Золотая химера Борджа - Жюльетта Бенцони

Полина повернула голову и посмотрела на Фанкетти.

— Дурную копию Чезаре Борджа? В первый раз ее вижу, — проговорила она презрительно. — С тех пор как я здесь, я вижу только тюремщиков в масках и немую служанку.

— Нет, прекрасная дама, вы видите меня не впервые, — процедил «Чезаре Борджа», приближаясь. — Но сегодня ночью я появлюсь перед вами самим собой, а не веселой комнатной собачкой, которая так вас забавляла.

— Оттавио? — воскликнула пораженная Полина. — Неужели Оттавио Фанкетти?

— Нет. Чезаре Оттавио Гандия деи Катанеи!

— Катанеи? — переспросил Альдо. — По-моему, такая же фамилия у человека, арендовавшего замок…

— Который находится при смерти, и смерть уже не за горами.

— Что, похоже, не слишком вас огорчает.

— Такова жизнь, — вздохнул Чезаре, пожав плечами. — Он оказал мне немалую помощь, когда мы нанимали у здешних нищебродов замок, который никогда не переставали считать своим.

— Как это? Расскажите! Больше всего на свете я люблю исторические мистификации!

— Будьте почтительнее, милый князек! Мы происходим от самого папы римского!

— Действительно, не каждый может таким похвастаться. Но я совсем не уверен, что этим можно гордиться. Однако вернемся к замку.

— История не сложна. Его владелец умер, замок понравился Чезаре, и Людовик XII подарил ему этот замок в качестве свадебного подарка. Он даже жил в нем до свадьбы.

— А почему он не провел здесь свой медовый месяц? Замок Ла Мотт-Фейи куда… скромнее.

— Он знал о своем скором отъезде и предпочел, чтобы жена оставалась в привычной для нее обстановке.

— Семейной жизни он предпочел жизнь в обществе веселых красоток, закрывая лицо маской, когда разъедающая его болезнь стала чересчур заметной…

— У него…

— Господа! — прервал их ледяной голос Полины. — Мне кажется, мы удалились от интересующей нас темы. Экскурс в историю очень любопытен, но я хотела бы знать, для чего мы здесь. В первую очередь я. Какое зло я причинила вам, Оттавио, Чезаре или уж не знаю кто еще?

Лицо Оттавио покрылось краской, глаза гневно засверкали.

— Вы предпочли мне этого титулованного красавчика, хотя я не скрывал от вас, что хочу вас любить и сделать своей женой! Я собирался бросить к вашим ногам свое состояние…

— Ваше состояние? А может быть, мое? Если речь о драгоценностях, которые завещала мне моя тетя, графиня д’Ангиссола. А что касается вашего желания меня любить, то я не имею ни малейшего желания быть любимой вами.

— Не стоит мне дерзить. Я могу рассердиться. У меня есть все возможности воспользоваться вашей любовью. Мой прославленный предок умел укрощать непокорных женщин, и я его достойный потомок.

— Жалкая грязь! — прорычал Альдо и бросился бы на Оттавио, если бы Макс не заломил ему руки в наручниках.

Оттавио усмехнулся злобной улыбкой.

— Спокойнее, князь, спокойнее. А то ведь заставлю тебя любоваться, как мы с Полиной любим друг друга. Впрочем, пошутили, и будет. Сейчас нас ждет занятие поинтереснее. Вы оба стоите здесь, передо мной, и должны выслушать мой приговор.

С важным видом Оттавио приблизился к креслу и уселся в него.

— Приговор? — мрачно переспросил Альдо. — Значит, разговоры о выкупе были пустой болтовней?

— Нет, конечно! Пусть пригласят войти княгиню Морозини. Придвиньте поближе стул. Княгиня выглядит усталой.

«Усталой» было слишком мягко сказано. Без кровинки в лице, осунувшаяся, с бесцветными губами в ниточку, вошла Лиза в зал, а за ней следом человек с небольшим чемоданчиком. Однако шла Лиза твердо, держалась прямо, и веяло от нее достоинством и величием.

— Лиза! — прошептал Альдо. — Как они тебя заставили? К чему было приезжать? Надо было бросить меня на произвол судьбы…

Не глядя на него, Лиза повела плечами.

— И позволить этим ничтожествам приняться за моих детей? Вот то, что вы просили, — добавила она, глядя на Оттавио и указывая на чемодан. — Проверьте: миллион долларов купюрами среднего достоинства. Дело за вами, освободите обоих пленников.

— Обоих?! — негодующе воскликнула Полина. — Не говорите, что вы платите за меня! Я никогда не приму этого!

— Примете или нет, мне безразлично, — спокойно отозвалась Лиза. — Вы отняли у меня мужа. Что значат несколько лишних купюр? Теперь, полагаю, мы можем уйти?

— Нет! Еще нет. Я еще не сказал последнего моего слова.

Двойные створки двери распахнулись, и в зал царственно вплыла Торелли в платье из зеленого бархата по старинной итальянской моде. В прорезях рукавов сверкал белоснежный атлас, точно такой, какой обрамлял глубокое декольте. Дивный, прелестный наряд! А как изумительно смотрелся огромный тюрбан, огромный, словно тыква! От Торелли невозможно было глаз оторвать! Однако смотревшие на нее обратили мало внимания на все эти чудеса. Их внимание приковала к себе сказочная драгоценность, которая сверкала на нитке жемчужин с мелкими изумрудами. Химера! В точности такая, какая украшала головной убор ее брата. Уишбоун скромно следовал по пятам своего божества.

Гордясь произведенным эффектом, Торелли поплыла еще медленнее, изящно обмахиваясь веером.

— Божественно! — Оттавио Борджа несколько раз хлопнул в ладоши, встал, подошел к остановившейся Лукреции и подал ей руку.

Взгляд Лукреции остановился на его головном уборе, она протянула к нему дрожащий указательный палец.

— Что это? — вскликнула она сдавленным голосом.

— Химера, моя красавица! Та, которую носил Чезаре. А у тебя ее копия. Изумительная, но копия. Итак, мы наконец собрались все вместе. Как славно, не правда ли?

Торелли, похоже, не услышала ни слова из сказанного братом, она выпустила все свои когти и готова была выцарапать ему глаза.

— Она была у тебя, дьявольское отродье! И ты мне ничего не сказал!

Он покрепче прижал к себе ее руку и расхохотался.

— Она у меня с тех пор, как умер ван Тильден. Но я решил не говорить тебе об этом. Ты получала столько удовольствия, посылая своих гордых рыцарей на поиски нового Грааля. Удовольствия к тому же не платонического, если судить по твоей коллекции драгоценностей. Чудо у тебя на шейке, я думаю, — это подарок господина Уишбоуна? Мои поздравления, дорогой друг! Однако помогите же мне ее успокоить!

Но техасец смотрел не на Оттавио. Ничего не понимая, он смотрел на Лизу, потом на Альдо, потом на Полину, потом снова на Альдо.

— Что все это значит? Что вы тут делаете?

— Не думал, что это тайна, — саркастически ответил Альдо, поднимая руки в наручниках. — Мы, госпожа Белмон и я, вот уже несколько месяцев пленники этой обворожительной семейки, а моя жена имела несчастье десять минут назад принести выкуп в миллион долларов. Что касается вас, дорогой Уишбоун, я не поручусь, что ваша жизнь будет долгой.