Земля белых облаков - Сара Ларк

— Так, Гвин. Сейчас мы присядем и вы спокойно расскажете мне обо всем, что вас тревожит. А затем уже я смогу ответить вам согласием или отказом. И я не буду смеяться, обещаю!

МакКензи отцепил от своего седла небольшой плед, расстелил его на траве и усадил Гвинейру рядом с собой.

— Хорошо, — тихо произнесла она. — Я должна родить ребенка.

— Что значит должна? Никто не может заставить вас это сделать, — улыбнулся Джеймс.

— Я хочу ребенка, — поправилась Гвинейра. — И мне нужен отец ребенка.

— Я не понимаю... — МакКензи наморщил лоб. — Вы ведь замужем.

Гвинейра чувствовала близость Джеймса и тепло земли. Было так хорошо сидеть здесь на солнышке и наконец-то высказать то, что так долго ее тяготило. И все же она не смогла удержаться от слез.

— Лукас... он не может. Он... он... нет, я не могу этого сказать. В любом случае... при этом у меня еще ни разу не шла кровь и мне никогда не было больно.

МакКензи улыбнулся, нежно обнял девушку и осторожно поцеловал ее в висок.

— Гвин, я не могу обещать, что это будет больно. Мне бы, напротив, хотелось, чтобы тебе тоже было приятно.

— Главное, чтобы ты сделал это правильно и я смогла родить ребенка, — прошептала Гвин.

— Ты можешь мне довериться, — ответил Джеймс и снова поцеловал Гвинейру.

— Значит, ты уже делал это? — серьезно спросила девушка.

Джеймсу с трудом удалось удержаться от смеха.

— Много раз, Гвин. Как уже было сказано, я не джентльмен.

— Хорошо. Потому что нам нужно сделать это как можно быстрее. Нельзя допустить, чтобы нас заметили. Когда мы это сделаем? И где?

МакКензи погладил девушку по голове, поцеловал ее в лоб и провел языком по краешку приподнятой верхней губы.

— Это не стоит делать в спешке. К тому же ты не можешь быть уверена, что забеременеешь после первого же раза. Даже если мы сделаем все правильно.

Гвинейра недоверчиво уставилась на Джеймса.

— Почему нет?

— Послушай, Гвин, ты ведь знаешь, как это происходит у животных.. Например, у кобылы и жеребца?

Девушка кивнула.

— Когда приходит время, им хватает всего одной случки.

— Когда приходит время. Именно так.

— Но жеребец замечает это... Хочешь сказать, что ты не знаешь, когда...

Джеймс не знал, обижаться ему или хохотать.

— Нет, Гвинейра. В этом плане люди отличаются от животных. Нам нравится заниматься любовью всегда, а не только в те дни, когда женщина может забеременеть. Поэтому нам может понадобиться не одна попытка.

Джеймс огляделся по сторонам. Место было выбрано как нельзя лучше. Здесь, посреди бескрайнего горного пастбища, никто не нарушит их покой. Овцы разбрелись во все стороны и беззаботно пощипывали траву, а собаки следили, чтобы они не зашли слишком далеко. Лошадей МакКензи привязал к дереву, в тени которого они могли укрыться от солнца.

Пастух встал и протянул Гвинейре руку. Девушка словно зачарованная поднялась на ноги и позволила ему перенести плед в полутень. Джеймс обнял ее, оторвал от земли и уложил на спину. Затем он аккуратно расстегнул пуговицы блузки, которую Гвинейра подобрала к своей летней юбке для верховой езды, и начал целовать ложбинку между ее грудями. Поцелуи МакКензи распаляли желание Гвин, а руки, исследовавшие самые интимные участки ее тела, дарили девушке неведомые до этого ощущения и уносили ее в мир блаженства. Когда Джеймс наконец-то проник в нее, Гвинейра почувствовала резкую боль, почти сразу же сменившуюся целым морем приятных чувств. Казалось, они с Джеймсом всю жизнь искали друг друга и в конце концов нашли, чтобы произошло воссоединение «родственных душ», как недавно шутил МакКензи. А когда все закончилось, они еще долго лежали обнявшись, полураздетые, изможденные и бесконечно счастливые.

