запрос. Теперь, кажется, у Мэйнфорда есть все основания дело завести.

По телефону же не спешили отвечать.

Номер пришлось набирать трижды. И каждый раз Синтия нервничала все сильней. Но, наконец, ее усилия были вознаграждены.

– Будьте добры, пригласите Теодора… просто пригласите…

Мэйнфорд дыхание затаил, опасаясь случайно прервать цепь этих воспоминаний. Только подумалось, что не зря он прихватил форменные кристаллы с хорошим запасом памяти.

– Да, это я… – Синтия произнесла это с явным вызовом. – Да, я прекрасно помню, что ты просил тебя не беспокоить… скажешь, что пациентка… тебе постоянно пациентки звонят и никого это не удивит. Что нужно?

Теперь она не казалась ни красивой, ни привлекательной.

Интересно, Джонни видел свою невесту такой? Вряд ли. И увидев, не обрадуется.

– Мне нужна твоя помощь, Тео… то, что и обычно… его сестрица появилась. Убери ее. Куда? Да какое мне дело?! Ты ведь сам говорил, что в этом городе потерять человека – проще простого. Вот и сделай, чтобы она потерялась. Тео, не злись. Просто послушай. Эта девица, сразу видно, будет совать нос куда надо и куда не надо…

Она поморщилась, верно, сообщник ее не сдержался.

– Послушай, Тео, я по-человечески прошу… сколько раз я помогала тебе? И не задавала лишних вопросов… а ведь могу и задать. Я не пугаю, Тео. Я лишь напоминаю, что все еще нужна тебе. А ты нужен мне. И считай эту девицу моим подарком… конечно, ты сам привык выбирать, но она прелестна… и хватиться ее не хватятся… Джонни? Да он идиот, любому вранью поверит… да, она со мной. И мы ждем тебя. Да Бездна меня задери! Откуда я знаю, как ее из квартиры вынести… живая она… живая… хорошо, я сделаю так, как ты говоришь… да, запомню. Уймись, Тео… никто и ничего не узнает. Просто сделай так, чтобы этой девки не стало…

Она нажала на рычаг, и потом набрала новый номер.

– Добрый день. Примите вызов, пожалуйста. Моей родственнице стало дурно… она потеряла сознание… и я не знаю, что делать! – в голосе Синтии звучали панические нотки. – Приезжайте… конечно, я оплачу вызов! Адрес…

…она продиктовала адрес.

А потом вернулась на кухню.

– Не стоило сюда приезжать, девочка, – сказала Синтия, погладив спящую гостью. – Но выбора ты мне не оставила.

…в дверь позвонили быстро.

Синтия открыла не глядя.

– Вам просили передать, что зима – не самое лучшее время для лилий…

…по хребту Мэйнфорда побежал холодок. И тварь, сидевшая внутри смирно – почти смирно – заворчала. А в квартиру вполз характерный запах мертвечины.

Этих двоих разглядеть не получалось.

Мэйнфорд пытался.

И тварь его, которая взбесилась почти. Она желала добраться до теней немедленно, и уверения, что эти тени остались в прошлом, на нее не действовали.

От них воняло. И запах приводил тварь в неистовство. А потом ткань воспоминаний раскололась с болезненным звоном, с хрустом, как не должно было быть…

Мэйнфорд очнулся на полу. Он лежал… нет, не совсем на полу. На коленях Тельмы. И голову его она придерживала, и твари это очень даже нравилось.

– Извините, – сказала Тельма, заметив, что он очнулся. – Меня вышвырнуло… я с таким прежде не сталкивалась. Себя сумела защитить, а вы…

– Хаос, – Мэйнфорд потрогал языком зубы. Надо же, целые. И во рту нет привкуса крови. И в глазах не двоится, не троится, да и вообще ощущения, конечно, не самые приятные, но, кажется, обойдется без целителя.

Целителям он в свете последних событий как-то не доверял.

– Хаос? – переспросила Тельма и руку от щеки убрала. А вот это она зря. Тварь, та самая, о присутствии которой Мэйнфорд старался не думать, заворчала. Ей хотелось, чтобы ее гладили.

– Хаос-прорыв. Локального свойства. Случается при… скажем так. – Мэйнфорд не спешил вставать. Конечно, чувствовал себя он в целом неплохо, но момент располагал. – Он подкармливает этих тварей. Мертвым нужна энергия, но в отличие от живых, они не способны получать ее традиционным способом. Создателю приходится подкачивать ее постоянно. Энергия преобразуется. Потребляется. Но любой функционирующий организм не способен употребить все. Это основы… есть отходы. Мертвая мана.

Она слушала внимательно.

И не пыталась подняться, что было хорошо. А вот холодные ноги – это уже плохо. И твари не нравилось. Тварь даже беспокоиться изволила.

– Чем дольше функционирует мертвец и чем сложнее он изначально, тем больше он требуется энергии. И тем, соответственно, больше производится мертвой маны. Она накапливается. И время от времени случаются такие вот спонтанные выбросы. Мертвая мана – это хаос чистой воды…

…а ведь она все равно некрасива.

Блондинка.

Некрасивая блондинка – это нонсенс.

– Плохо, – сказала Тельма. – А запись…

– То, что до прорыва, будет в норме. А дальше – посмотрим… но вряд ли выйдет копнуть глубже. Хаос на то и хаос, чтобы разрушать…