Самозванец - Даниил Аксенов

Солдаты принца расступились, пропуская их.

— Это Пеннел Хрост и великий ишиб Йонер, — сказал Ферен принцу.

Двое приблизились.

— Ферен! — воскликнул Пеннел, увидя, кто стоит перед ним. — Так это ты на нас напал?!

— Привет и тебе, Хрост, — сказал Ронел. — На вас напал законный принц Нерман.

И Ферен-старший показал на Михаила.

Пеннел и Йонер коротко поклонились. Хрост был высоким мужчиной лет сорока с тонкими губами, которые он часто поджимал, от чего они превращались почти в нить. Йонер, напротив, был худой, небольшого роста, но с довольно пухлым лицом и маленькими глазками.

— Я слышал, что ты перешел на сторону мятежников, Ферен, — произнес Пеннел. — Не ожидал такого от одного из самых честных людей, признаться.

— Моя честь не запятнана, — спокойно сказал Ронел.

— Как же так? А присяга?

— Присяга недействительна. Она была дана ненастоящему королю, — последовал лаконичный ответ.

— Если даже честнейший Ферен так считает, то есть повод задуматься, — заметил Йонер. И непонятно было, к кому он обращается в большей мере: к противникам или к своему спутнику.

— Почему вы пошли на переговоры? — спросил Михаил. Принцу не пристало находиться в стороне от обсуждения.

— А какой у нас был выход, твое … гм, — начал отвечать Пеннел.

Все отлично поняли его заминку. Если бы он назвал Михаила как положено, то фактически признал бы его настоящим принцем. А если он — настоящий принц, то Миэльс — ненастоящий король. Просто как дважды два.

— Все в порядке, — одобряюще сказал Йонер своему спутнику. — Принц — и для нас принц. Мы ведь почти уже в плену.

— Твое высочество, — продолжил Пеннел после небольшой паузы. — Вы напали внезапно, захватили или уничтожили множество солдат. Ишибы не смогли причинить вам вреда. Реннир мертв.

— Да, он умер очень быстро, — добавил Йонер. — А ведь считался одним из лучших мастеров защиты. Хвастался, что мог бы спуститься в жерло вулкана. Никогда бы не подумал, что можно так быстро убить великого ишиба. Хотя от обладателя такого… странного аба всего можно ожидать.

Вся его интонация говорила о том, что для себя Йонер хотел бы избежать участи Реннира.

— Вы хотите сдаться? — уточнил Михаил.

— Мы можем дать вам слово, что никогда не обнажим оружие против вас, — быстро сказал Пеннел.

Ферен покачал головой.

— Если бы мы принадлежали к разным странам, то я бы советовал принцу принять это предложение, — сказал он. — Но слово, данное тем, кого вы считаете мятежниками, ничего не стоит. Его можно очень легко взять обратно, и никто за это не осудит. Даже наоборот.

Пеннел слегка поморщился и поджал свои и без того тонкие губы. Ферен говорил неприятные для его дворянского слуха вещи, но они были правдивы.

— А если мы сдадимся в плен, вы сохраните наши жизни? — спросил Йонер.

— Да, — снова ответил за принца Ронел. — Если ты подскажешь способ, как можно держать ишибов в плену, не опасаясь какой-нибудь каверзы или удара в спину.

Это тоже было правдой. Если кто-то не верил обещанию ишиба добровольно оставаться в плену, то этого ишиба следовало убить. Потому что контролировать его нельзя никак.

— Остальным же, если они не ишибы, мы гарантируем жизнь, — добавил Ферен.

Теперь уже поморщился Йонер. Очевидно, что он ожидал подобного ответа. И этот ответ ему совсем не нравился.

— Что же вы хотите? — спросил Пеннел. — На каких условиях примете нашу сдачу?

— Безоговорочная капитуляция, — ответил Михаил. — Все ишибы должны принести мне присягу. В противном случае — смерть. Остальные как хотят…

— Это очень жестокий выбор, — сказал Пеннел. — Нам придется нарушить клятву королю. Но это ладно, если Миэльс действительно незаконно получил корону. Нам еще придется пойти против нашего рода.

Йонер слегка пожал плечами. Было видно, что он гораздо менее щепетилен в вопросах чести.

— Ты — тоже ишиб, Пеннел, — сказал он.

— Мы должны подумать, — произнес Хрост. — Дадите нам время?

— Полчаса, — ответил принц.

Вражеский тысячник кивнул:

— Через полчаса мы дадим ответ.

Парламентеры удалились.

Солдаты Михаила отступили еще немного, чтобы быть менее уязвимыми в случае внезапной атаки. Ферен приказал увести подальше пленных. Время шло быстро.

— Что вы думаете они решат? — спросил Михаил находившихся рядом с ним союзников.

— Могут напасть внезапно, — сказал Ферен-старший.

— Сдадутся, — ответил Комен.

— Попытаются сбежать, — предположил Иашт.

Маэт и Торк промолчали.

Видно было, что друзья принца испытывали некоторые сложности с выработкой единой точки зрения.

Через полчаса парламентеры вернулись.

— Все ишибы готовы присягнуть тебе, твое высочество, — сказал Пеннел, поклонившись. — Многие офицеры согласились присягнуть тоже. Других же прошу рассматривать как пленных.

Конечно, у Михаила не было выбора — принимать новых, возможно ненадежных союзников, или нет. Он сам сформулировал условия капитуляции. Однако же молодой человек имел полное право не доверять вновь приобретенным солдатам полностью. Поэтому он решил обеспечить их амулетами в последнюю очередь. Да и то, только тех из них, кто докажет, что достоин доверия.

Но, в любом случае, в тот день армию Михаила пополнили двадцать четыре новых ишиба, включая великого ишиба Йонера, специалиста по работе с ти воды.

Глава 33. Суды

Иногда лапы разбойников и руки закона неотличимы.

Во дворце Миэльса было неспокойно. Весть о поражении и пленении армии Хростов прозвучала как гром среди ясного неба. Одновременно с этим все понимали, что никто не стал бы держать в плену ишибов. И если те живы, то служат теперь не Хростам и не королю, а мятежнику, называющему себя принцем Нерманом.

Для того времени это была вполне нормальная ситуация, когда побежденный переходил на сторону победителя. Но предательство нового союзника случалось редко. Это был бы двойной позор: измена первой клятве в сочетании с изменой второй. Такому человеку перестали бы верить все. И, конечно же, в будущем его бы никто не стал брать в плен.

Для многих дворян, за исключением Ференов, сдаваться в плен было обычным, а иногда даже и привычным делом. Их захватывали в бою, затем конвоировали к месту заключения, а потом уже предоставляли относительную свободу. И пленник жил там, пока родственники не вносили за него выкуп. После этого он мог считать себя свободным, но лишь до тех пор, пока с оружием в руках не попадет в плен снова. Король же вносил за своих подданных выкуп чрезвычайно редко. Это была традиционно высочайшая милость, которая всегда требовала объяснений перед другими подданными. Поэтому монархи выкупали лишь самых достойнейших и полезнейших из своих придворных.