Индиговый ученик - Вера Петрук

Арлинг не знал, зачем понадобилось возводить такие стены. Те племена керхов, которые грабили караваны, вряд ли когда-нибудь решились бы напасть на Балидет. Для этого им не хватало ни численности, ни знаний, ни осадной техники. В соседнем Шибане давно правила дружественная династия. Может, Империя опасалась вторжения Песчаных Стран? Отношения с ними были натянутыми, но вот уже много лет "песчаники", как их называли в Согдарии, были погружены в гражданскую войну и вряд ли могли представлять серьезную угрозу. К тому же, история Сикелии служила ярким примером того, что местные купцы всегда были склонны к мирным переговорам, предпочитая откуп, а не военные действия.

Впрочем, если бы на Балидет действительно напали, то две стены его вряд ли бы защитили. Несмотря на то что в Жемчужине Мианэ был расквартирован целый гарнизон регулярной армии, Регарди не верилось, что крепость смогла бы оказать сопротивление. Боевой дух и дисциплина ее защитников давно превратились в песчаную пыль. Солдаты регулярной армии больше времени проводили в тавернах, чайных, игральных и домах любви на Багряной площади, чем на службе. За свою охрану горожане предпочитали платить наемникам или выпускникам военных школ, оставляя солдат без подработок, что не улучшало отношения между служивыми и теми, кто учился в боевых школах.

Пока Арлинг спускался с крепостного вала, Балидет успел проснуться и затянуть свою привычную песню. Стонали утренние молитвы жрецы, нараспев призывали отведать бодрящего напитка продавцы чая, приглушенно гудела толпа прохожих, расплывающаяся по Балидету, словно пятно жира на тонком шелке. Иман говорил, что с приходом к власти Аджухамов, которых комиссия Канцлера все-таки оставила править крепостью, Жемчужина Мианэ изменилась в лучшую сторону, но для Арлинга город оставался прежним. В меру ленивым, в меру торопливым, с привычным шумом игристых фонтанов, шелестом песчинок, занесенных ветром из пустыни, и благоуханием вечно цветущих садов.

Но сегодня среди знакомых запахов и звуков выделялись другие. То прибыл караван из соляного города Муссавората. Он принес с собой ароматы странствий и отголоски других миров, а вместе с ними его друзей - Финеаса, Сахара, Ола и Беркута. Сейчас Арлинг уже не боялся этого слова, так как года, проведенные вместе на Огненном Круге, не прошли бесследно. И хотя лучший друг у него так и не появился - и вряд ли когда-то мог, - одиночество перестало быть его врагом. Арлинг подписал с ним долгосрочное перемирие, которое, как он надеялся, когда-нибудь перейдет в прочный союз.

Регарди услышал болтовню Беркута, когда пробегал над Северными Воротами. В тот момент караван как раз входил в крепость, неспешно вливаясь в могучие потоки ее жизни. Он возвращался из Муссавората, Белого Города, где, по словам имана, даже дома строились из соли. Когда однажды Финеас попросил у учителя разрешения навестить больного отца, с которым у него долгое время были напряженные отношения, мистик не только отпустил его на целый месяц, но и отправил вместе с ним Беркута, Ола и Сахара, чтобы они могли познакомиться с крупнейшим городом Сикелии. За исключением Финеаса, который там родился, ни один из "избранных" в Муссаворате раньше не был. Не был в нем и Арлинг, но времени для путешествия у него не было. Так считал иман, и Регарди ничего не оставалось, как принять волю учителя.

Сейчас он уже не мог представить свою жизнь без ежедневных занятий на Огненном Круге, уроков в кабинете мистика на Смотровой Башне и работы в саду или на кухне Джайпа. Это была жизнь совсем другого человека, и Арлинг из прошлого никогда не узнал бы Арлинга настоящего. И не только потому, что его глаза скрывала повязка слепого, волосы потускнели под сикелийским солнцем, а кожа покрылась темным загаром, делающим его похожим на кучеяра. Регарди по-прежнему не верил в себя, зато научился доверять другим. И прежде всего, учителю, который не переставал удивлять его, открывая новые горизонты. О существовании многих из них Арлинг не подозревал, даже когда был зрячим.

Прошлое осталось мутным пятном грозового облака за порогом нового дома. Он наглухо закрылся от него, оставив себе лишь малую часть, которая значила для него больше всего на свете. Магда поселилась в его сознании, став неотъемлемой частью новой жизни. Он бежал по крепостной стене - Фадуна летела за ним на крыльях игривого ветра; он возился с Тагром, пытаясь вычесать из него репейник, - Магда сидела рядом и плела венок из сухих стеблей чингиля; Арлинг играл с другими учениками в кости - она бегала вокруг, подглядывая у всех, чтобы сообщить ему, как лучше ходить. Фадуна не всегда была рядом, прячась от него, когда Регарди был противен самому себе, но такое случалось все реже. И хотя зрение к нему не вернулось, жизнь уже не казалось невыносимой, как много лет назад, когда Абир привез его к жарким берегам Сикелии. Он все еще хотел пройти Испытание Смертью, но время уже не пугало, как раньше. В его распоряжении была вечность. Он научился ждать, и Магда тоже.

Несмотря на то что Арлинга еще терзала досада от того, что иман не отпустил его в путешествие, настроение улучшалось с каждым шагом, приближающим его к школе. Финеас с ребятами уже должны были вернуться, и ему не терпелось услышать их голоса. Некстати вспомнились незаконченные дела, и он заторопился. Хотелось пообщаться с друзьями, но ему еще предстояли двухчасовая тренировка на Круге и урок по географии Сикелии с нудным шибанцем, который плохо говорил по-кучеярски, но, по мнению имана, был лучшим в своем деле.

Он еще не дошел до ворот Школы, когда почуял запах пустыни, который принесли на лапах верблюды. Болтал Беркут, ему вторил Сахар, что-то поддакивал Ол. Похоже, рассказ уже начался, и Арлинг поспешил, боясь пропустить самое интересное. Наверное, Финеас докладывал учителю в кабинете Смотровой Башни, потому что его голоса слышно не было.

Регарди влетел в ворота, как запоздалый теббад, и легонько хлопнул по плечу зазевавшегося Итамара, который стоял ближе всех. Мальчишка дернул себя за щеку, показывая, что Арлинг - дурак, а он совсем не испугался, но Регарди был уверен. Кучеяр вздрогнул от неожиданности.

- Тсс! - прошептал ему Арлинг и стал подкрадываться к Беркуту, который был увлечен рассказом о том, как им пришлось откупаться от керхов, напавших на караван на обратном пути. Подобрав с земли камешек, Регарди собирался бросить им в Шолоха, но сюрприз испортил Ол, который, заметив его, громко произнес без всякого чувства юмора:

- Здравствуй, Арлинг. Зачем ты взял этот камень? Он слишком мал, чтобы причинить Беркуту вред, и слишком велик, чтобы он его не заметил.

Регарди замер, не зная, как отреагировать на подобное приветствие, но тут его, наконец, заметил Шолох и обнял так горячо и крепко, словно они не виделись целый год, а не один месяц. Арлинг в который раз поймал себя на мысли, что был рад тому, что мистик до сих пор никого не выбрал себе в преемники. И никого не допустил к Испытанию Смертью. Расставаться с друзьями не хотелось.