ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X. - А. В. Марков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16. Авва Агафон был мудр в умном делании и не ленив в телесном. Он был во всем умерен: и в рукоделии, и в пище, и в одежде.
17. Он же во время собрания в Скиту, когда уже было принято решение, выступил перед братиями и сказал: «Вы приняли неправильное решение». Его спросили: «А ты кто такой, что так говоришь?» И он ответил: «Сын человеческий. В Писании сказано: „Если вы истинно правду говорите, то по правде и судите, сыны человеческие“[338]».
18. Еще сказал: «Если гневливый даже воскресит мертвого, то все равно он не будет приятен Богу».
19. Также сказал: «Даже если я кого-то сильно люблю, но вижу, что он вовлекает меня в грех, то прерываю с ним всякие отношения».
20. Авва Даниил, ученик аввы Арсения, рассказывал: «До того как авва Арсений поселился рядом с нашими отцами, я жил вместе с аввой Агафоном. Авва Агафон любил авву Александра за подвиги, терпение и кротость. Однажды все его ученики мыли пальмовые ветви в реке. Авва Александр трудился тихо и неспешно. Тогда братия сказали старцу: „Брат Александр ничего не делает“. Авва Агафон, желая уврачевать их, ответил: „Брат Александр, мой ветви лучше, чтобы они стали мягкими, как лен“. Услышав это, авва Александр огорчился, но потом старец утешил его, сказав: „Ты думаешь, я не знал, что ты хорошо работаешь? Но я сказал так при них, дабы уврачевать их помысел твоим послушанием“».
21. Некто из отцов рассказывал, что в Келлиях жил трудолюбивый старец, который носил рогожу.[339] Однажды он отправился к авве Аммону. Увидев его, одетого в рогожу, тот сказал: «Тебе это не принесет никакой пользы». Старец сказал: «Меня смущают три помысла: уйти в пустыню; отправиться на чужбину, где никто меня не знает; и запереться в келии, ни с кем не встречаться и есть через день. Что мне выбрать?» Авва Аммон ответил: «Все это тебе неполезно. Лучше сиди в келии, ешь понемногу каждый день, всегда храни в сердце слова мытаря [340] – и спасешься».
22. Однажды пришли к авве Ахиле три старца, из которых один имел дурную славу. Сказал ему первый старец: «Авва, сплети мне сеть». Старец ответил: «Я не могу». Другой сказал: «Сотвори любовь, сплети нам сеть, чтобы нам в монастыре иметь что-то на память о тебе». Старец ответил: «У меня нет времени». Тогда третий, который имел дурную славу, сказал: «Сплети мне сеть, авва, чтобы у меня было что-то, сделанное твоими руками». Старец тотчас ответил: «Для тебя сплету».
Потом два первых старца, оставшись наедине с аввой Ахилой, спросили: «Почему, когда мы просили тебя, ты не захотел для нас сплести сеть, а ему пообещал сделать?» И старец ответил: «Вам я отказал потому, что знаю, что вы не опечалитесь, но подумаете, будто у меня нет времени. А если бы я отказал этому брату, то он подумал бы, что я, услышав о его грехах, не захотел выполнить его просьбу. Тогда я обрубил бы ветвь и он потерял бы последнюю надежду. А так я ободрил его душу, чтобы он не был поглощен скорбью».
23. Авва Аммой рассказывал: «Пришли мы с аввой Витием к авве Ахиле и услышали, как он вслух размышляет над словами Писания: „Иаков! Иаков!.. Не бойся идти в Египет“.[341] Долго он размышлял над этим изречением. Когда мы постучались, он открыл нам и спросил: „Откуда вы?“ Боясь сказать, что из Келлий, мы ответили: „С Нитрийской Горы“. Он спросил: „Что я могу для вас сделать, раз вы пришли ко мне издалека?“ Он пригласил нас в келию, и мы увидели, что он по ночам плетет большую веревку. На нашу просьбу сказать нам слово назидания, он ответил: „С вечера и до утра я плел веревку. Вышло двадцать локтей, хотя на самом деле мне совсем не нужна такая длинная веревка. Но я боюсь, как бы не прогневался на меня Бог и не укорил за то, что, имея силы работать, я сижу без дела. И вот я тружусь, насколько хватает сил“. И, получив пользу, мы ушли».
24. Говорили об авве Аммое, что он однажды заготовил пятьдесят мер пшеницы для своих нужд и рассыпал ее сушиться на солнце. Зерно еще не успело высохнуть, как он неожиданно заметил в том месте нечто неполезное для себя. Тогда он сказал ученикам: «Пойдем отсюда». Те очень огорчились, и старец, видя их печаль, сказал им: «Вы скорбите из-за хлеба? Поистине, я знаю тех, которые бежали и оставили сундуки, наполненные пергаменными книгами, не заперев их. Они ушли, даже бросив книги раскрытыми».
25. Рассказывали об одном старце, что он пятьдесят лет не ел хлеба и даже редко пил воду. Он говорил: «Я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие». Когда авва Авраам услышал, что говорил старец, он пошел, разыскал его и спросил: «Ты так говорил?» – «Да», – ответил ему старец. Авва Авраам спросил: «Если ты войдешь в келию и увидишь, что на циновке спит женщина, сможешь ли ты не подумать о том, что это женщина?» Тот ответил: «Нет, но я буду бороться со своим помыслом, чтобы не прикоснуться к ней». Авва Авраам сказал: «Значит, ты не убил страсть блуда, но она живет в тебе, хотя и связана. Если ты идешь и видишь камни и черепки, а среди них золото, может ли твой разум не делать между ними никакого различия?» Тот ответил: «Нет, но я буду бороться с помыслом, чтобы не взять золото». Авва Авраам сказал: «Значит, страсть сребролюбия живет в тебе, но она связана. Вот ты слышишь о двух братиях, что один из них любит тебя, а другой ненавидит и злословит. Если они придут к тебе, будешь ли ты относиться к ним равно?» Старец ответил: «Нет, но я буду бороться с помыслом, чтобы так же полюбить ненавидящего меня, как и любящего меня». Сказал ему тогда авва Авраам: «Итак, страсти в тебе живут. Они только связываются святыми».
26. Авва Авраам рассказывал об одном старце, что он был писцом и не ел хлеба. Однажды пришел к нему брат и попросил переписать книгу. Старец,
