Роман Брянский - Сычев К. В.

– Этого не надо, государь! – вздохнул князь Даниил. – Мой зять Роман совсем не похож на покойного князя Михаила. Он кроток и покорен…Я не верю, что он будет обманывать повелителя Золотого Ханства. Ему нелегко с данью! Он живет в глухом лесу, где почти нет людей. Брянск – не город, а захолустье. Малое поселение…Откуда там взять доходы? Если и есть зверье, то некому за ним охотиться! Но с давних пор князь Роман чтит и уважает твою власть, государь, Господом данную! Он называет тебя непобедимым полководцем и повелителем всего света! Я думаю, что, без всякого сомнения, князь Андрей оклеветал его! Вот почему я обязуюсь платить еще сотню гривен, чтобы ты, государь, не слушал клевету на моего зятя!

– Ну, что ж, Дэнилэ, – улыбнулся Бату-хан, – ты мне все хорошо объяснил. Я приму твои слова во внимание. А ты, Болху, – обратился он к своему сановнику, – поговори-ка об этом деле с тем коназом Андрэ, когда он объявится в Сарае. И предупреди его, чтобы он в дальнейшем не путал правду с ложью, не обманывал нас, да прибавь ему за это дополнительную плату! А если ослушается, тогда скажешь, что нам не надо оправданий и, в противном случае, он потеряет не только ярлык на жалкий улус, но и то свое телесное достоинство, какое имеет между своих ног! Пусть знает, что если я добр выслушать жалобу, то многократно жесток, уличив во лжи!

ГЛАВА 8

СОВЕТ ГОСПОД

В тереме смоленского епископа на Мономаховой горе собрался Совет городской знати, на котором было о чем поговорить. Вот уже два года как в Смоленске воссел на великое княжение старший из правнуков Давида Ростиславовича – князь Глеб.

Прежний великий смоленский князь Всеволод Мстиславович вполне устраивал горожан, поскольку в свое время побывал на княжении в Великом Новгороде, знал тамошние порядки, уважал мнение «лучших людей» и в дела смолян почти не вмешивался. Он отвечал за охрану города, следил за боевой готовностью своей дружины и городского ополчения. Все доходы того князя поступали от пошлин, которыми облагались по давнему решению общего Совета знати все жители переданных под княжеское управление сельских волостей. А вот налоги на строительство, лесную вырубку, купеческую прибыль, въездные пошлины за право на временное проживание в городе и прочие поступали в городскую казну, которой заведовал сам владыка – смоленский епископ. Несомненно, высший городской священник был занят и другими не менее важными делами – духовными – поэтому у него сложилось целое городское правительство из чиновников-казначеев, сборщиков налогов, соглядатаев, которые и осуществляли все властные функции, обращаясь к владыке лишь за согласованием наиболее сложных вопросов и подписанием важных хозяйственных документов.

Так уж повелось в Смоленске, что главным должностным лицом там был епископ. Князья постоянно менялись. Раньше они пытались единолично править городом, вводили свои порядки и правила, которые не всегда совпадали с интересами смоленской знати. Закончилось все это открытой борьбой горожан со своими родовитыми воителями и, в конечном счете, поражением номинально называвшихся великими князей.

В то же время городской епископ был человеком авторитетным, хорошо знавшим город, избиравшимся прихожанами из числа самых уважаемых священников, а затем утверждавшимся в Киеве митрополитом.

Когда смоленский епископ присылался из Киева по назначению митрополита, его роль в городе ограничивалась только духовной жизнью. Но вот после 1136 года, когда князь Ростислав Мстиславович добился от киевского митрополита утверждения в Смоленске собственной независимой епископии, положение высшего священника города резко изменилось. Постепенно от высшего духовного судьи и советника князя, епископ стал сначала арбитром в спорах между горожанами, затем – между горожанами и князем, и, наконец, после поражения князя, достиг вершины городской власти.

Великий смоленский князь постепенно терял и свои земельные владения в городе.

Смоленск к середине XIII века состоял из трех частей – концов. Два конца – Крылошевский и Пятницкий – располагались в пределах старого города с глубокой древности и были окружены мощной оборонительной стеной, третий же конец – Городенский – появился позднее на правой стороне Днепра и был охвачен со всех сторон нетолстыми, шириной в два смоленских кирпича, стенами.

Все три конца города были застроены усадьбами горожан и отделялись друг от друга высокими заборами. Усадьбы являлись собственностью главы семейства, у которого имелись особые документы – грамоты, свидетельствовавшие, что земельный участок, на котором стояла усадьба, был в свое время куплен у города, либо пожалован владельцу князем или епископом. Так называемые «пожалования» прекратились лишь в последние годы, после вторжения на Русь монголо-татар. С той поры любой приехавший в Смоленск человек, желавший поселиться и обустроиться в городе, покупал земельный участок у городской казны, получая при этом купчую грамоту, подтверждавшую право собственника на землю, а, следовательно, и на усадьбу.

Князья долгое время имели свои собственные земельные владения в городе. Так, подворье князя Ростислава Мстиславовича располагалось в центре города неподалеку от Мономаховой, Соборной горы, однако после его смерти решением Совета знати князь Роман Ростиславович перебрался на новый двор, построенный горожанами поближе к западной крепостной стене. Когда же князь Роман скончался, его брат Давид Ростиславович, вступивший в борьбу с городской знатью за власть и землю, вынужден был, потерпев поражение, совсем уйти из города и поселился далеко за его пределами в местечке Смядынь, расположенном близ западного берега Днепра на месте нижнего течения речушки Смядынки и древнего погоста, давшего название местности.

Смоляне охотно построили князю и его челяди новое подворье – целый хорошо защищенный кирпичной стеной замок с хозяйственными постройками, большим теремом, верхние окна которого смотрели на живописную днепровскую долину, и церковью Архангела Михаила, сообщавшуюся с княжеским теремом особой пристройкой.

Великий смоленский князь был также лишен прочих своих земельных владений в городе, так называемой сотни, которые были присвоены городской казной и впоследствии распроданы богатым горожанам.

Лишь в 1238 году, когда городу угрожали монголо-татары, тогдашний князь Святослав перебрался на прежнее подворье князя Ростислава Мстиславовича и руководил обороной Смоленска. Благодаря его умелым действиям, хорошей военной подготовке княжеской дружины, готовности города к отражению вражеского нападения, татары так и не решились осаждать Смоленск и обошли его стороной, ограбив и разорив окрестные деревни и села. Князь Святослав Мстиславович в ту тяжелую годину не сидел сложа руки и посылал своих людей туда, где беспечные степные хищники его никак не ожидали, нанося им урон и отбивая несчастных пленников. В сражениях далеко за стенами Смоленска полегло немало отважных и княжеских дружинников, и горожан. Поговаривали, что помимо сопротивления врагу, оказанного великим смоленским князем, он посылал в стан Бату своих людей с богатыми дарами и, якобы, тем самым откупился от врага. За это горожане любили своего князя и не препятствовали его проживанию в городском центре, где, помимо терема и конюшен, князь владел и большой гридницей, в которой проживала его дружина.