Книга судьбы - Брэд Мельцер

Я нажимаю кнопку вызова, молясь, чтобы мне не пришлось пожалеть о своем решении. Звонки идут и идут. У нее есть определитель номера. Так что она знает, кто это.

Третий звонок идет, когда я, проехав через всю автостоянку, уже приближаюсь к фасаду здания. Я не могу винить ее за то, что она не хочет брать трубку. Если я звоню ей, это может означать только одно — у меня крупные неприят…

— Уэс? — наконец отвечает Лизбет, и в голосе ее слышится мягкость, на которую я не рассчитывал. — Это вы?

— Да.

Разобраться в тоне моего голоса несложно.

— У вас все в порядке? — спрашивает она.

— Н-не думаю, — с трудом выдавливаю я, сжимая руль.

Лизбет не колеблется ни секунды.

— Чем я могу помочь? — спрашивает она.

Глава девяносто вторая

Поднимаясь по петляющей, выложенной булыжником подъездной дорожке к дому Уэса, Нико снова поправил одеяло, в которое был закутан Эдмунд, и слегка придавил педаль тормоза, напоминая себе, что теперь спешить некуда. И в армии, и на гоночном треке, и сейчас главная его задача заключалась в том, чтобы остаться незамеченным. И все-таки теперь, когда он так близко от цели… Нико убрал ногу с педали тормоза и прибавил газу. Четки, висевшие на шее, буквально жгли ему грудь.

Мы почти на месте, сынок. Не психуй понапрасну.

Нико кивнул и помахал рукой кому-то из жильцов, вышедшему из дома на пробежку. «Понтиак» покатил по дорожке, ведущей на парковочную площадку позади здания, и лучи света от его фар прорезали сгущавшиеся сумерки, как два сверкающих хирургических ланцета.

Ты знаешь, куда ехать?

— Пять двадцать семь, — ответил Нико, кивком подбородка показывая на черные номера квартир, нарисованные на асфальте перед каждым местом на парковке.

Не прошло и минуты, как он миновал первые два ряда.

525… 526… и…

Нико нажал на тормоза, заставляя автомобиль остановиться. 527. Номер квартиры Уэса. Но место для парковки было пустым.

Может быть, он наверху.

Нико отрицательно покачал головой.

— Его там нет.

Тогда нам лучше подняться наверх и подождать его.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — ответил Нико, внимательно осматривая стоянку.

Отказываясь сдаваться без боя, он решил проехаться по соседнему ряду. Он прищурился и опустил стекло, чтобы лучше видеть. Дождь, капли которого стучали по соседним автомобилям, казался ему грохотом игрушечного барабана, до которого дорвался десятилетний сорванец.

Петляя между рядами припаркованных автомобилей, «понтиак» наконец оказался в дальнем конце автостоянки, в противоположной стороне от въезда, через который они попали сюда.

Ты хоть знаешь, на какой машине он ездит?

Притормозив, Нико отрицательно покачал головой и открыл дверцу со своей стороны.

— Я ищу совсем не его машину.

А что ты…

Едва «понтиак» остановился, как Нико выпрыгнул из машины и опустился на корточки в лучах фар. На асфальте, совсем рядом с местом для парковки, отчетливо виднелись черные следы автомобильных шин. Кто-то явно разворачивался здесь в большой спешке.

Выпрямившись, Нико снова внимательно оглядел парковочную площадку. Он осматривал один фонарный столб за другим, проход за проходом, впитывая каждую деталь и каждую мелочь, включая высоченные, двадцатифутовые кусты, окружавшие автостоянку со всех сторон… Нет, не со всех. Склонив голову к плечу, Нико прищурился, чтобы убедиться, что не ошибся.

Его было легко проглядеть: притаившись за автомобилями и густым кустарником, узкий проход, скрываясь в естественном камуфляже, был практически неразличим. К счастью для Нико, ему не впервые приходилось иметь дело с маскировкой.

Нико, ты что-то увидел?

Нико вытащил из кармана брюк револьвер и постучал стволом по четкам, висевшим на шее. Но когда он осторожно ступил в проход в кустах и оказался на собачьей тропинке, то обнаружил лишь отпечатки ног на грязной земле, словно здесь топталось стадо слонов, и примятую траву. На первый взгляд казалось, что это была драка, но теперь, после дождя… который смыл следы… с таким же успехом можно было предположить, что ничего особенного здесь не происходило.

