Адвокат. Судья. Вор (сборник) - Андрей Константинов

Сергей недоверчиво усмехнулся:

– Да зачем же операционистке идти на такое – срок себе самой выписывать. Не будет она…

– Будет, еще как будет, – перебил Челищева Виктор Палыч. – Эту девушку из всех операционисток нам сам Карл Фридрихович порекомендовал. Сам он, правда, с ней никаких бесед не вел – положение не позволяет, но она почти готова… Мужа нет, дочке шесть лет, живет в коммуналке… А тут – реальная возможность за несколько недель изменить всю жизнь: получить собственный домик в Крыму, на побережье, там хорошо, ребенку – витамины опять же… Ты прикинь – из пяти миллиардов, которые должны через «Отечество» проскочить, два будут нашими, два уйдут мусорам, надзирающим за банками, а миллиард – целый миллиард – достанется нашим банковским друзьям. Естественно, девушку Лену никто обижать не собирается. В принципе, всю тему можно и без нее прогнать, по более длинной цепочке, но зачем алгебру усложнять? Тогда больше народу будет в курсе, а Лена Красильникова на всю жизнь останется в коммуналке вместе с дочкой… Хорошо ли это будет? Нет, не хорошо. Старые люди, помню, всегда учили: живи и дай жить другим. В наше время, Сережа, можно украсть велосипед и все здоровье положить в тюрьме, а можно воровать вагонами и всегда быть на плаву. В России красть составы намного безопаснее, чем велосипеды. Это я тебе конкретно говорю. – И Антибиотик запил свою речь глотком красного вина.

«Ну вот, все уже по-простому, своими именами называется… Да и что ему меня стесняться… Кто я? Такой же вор, бандит и убийца, как и он…» – от этих невеселых мыслей Сергей вздохнул и опустил голову.

– Причем что важно, – продолжил Виктор Палыч. – Ты, Сережа, когда-нибудь слышал, чтобы банкиры шли с заявлениями в милицию по поводу авизовок или кредитов «левых»?

– Нет, – ответил Сергей. – Не слышал.

– И не услышишь, потому что повар, который готовит блюдо, никогда не станет сам на себя писать акт об обвесе. Это противоестественно. А нет заявления – нет преступления. Ну а если потом когда-то что-то и всплывет, то все к тому времени быльем порастет. Да и девушка Лена, на которой все стрелки сведутся, будет уже далеко и с другими документами… А ее дочка с новым ранцем и красивыми учебниками пойдет в хорошую школу. В России тему с авизовками еще несколько лет можно крутить, а набьют оскомину авизовки – другое что-нибудь придумаем. И мусора не будут мешать, они все уже потихоньку начинают разбираться, что к чему. Кроме некоторых фанатиков типа Степы Маркова. Ты ведь знал его когда-то?

Сергею стоило большого усилия воли справиться с нервами и не вздрогнуть. Каков старичок! Спросил-то как неожиданно, прямо как «следак» из «важняков»-асов. Челищев кашлянул и кивнул:

– Знал, и довольно неплохо. Но это все в прошлом.

– Может, есть смысл возобновить с ним знакомство? А то он и еще несколько таких же – прямо как кости в горле.

Челищев покачал головой:

– Это бессмысленно. Он разговаривать со мной не станет. Марков – правильный мент.

– Да? – спросил Антибиотик. – Ну и Бог с ним. Есть, в конце концов, и другие методы.

Сергей почувствовал, как взмокла рубашка на спине, а Виктор Палыч вернулся в основное русло беседы так же легко, как и отклонился от него:

– У меня, Сережа, на тебя особые надежды. Людей вокруг мало, одни кретины. Работать не с кем. Оттого и бардак в стране. Ты что, думаешь, в том беспределе, который сейчас по России гуляет, я виноват или Степаныч с Мухой?! Хуй в стакан! – Антибиотик вдруг разволновался, как будто заговорил о чем-то таком, что очень его трогало. – Это все от гнили наверху идет, от сытых толстых пидоров, которые никогда не знали, что такое – жить плохо и бедно. А я, Сережа, сам из сирот. Я жизнь знаю, людей… Придет время – и мы займем достойные места в городе… и не только в нем. Чем мы хуже этих толстых козлов, которые по телевизору учат жить народ? Конечно, это время придет не завтра, но готовиться к нему надо загодя…

Сергей мысленно присвистнул: «Масштабно мыслит Палыч… Если его не остановить, он ведь, пожалуй, может…»

Виктор Палыч пожевал губами и неохотно вернулся из грандиозного будущего к насущным проблемам:

– Ладно, Сережа… Обо всем этом у нас еще будет время поговорить. А сейчас – настраивайся на банк «Отечество» и девушку Лену. У нас сегодня пятница – значит, в понедельник Карл Фридрихович познакомит тебя с операционисткой 007. Ты – адвокат, юрисконсульт банка. Она будет тебя консультировать и вводить в курс дела, чтобы ты с «низов» посмотрел слабые места в банковских операциях для предупреждения возможных исков от клиентов. Прикрытие отличное, а дальше не теряйся. Не растеряешься?

