Обаятельный плут - Мэри Патни

Макси застонала и приподняла бедра. И тут же по ней прошла глубокая долгая конвульсия, и она спрятала лицо у него на плече. Быстрые сокращения внутри ее тела вызвали у Робина извержение — ему даже не надо было для этого двигаться. Его тело залила волна неистового наслаждения, и одновременно эта обжигающая восхитительная кульминация принесла ему долгожданный покой.

Задыхаясь, он прижался лбом ко лбу Макси. — Макси, бесценная моя! Если бы только… если бы я мог доставить тебе такое же утешение, какое ты доставляешь мне.

Утешение! Макси вздохнула, радуясь, что он не видит выражения ее лица. Поняв, что он отчаянно нуждается в утешении, она согласилась пойти ему навстречу и в обмен получила хмельной восторг. Не так уж плохо. Но хотелось бы большего, хотелось бы быть не только источником душевного утешения и сексуального удовлетворения.

Нет, она несправедлива: Робин дает ей все, что может. Он же не виноват, что не может ее любить.

Макси немного отодвинулась от Робина, надеясь, что ее мышцы не затекли и она не упадет спиной на каменный жертвенник.

— Боюсь, что я разорвала твой шейный платок.

— Если так, то я навечно сохраню его обрывки между страницами томика стихов, — галантно сказал Робин и поцеловал ее.

Этот ласковый поцелуй заставил Макси суеверно вздрогнуть. Она обещала себе, что еще хотя бы один раз отдастся Робину. Неужели это и был последний раз? Она попыталась заглянуть вперед и уверить себя, что их ждут годы любви и наслаждения, но увидела лишь черный туман отчаяния.

Она вздрогнула, и Робин заботливо сказал:

— Ты озябла. Пора вернуть себе приличный вид и вернуться в дом. — Он отступил назад, взял Макси за талию и осторожно опустил на мраморный пол. Потом подал ей носовой платок и добавил:

— Хотя бы более или менее приличный. Если мы будем выглядеть безукоризненно, никто не поверит в подобную добродетель.

— Куда уж тут до безукоризненности. — Макси поправила юбку. К счастью, между шелком юбки и шершавым камнем жертвенника находилась шаль. — Лишь бы о нас не подумали так дурно, как мы того заслуживаем: поцеловались, дескать, несколько раз, только и всего.

— А мы ничего другого и не делали, — сказал Робин убедительным голосом хорошего торговца. — В конце концов ты — невинная девица, а я джентльмен.

— Оба определения весьма относительны. Макси отыскала шпильки и кое-как заколола рассыпавшиеся волосы, надеясь, что не выглядит полной растрепой, потом накинула на плечи шаль.

Робин обнял ее за талию, и они не спеша пошли по дорожке к дому.

— Между прочим, я привозил тебя в Ракстон еще и для того, чтобы ты решила, нравится ли тебе там, — с заминкой проговорил Робин. — Я всегда очень любил этот дом, хотя и бывал там за всю жизнь не больше десятка раз. Как ты думаешь, тебе будет хорошо в Ракстоне?

Макси вспомнила великолепный дом, панораму зеленых холмов, атмосферу уюта и спокойствия. Ракстон хотел быть для кого-то родным домом, а ей всю жизнь хотелось, чтобы у нее был родной дом.

Она прошептала:

— Да. Если… если все у нас образуется, мне хотелось бы жить в Ракстоне…

Легко сказать «если…»

Глава 33

По дороге домой Дездемона и Джайлс, сидя рядом в карете, обменивались ничего не значащими фразами, к которым не смог бы придраться самый строгий блюститель нравственности. Но сильная рука Джаилса обнимала ее за плечи, и Дездемона была счастлива, как девчонка.

Такого радостного предчувствия чего-то замечательного она не испытывала с детства.

Когда карета остановилась у ее дома, Джайлс поднялся с ней по ступеням до входной двери, затем взял ее за плечи и впился в нее испытующим взглядом. Ей показалось, что он собирается поцеловать ее прямо на улице.

Но тут горничная открыла дверь, и Джайлс отпустил Дездемону со словами:

— Доброй ночи, Дездемона. Это был чудный вечер. Но зачем этому чудному вечеру заканчиваться так рано?

— Еще ведь совсем не поздно, — сказала Дездемона. — Может быть, зайдете на несколько минут и выпьете рюмочку бренди?

Маркиз колебался, явно собираясь отказаться. Удивляясь собственному безрассудству, Дездемона ласково ему улыбнулась и попросила:

— Пожалуйста.

— Ну, хорошо, зайду на минутку, — согласился Джайлс.

Дездемона отправила слуг спать, сама провела Джайлса в гостиную и налила две рюмки бренди. Они сидели в креслах напротив друг друга и несколько минут разговаривали о пустяках. Но прежнее ощущение простоты и легкости исчезло. Маркиз мрачно смотрел на Дездемону, отчего ей стало не по себе. Хотя в течение вечера она наслаждалась его вниманием, сейчас у нее вдруг возникли сомнения. «Может быть, это был мимолетный интерес, — уныло думала она, — а теперь он не знает, под каким предлогом от меня избавиться?"

Маркиз допил бренди и встал.

— По-моему, мне лучше уйти.

Дездемона смятенно посмотрела на него: в чем она провинилась?

— Только не смотрите на меня так, — сказал он, пряча улыбку. — Можно подумать, что я только что проголосовал против вашего законопроекта о защите подмастерьев.

Дездемона отвела взгляд, стараясь прогнать с лица обиженное выражение. Настоящая женщина к семнадцати годам умеет скрывать свои чувства, а ей уже перевалило за тридцать, и она все еще ведет себя, как наивная дурочка.

Джайлс чертыхнулся про себя.

— Дело не в вас, Дездемона, дело во мне, — напрямик сказал он. — Если я здесь задержусь, мне будет стоить большого труда держаться в рамках приличий. Вам это, наверное, не понравится. И что будет с моим намерением постепенно и почтительно завоевывать ваше сердце?

"Завоевывать ваше сердце»? Дездемона испытала огромное облегчение.

— Не думаю, чтобы вы вдруг в порыве сладострастия потеряли голову. Даже если такая угроза существует, — она робко улыбнулась Джайлсу, — я согласна пойти на риск. Джайлс покачал головой.

— Может, мне и удастся остаться джентльменом, но я за себя не ручаюсь.

— Вот и прекрасно! — беззаботно сказала Дездемона. Маркиз засмеялся, и в уголках его глаз собрались крошечные морщинки.

— Вы представляете, как вы изменились за последние две недели?

— Надеюсь, к лучшему?

— На мой взгляд, да. — Маркиз оперся спиной о каминную полку и скрестил руки на груди. Выражение его лица было серьезным. — Может быть, еще рано делать вам официальное предложение руки и сердца, но мне бы хотелось, чтобы вы его обдумали.

Дездемона пристально смотрела на него. Чувство облегчения ушло. До сих пор она плыла по волнам, наслаждаясь его обществом и его восхищением, но теперь, когда надо было решать, ожили все ее мучительные сомнения.

Джайлс был обескуражен.