ДВАДЦАТЬ ВЕЛИКИХ ОТКРЫТИЙ В ДЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ - Волес Диксон

Хотя учебу в колледже Анастази начала, интересуясь математикой, она была также очарована парой курсов по психологии, прослушанных ею в Бэрнерде. Вскоре она обнаружила, что, двигается в двух направлениях — в направлении математики, которую она любила, и в направлении психологии, которая ее пленила. К счастью, Анастази нашла свое призвание в области, сочетающей ее интерес как к математике, так и к психологии: речь идет о психологическом тестировании, области, питавшей ее мысль на протяжении всей оставшейся жизни. В 1928 году в возрасте 19 лет она окончила Бэрнерд и в том же году опубликовала свою первую профессиональную журнальную статью. Степень доктора философских наук она получила в 1930 году, окончив аспирантскую программу в Колумбийском университете, когда ей был лишь 21 год. Я уверен, вы понимаете, что большинство студентов колледжей в этом возрасте находятся лишь на предпоследнем курсе!

Анастази сделала весьма примечательную, и, возможно, даже выгодную карьеру в области психологического тестирования. Ее учебники по психологическому тестированию на протяжении нескольких десятилетий были фундаментом данного направления, и тысячи психологов овладели своей специальностью, учась у нее. Но для наших целей самым важным является то, что благодаря опыту занятий тестированием она оказалась в самом центре дискуссий по проблеме «природа — воспитание». Здесь вот в чем дело. Когда некто выполняет психологический тест, вполне вероятно, что набранный им балл будет отличен от балла, набранного кем-то другим, также выполнившим этот тест. Иногда происходит так, что группы людей выполняют какой-то отдельно взятый тест, и баллы одной группы отличаются от баллов другой. В обоих случаях возникает вопрос: «Почему баллы различаются?» Можно себе представить, сколь разнообразен круг возможных ответов. Если две группы имеют разное расовое или этническое происхождение, возьмем, к примеру, группу белокожих американцев и группу азиатов, то вы могли бы сделать вывод, что различия в баллах обусловлены различиями в генетической организации. Конечно же, многие психологи приходили именно к этому выводу. Но если обе группы характеризует одинаковое этническое или расовое происхождение, возьмем, к примеру, группу бедных белокожих американцев и группу богатых белокожих американцев, то тогда вы могли бы связать различия в баллах с различиями в условиях воспитания. Но значимость что одного, что другого вывода ненамного превышает значимость безосновательного рассуждения. Проблема заключается в том, что люди, имеющие разное расовое или этническое происхождение, отличаются не только своей генетической организацией, но и условиями воспитания.

В своей статье, опубликованной в 1958 году, Анастази призвала положить конец подобным непродуктивным рассуждениям. Она высказала мнение о том, что вместо того чтобы спорить, на чем лежит ответственность — на природе или на воспитании, или насколько здесь ответственна природа или воспитание, психологии следует сосредоточиться на вопросе о том, каким образом оба эти фактора оказываются ответственными. Другими словами, ясно и понятно, что на психологическое функционирование влияет как природа, так и воспитание, поэтому какие-либо дальнейшие споры по данному вопросу бессмысленны. Вместо этого, по мнению Анастази, следовало бы заняться более важными вещами, например, выяснением того, как уникальный набор генов человека взаимодействовал с его уникальной средой, результатом чего стало формирование уникальной личности, коей является этот человек.

Статья Анастази не была «исследованием» в обычном смысле слова. Скорее, это был научная работа, эссе, выражающее определенную позицию. Автор критиковала старые взгляды на проблему «природа — воспитание» и предлагала набросок того, что, по ее мнению, являлось новым, более продуктивным подходом. Она внесла также несколько предложений по плану проведения конкретных изысканий, которого должны придерживаться исследователи, занимающиеся проблемой «природа — воспитание». Очевидно, что данная работа оказала свое влияние на психологию, поскольку даже сегодня, по прошествии сорока лет со времени публикации, она считается водоразделом всей дисциплины и относится к числу двадцати самых революционных вкладов в детскую психологию. Введение

