Герой должен умереть - Мария Гинзбург

– А вы, – осторожно спросила Джоанна. – Откуда это знаете?

– Хранители – это проект, который тринодоны и люди, остававшиеся на Земле, успели создать до катастрофы. Я же попал в плен тогда, и они все из меня вытрясли.

Джоанна непроизвольно вздрогнула, хотя Вэдан сказал это очень спокойно, почти рассеянно.

– Аппаратура заработала сразу. Но должен был пройти некоторый период времени, до того, как она… гм… окажет свое воздействие, – продолжал он. – Тринодоны знали, сколько времени им осталось, и употребили его с толком. У островитян есть сказка о Железном Ящике, где это все описано. Почитайте как-нибудь.

– Сареас Баруг рассказал ее мне, – кивнула Джоанна. – Да уж. Ни одной секунды они не потеряли даром.

– Так или иначе, сейчас я спас тех, кого ненавидел, и мало кому дано познать глубину той ненависти. Спас тех, из-за которой мою расу выгнали с Земли. И я хочу жить, я рад, что у меня снова есть тело и возможность им распоряжаться, но… чем мне заняться? Женщина, которая любила Вэдана, ушла от меня.

– Мэарит…? – переспросила немало удивленная Джоанна.

Вэдан кивнул:

– Она вчера вышла замуж. Она так и сказала, не подозревая, насколько она права: «ты теперь другой, не тот, которого я любила».

Джоанна очень быстро отвела глаза. Но Вэдан успел заметить, как она на него посмотрела.

– Нет, – сказал он.

– Я понимаю, – пробормотала Джоанна.

Вэдан тихонько засмеялся. И когда она снова взглянула на него в упор, почти гневно, он сказал очень нежно:

– Ты ничего не понимаешь. Джоанна, я ненавижу себя. Это тело… искусственное, и полторы тысячи лет самостоятельного существования ничего не меняют. Тело ящеров, тех, кого я ненавидел именно… не знаю, как сказать правильно…

– Физически, – хрипло сказала она.

Он кивнул.

– Впрочем, мучиться выбором осталось не так долго, – сказал Вэдан. – Где бы ты хотела провести две последние недели жизни?

– Я… – пробормотала ошеломленная Джоанна.

– Я думаю, отправить тебя на морское побережье с кианейсом-охранником, – сказал Вэдан. – Немного счастья и удовольствия напоследок.

– Но…

– Зиора тоже можешь взять с собой, – произнес Вэдан.

– Причем здесь две недели? Откуда такая точность? – возмутилась Джоанна.

И тогда он молча вынул из кармана медальон, похожий на половинку колючей шкурки каштана, и положил его на стол. У Джоанны оборвалось сердце.

– Так вы знаете… Вы нашли… – пробормотала она в смятении.

Вэдан кивнул.

– На вашем месте я бы меня убила, – сказала она нетвердо.

Джоанна ощутила себя на грани обморока. Но решила, что третий раз подряд это будет расценено как дурной тон.

– Нет, – сказал он с той нежностью, что почти пугала ее и от которой одновременно хотелось плакать. Нежность безнадежная, та, которая никогда не будет реализована, выплеснута, осуществлена и никогда не превратится в ярость, боль и наслаждение страсти.

– Нет. Ты – единственное подтверждение тому, что я не сошел с ума. Что все, что чувствую и знаю – правда, а не бред расстроенного мозга. Никогда. Да и нам всем осталось не так много, я же говорю.

– Но вы ведь можете еще сопротивляться! – запальчиво возразила Джоанна. – У сареасов есть армия, противовоздушная оборона, я не знаю… Почему именно две недели?

Кажется, впервые за все время разговора ей удалось удивить его.

– Сопротивляться? – спросил Вэдан. – Подожди. Что, по-твоему, было в твоем медальоне?

У Джоанны было такое ощущение, что она неосторожно наступила на тонкую льдину и с треском и хрустом скользнула в обжигающе ледяную воду.

– Как что? Биомеханический зародыш межпланетного портала! Нам запретили вести исследования в области космических полетов… но не свертки пространства. Аааа, не знаю я точно, как это называется!

– То есть ты говоришь, что… – задумчиво начал Вэдан.

– Зародыш нужно было поместить там, где есть какой-либо органический материал, который можно будет использовать как базу для развития, – ответила Джоанна. – Любой материал сгодился бы. Я думала бросить его на свалке…

– Но в Цачесе нет свалок, – понимающе сказал он.

– Да. И некоторое время спустя через зрелый портал должен был прибыть первый отряд вторжения, – Джоанна увидела выражение его лица и осеклась.

– Вторжения делаются не так, – сказал Вэдан. – Они обманули тебя.

– Да что там было, в этом растреклятом медальоне? – воскликнула она.

Дарэнг вздохнул, поскреб щетину.

– Там было то оружие, что когда-то изобрел мой отец, – сказал он. – Я сейчас говорю об Эрике Химмельзоне. Наноботы, генетический вирус, который… Видимо, они там посчитали это символичным, – перебил сам себя Вэдан. – Подарок из прошлого, бомба из времени. Или, – добавил он почти презрительно – Ничего больше так и не смогли изобрести?

– Нет, – прошептала Джоанна. – Не может быть! Ведь тогда и я погибла бы тоже! От вируса Эйхманна нет защиты…

– Да, – сказал Вэдан печально. – Скажи, когда Надежда связывалась с тобой последний раз?

Джоанна открыла было рот – и осеклась.

– И ты, единственный, кто знает… И ты ничего не делаешь? – сказала она.

– Ну, почему. Эпидемию же я предотвратил. Да и наработки в области космических путешествий у вас наверняка имеются. Люди Надежды будут ждать, пока континент опустеет. Учитывая то время, которое уже прошло, они явятся сюда недели через две. Я и так дал землянам фору. Люди Надежды будут ожидать найти здесь заваленную трупами пустыню. В то время как здесь еще будет, кому им противостоять. Возможно, общая беда объединит не только сареасов, но и всю нашу империю, как это уже однажды случилось. Но… фактор внезапности… в общем, шансы не определены. И так может получиться, и этак.

– Но ты же говорил, – заметила Джоанна. – Урок, который мы должны усвоить? Возможно, и стоит жить ради мести, но не стоит мстить ради мести.

Вэдан пожал плечами:

– То, что я сдал этот экзамен, еще не значит, что я сам усвоил этот материал. Когда я бился с кэцэрами, я считал себя сыном землянина, которого съели инопланетяне. А теперь…

Понимание пронзило Джоанну.

– Тебе не для чего жить, – произнесла она. – Не за чем.

– Да, – сказал Вэдан. – Судьба этого человека, моя судьба… Она исчерпала себя. Баруг хочет, чтобы я правил вместе с ним. Он не представляет себе, какая власть у меня была, когда я был кэнменом, и как я ею уже наелся. И все пути, которые я вижу перед собой, заканчиваются скорой моей смертью, более или менее позорной. Я не могу простить Баругу то, как он использовал меня, того, что он убил моего отца. Теперь это все менее ярко, менее эмоционально… Но все равно Аэйно Дарэнг дал мне жизнь в этом мире. Если я попытаюсь убить Баруга, то скорее всего, погибну сам. Если я сдамся на его уговоры, я стану куклой на троне, наркоманом. Так я хочу выбрать ее, мою смерть. Пока это в моей власти.