– Постараюсь. – Сергей кивнул и встал, поняв, что беседа закончена.

– Давай, сынок. Я в тебя верю, ты удачу с собой носишь… – Антибиотик под руку проводил Челищева до двери, что означало высшую степень расположения.

Выйдя из кабинета, Сергей сел в свой джип и рванул к набережной. Покрутившись вокруг Финляндского вокзала и убедившись, что «хвоста» за ним нет, Челищев переехал Литейный мост, свернул у Большого дома налево, припарковал машину напротив следственного управления и проходными дворами выскочил на улицу Чайковского. Постоянно оглядываясь, он с трудом нашел работающий телефон-автомат и набрал номер Степы Маркова. Трубку на другом конце снял, однако, кто-то другой.

– Слушаю!

– Маркова позовите, пожалуйста.

– Маркова… Он отошел ненадолго… У вас что-нибудь срочное?

– Да.

– Хорошо, сейчас я его поищу. – Трубку в Большом доме положили на стол.

«Курить, наверное, выскочил», – подумал Сергей.

Весь пятнадцатый отдел – почти тридцать оперов – сидел «друг у друга на головах» в одном сорокаметровом кабинете. Поскольку стол начальника отдела, подполковника Кудасова, стоял тут же, у окна, в кабинете не курили, выходили в коридор. Кудасов, спавший по пять часов в сутки, почему-то был убежден, что самый большой вред здоровью наносит табачный дым.

– Слушаю, Марков, – раздался в телефонной трубке голос Степы.

Челищев откашлялся и быстро заговорил:

– Степа, здравствуй, это Сергей. Я думаю, ты меня узнал. Ты, конечно, можешь бросить трубку, но у меня есть конкретное серьезное предложение. Оно может заинтересовать тебя.

– Какое предложение? – Степа был сух и деловит, никакого намека на неофициальную доверительность.

– Это – не телефонный разговор. Ты можешь прямо сейчас выйти на наше старое место? – Когда-то Степа и Сергей встречались у книжных развалов на Финляндском вокзале. Сколько жизней назад это было?

– Нет, – твердо сказал Марков. – То место не подходит.

– Хорошо, – согласился Сергей. – Назови сам. Я даю тебе слово, что с моей стороны никаких неприятных сюрпризов не будет.

Степа помолчал секунд десять, размышляя, потом ответил:

– Через пятнадцать минут у «вождя». – И, не дожидаясь ответа и не прощаясь, повесил трубку.

Челищев усмехнулся: место у памятника Ленину на Финляндском Степа выбрал не случайно – там все хорошо просматривалось со всех сторон. Марков не доверял Сергею и не скрывал этого. Челищев быстрым шагом направился к Литейному, прыгнул в троллейбус, переехал мост, вышел, проверился еще раз и направился к месту встречи. Удивительно, но Степа приехал к «вождю» раньше – видимо, его кто-то подкинул на машине. Марков прогуливался вокруг памятника, глубоко засунув руки в карманы кожаной куртки.

– Здорово, Степа!

– Привет! – Марков рук из карманов не вынул, поэтому Сергей, сделав было движение правой рукой навстречу Степе, скруглил его и полез в карман за сигаретами.

– Как живешь, Степа?

– Нормально. А у тебя, Челищев, «мальчики кровавые в глазах» не стоят еще?

Сергей опустил голову – оперативная информация доходила до Маркова четко, ничего не скажешь…

– Не стоят. – Челищев катнул желваками на скулах, подавляя вспыхнувшее раздражение, и, стараясь говорить спокойно, посмотрел Степе в глаза: – Я хочу тебе предложить один интересный вариант… – Он замялся, и Марков нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

– Если хочешь – предлагай, не тяни. У меня дел полно.

Челищев вздохнул глубоко и затоптал окурок.

– Степа, ты гарантируешь, что сейчас меня не «пишешь»?

Марков усмехнулся:

– Я такими вещами не балуюсь.

– Хорошо. Я прошу тебя выслушать меня как частное лицо. Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что против моей воли не будешь никому передавать содержание нашего разговора. Если тебя не устроит то, что я предлагаю, – ты просто забудешь, что мы встречались, и все. А я обещаю, что никогда больше тебе не позвоню и ни о чем не попрошу.

Марков достал сигарету, размял ее, сунул в рот и кивнул:

– Хорошо, говори.