Свою статью Анастази начала с указания на то, что вопрос о вкладе генов или среды в какое-либо поведение, особенность или психологическую черту — вопрос бессмысленный. Поскольку значение имеют оба фактора, вряд ли можно что-то к этому добавить. На самом деле, нет большого смысла говорить о том, что значение имеют оба фактора, поскольку в действительности нам это ни о чем не говорит. Она также указала на то, что некоторые исследователи пытались заниматься оценкой того, в какой пропорции гены и среда обусловливают определенное поведение, особенность или психологическую черту. Исходя из такой позиции, исследователь мог бы попытаться определить, обусловлена ли способность к катанию на велосипеде на 10% генетическими факторами и на 90% — факторами среды, или, возможно, соотношение равно 25% к 75%. Но Анастази указала на то, что и такой подход неправомочен, поскольку он допускал существо вание того, что она называла аддитивным свойством взаимоотношений между генами и средой. Все дело в том, что совместная работа генов и среды не происходит аддитивно, по принципу дополнительности. Разве есть смысл в словах, что, например, нечто, столь же сложное, как интеллект, является результатом прибавления двух частей генов к трем частям среды? Чтобы узнать что-то полезное, нам необходимо узнать, как две части генов работают совместно с тремя частями среды, производя интеллект.

Анастази считала, что намного лучше рассматривать совместный вклад генов и среды, исходя из того, что они находятся во взаимодействии друг с другом. Определение взаимодействия сводится к тому, что влияние одной вещи зависит от качества другой. В рамках нашего вопроса о «природе — воспитании», мы бы сказали, что влияние среды зависит от типа генов, или что влияние генов зависит от типа среды.

Ладно, у меня возникло ощущение, что сейчас мы оперируем пространными абстракциями, поэтому давайте обратимся к более удобному примеру из реальной жизни. Подумайте о влиянии теплой, любящей, заботящейся семейной среды на социальное развитие ребенка, усыновленного при рождении. Приемный ребенок, выросший в подобной среде, вполне может стать теплым, любящим и заботящимся. В данном случае, разве мы не сможем с уверенностью сказать, что среда оказала позитивное влияние на социальное развитие ребенка? Мог ли ребенок вырасти другим? Конечно же, ведь у ребенка мог быть аутизм. Один из первичных симптомов людей с аутизмом состоит в том, что они кажутся незаинтересованными в социализации. Дети с аутизмом редко устанавливают контакт глазами, они редко реагируют на вербализации и редко интересуются проявлением привязанности. Поэтому теплая, любящая, заботящаяся семейная среда могла не оказать большого влияния на ребенка с аутизмом. Это пример того, как влияние среды зависит от качества генов, как среда и гены могут взаимодействовать. И это именно то, что имела в виду Анастази, когда призывала психологов заняться вопросом «Как?». Психологам следует сфокусировать внимание на том, как взаимодействуют гены и среда. Типы взаимодействий Признание необходимости понимать взаимодействие между генами и средой является лишь первым шагом. Существует множество путей, посредством которых взаимодействия могут происходить, и для изучения каждого из этих путей может требо ваться свой собственный набор методов. В своей статье Анастази перечислила несколько типов взаимодействий, которые могут иметь место между генами и средой. Она начала с рассмотрения ряда врожденных генетических условий, которые, как можно предположить, будут ограничивать влияние среды на людей. Факторы наследственности

Существует ряд условий, которые могут наследоваться через гены, они различаются по степени подверженности влиянию среды. Например, синдром Дауна — это врожденное условие, которое всегда приводит к умственной отсталости. Другими словами, никакие внешние интервенции не могут избавить от этого состояния; никакое обучение, никакие лекарства, никакая терапия не устранит интеллектуальных недостатков, присущих человеку с синдромом Дауна.

С другой стороны, врожденная глухота может привести, а может и не привести к умственной отсталости, все зависит от того, какие разновидности возможностей среды сделаны доступными. Анастази замечает: «Можно сказать, что... степень интеллектуальной отсталости глухого человека связана с состоянием развития специальных способностей к обучению. По мере улучшения (специальных способностей к обучению) интеллектуальная отсталость, связанная с глухотой, соответственно редуцируется». Конечно же, в наши дни неправомерно описывать глухого человека как человека интеллектуально отсталого, но это стало возможным благодаря тому прогрессу, который мы сделали в плане помощи глухим людям в адаптации к обществу. В прошлые времена глухим людям могли не уделять никакого специального внимания или не предлагать никакого специального обучения, и в результате путь их интеллектуального развития мог отличаться от пути, по которому шли их слышащие сверстники.