Впрочем, нимало не смущенный этим обстоятельством, Нико принялся внимательно осматривать кусты (сколько же здесь крестов!), ветви и стволы каждого дерева. Господь привел его сюда. И сейчас Он обязательно должен помочь ему. Нико присел на корточки, заглядывая под нижние ветви кустарника и шаря рукой по дну мелких лужиц. Под несколькими ветвями, нависающими над самой тропинкой, удалось обнаружить несколько отпечатков собачьих лап и человеческих ног, но по большей части земля на тропинке слишком пропиталась влагой, чтобы можно было с уверенностью что-то утверждать.

Ползая на коленях в мокрой траве, Нико почувствовал, как пропитались влагой его джинсы. Сердце трепыхалось в груди, как раненая птичка. Он не мог понять, в чем дело. Господь… Господь должен был помочь ему. Но, продолжая отчаянные поиски… ползая на четвереньках, как собака, под кустами и перебирая руками комочки грязи… он не находил подсказок того, куда подевался Уэс… куда он ушел отсюда, если вообще был здесь…

— Пожалуйста, останови. Пожалуйста, сделай так, чтобы дождь перестал, — взмолился Нико, обратив лицо к уже потемневшему небу.

Но сверху по-прежнему сыпалась мелкая дождевая пыль, окутывая окружающие предметы туманной дымкой.

— Пожалуйста… сделай так, чтобы дождь перестал! — взорвался Нико, швырнув в воздух комок грязи вместе с клочьями вырванной травы.

Небеса молчали, и дождь продолжался.

Стоя на четвереньках, Нико опустил голову, глядя на деревянные четки, свисавшие с шеи. Как мог?.. Почему Господь привел его сюда? Поднявшись на ноги и подставив лицо каплям дождя, Нико зашагал между фонарями к парковочной площадке.

Опустив голову, он приближался к своему «понтиаку». Он зажал в кулаке ниточку с четками, пытаясь произнести молитву, но слова не шли с языка. Нико попробовал закрыть глаза, но перед его мысленным взором вставали лишь комья грязи и мокрой травы, перемешанной с сучьями. Он сильнее сжал в кулаке четки и потянул, потянул их на себя… Господь обещал помочь. Он… он клялся ему — клялся! — что дверь для дьявола будет закрыта… что, отомстив за смерть матери, он обретет искупление. А теперь бросил его, как…

С резким щелчком нитка лопнула, и, прыгая по мокрому асфальту, как стеклянные шарики для детских игр, бусинки рассыпались.

— Нет… Господи, прости меня… я виноват перед тобой, Господи! — забился в истерике Нико, опускаясь на колени и старательно собирая бусинки, которые, подпрыгивая, разлетались в разные стороны. Прижав кулак с найденными бусинами к груди, Нико метнулся за одной, откатившейся особенно далеко, как прыгает пятилетний ребенок, стараясь поймать кузнечика. И только скользя по мокрому асфальту на сбитых коленях за бусиной, которая, подпрыгивая, закатилась под днище «понтиака»… только тогда Нико вдруг увидел промокший и грязный лист бумаги, прилипший к земле. Он лежал рядом с правым передним колесом его автомобиля.

Судя по внешнему виду — верхняя половина ровная и чистая, а нижняя — скомканная и грязная, — его переехала колесом какая-то машина. Но даже в неверном свете луны, даже при том, что на нижней части отпечатались следы протектора, превратив бумагу в кашу, Нико смог разобрать название китайского ресторанчика, напечатанное большими заглавными красными буквами над меню. И самое главное, он разобрал написанные от руки строчки внизу.

Ты должен знать, что он еще натворил. В 19:00 на кладбище «Вудлон». — Рон.

Рон.

Нико перечитал подпись еще раз. И еще. Зверь.

Рон.

Буквы расплывались у него перед глазами. Бережно беря лист бумаги с асфальта, Нико не смог сдержать радостную дрожь в руках… они тряслись так же, как и голова его матери. Половина меню осталась на земле. Но Нико не обратил на это внимания. Прижимая мокрые обрывки к груди, он обратил лицо к небу и поцеловал зажатые в другой руке бусинки четок.

— Я все понял, Господи. Уэс и Бойл — предатели — встретятся друг с другом. Еще одно последнее испытание… последняя глава, — прошептал Нико, глядя в черное небо. Он начал молиться. — Я не подведу тебя, мама.

Глава девяносто третья

Поцарапанная металлическая дверь в квартиру, старчески зевнув, распахнулась, и в лицо Лизбет ударил застоявшийся запах табака.

— Репортер, правильно? — поинтересовался коренастый приземистый мужчина лет шестидесяти, в очках с коричневыми тонированными стеклами, рубашке с короткими рукавами и воротником на пуговичках и с остреньким подбородком полумесяцем. Он выглядел почти так же, как и в последний раз, когда она видела его, — если не считать лба, на котором снежно-белые остатки волос отступили еще дальше к затылку, оставив после себя розовую, как у младенца, лысину.