— Ты имеешь что-то против, если нам, возможно, придется сделать это несколько раз? — спросил Джеймс.

Гвинейра посмотрела на него сияющими от счастья глазами и, стараясь сохранять серьезное выражение лица, ответила:

— Я бы сказала, что мы будем заниматься этим столько, столько будет нужно.

Они делали это при любой удобной возможности. В то же время Гвинейра ужасно боялась разоблачения и предпочитала не рисковать. Правдоподобный повод для того, чтобы надолго исчезнуть вместе, находился не так уж часто, и прошло несколько недель, прежде чем Гвинейра смогла забеременеть. Это были самые счастливые недели ее жизни.

Когда шел дождь, они с Джеймсом занимались любовью в сараях для стрижки овец, которые сейчас пустовали. Не разнимая объятий, молодые люди прислушивались к стучавшим по крыше дождевым каплям, прижимались еще теснее и рассказывали друг другу разные истории. Джеймс посмеялся над легендой маори о rangiи papa, а затем предложил еще раз заняться любовью, чтобы хоть немного утешить несчастных богов.

А если на небе светило солнце, Гвинейра и Джеймс любили друг друга среди холмов, покрытых мягкими зарослями золотистой овсяницы, под мерное фырканье пасшихся рядом лошадей. Они целовались в тени возвышающихся среди равнины камней, и Гвин рассказывала о заколдованных воинах, в то время как Джеймс утверждал, что каменные круги в Уэльсе появились из-за любви.

— Ты знаешь легенду о Тристане и Изольде? Они любили друг друга, но ее муж не должен был об этом знать, и поэтому эльфы сделали так, чтобы вокруг на поле вырастали камни, скрывающие влюбленных от любопытных глаз.

Джеймс и Гвин занимались любовью и на берегу прохладного и чистого как стекло горного озера, а раз пастуху даже удалось уговорить девушку полностью раздеться и вместе с ним зайти и воду. Снимая одежду, Гвинейра чувствовала, что с каждой секундой все больше заливается краской. Девушка не могла припомнить, насколько маленькой она была, когда последний раз раздевалась догола. Но Джеймс сказал: «Гвин так красива, что rangiначнет ревновать, если ее ноги и дальше будут стоять на твердом берегу рара» — и утащил девушку в озеро, где она с криком бросилась ему на шею.

— Неужели ты не умеешь плавать? — недоверчиво спросил Джеймс.

— А где я должна была этому научиться? — спросила Гвинейра, выплевывая воду. — Дома в ванне?

— Ты проплыла на корабле полмира, совсем не умея плавать? — Джеймс покачал головой и крепче обнял Гвинейру. — Разве тебе не было страшно?

— Я бы, наверное, умерла от страха, если бы пассажирам пришлось бросаться за борт! А теперь прекрати болтать и научи меня плавать! Это, должно быть, не слишком сложно. Даже Клео умеет!

Гвинейра очень быстро научилась держаться на поверхности воды, а затем, обессиленная и немного замерзшая, раскинулась на залитом солнцем берегу озера и отдыхала, пока Джеймс ловил рыбу и жарил ее на костре. Гвинейра приходила в восторг, когда он находил среди необжитых равнин и холмов какую-нибудь еду. Она называла это «игрой в дикарей», и Джеймсу в этой игре не было равных. С ним заросли кустарников и трав превращались в настоящую кладовую. Он охотился на птиц и кроликов, ловил рыбу, собирал корешки и странные фрукты, напоминая колониста-первопроходца из мечтаний Гвин. Иногда девушка думала о том, как бы выглядела ее жизнь, если бы она вышла замуж за Джеймса и стала хозяйкой небольшой фермы, как Хелен. Джеймс бы не оставлял Гвин на целый день одну, а делил бы с ней все заботы. Гвинейра снова грезила о том, как она вместе с мужем вспахивает поле, работает в саду, и о том, как Джеймс учит рыбачить маленького рыжеволосого сынишку.