Ночная музыка - Джоджо Мойес

– Изабелла? – Она подняла глаза и увидела склонившегося над ней Байрона. Вид у него был весьма довольный. – Мне предложили работу в Бранкастере. Очистить от сухостоя лес. Человек, у которого я работал пару лет назад, купил его и теперь хочет привести в порядок. И за хорошую плату.

– О… – разочарованно протянула Изабелла. – И как далеко от нас этот самый Бранкастер? – Заслонив глаза ладонью от солнца, она вгляделась в лицо Байрона.

– Пару часов езды. Но этот человек хочет, чтобы я там остался. На все про все уйдет дня два, самое большее три. Хотя там полно работы.

Изабелла выдавила слабую улыбку:

– А когда вы уезжаете?

– Прямо сейчас. Он меня ждет.

Изабелла видела: мысленно Байрон уже там. И у нее ни с того ни с сего вдруг возникли дурные предчувствия.

– А можно мне с вами? – Тьерри вскочил на ноги, уронив книжку.

– В другой раз, Ти.

– Тьерри, ты должен помочь нам подготовиться к празднику. Байрон, надеюсь, вы успеете вернуться? К ланчу в честь дня рождения Китти? – как бы между прочим поинтересовалась Изабелла.

– Постараюсь, но все будет зависеть от объема работы. Китти, я дам тебе список того, что ты можешь приготовить. Думаю, тебе вполне по силам сделать шербет из бузины. При наличии морозильной камеры это совсем нетрудно.

Байрон принялся записывать рецепт, и Изабелла невольно порадовалась за него. Ведь ему было отнюдь непросто довериться другим людям. Однако перспектива хорошо оплачиваемой работы, осознание своей нужности – все это сразу изменило его манеру поведения.

– Ну как, справитесь без меня? – Байрон отдал Китти листок бумаги и посмотрел на Изабеллу.

– О, полагаю, справимся.

– Кстати, я хотел вам сказать. Позвоните в муниципалитет. Попросите прислать вам инспектора по надзору за строительными нормами. Это их обязанность проверять работу строителей. Чтобы быть уверенной, что Мэтт ничего не нарушил.

Изабелла скорчила недовольную гримасу:

– Неужели я даже сейчас должна думать о доме? – (Ну почему все разговоры вечно переходят на дом?) – Смотрите, как красиво кругом…

– Так вам легче будет надавить на Мэтта, когда встанет вопрос о деньгах. Ладно, я сам им по дороге позвоню.

– Тогда я приготовлю вам сэндвичи. – Изабелла встала и разгладила шорты. – И чего-нибудь на вечер.

Байрон уже торопливо шагал к дому.

– Не стоит, – обернувшись, бросил он и на прощание помахал им рукой. – У меня кое-что есть. Желаю хорошего дня.

– Не понимаю, почему это тебя так удивляет.

Лорина улыбка сразу потухла. Ведь она так старательно выбрала момент, дождавшись, когда Мэтт уйдет из дома, а Энтони закончит ланч. Она приготовила сыну жареного цыпленка и картофельный салат, его любимые блюда, но сама есть не стала, поскольку ей сейчас кусок в горло не лез.

Она очень осторожно изложила суть дела, представив все не как свершившийся факт, а как представившуюся возможность. Счастливый случай. Что-то, что улучшит жизнь им обоим. Она боялась открыто демонстрировать свое счастье, а потому, чтобы скрыть краску смущения, когда прозвучало имя Николаса, принялась без особой нужды поправлять волосы.

Однако Энтони, похоже, подобная перспектива привела в ужас.

Когда затянувшееся молчание стало угнетать, Лора снова начала говорить, нервно переставляя на столе солонку и перечницу:

– Энтони, ты ведь сам не раз советовал мне бросить его. Причем весьма настоятельно. Ты разве забыл?

– Но я не говорил, что ты должна оставить его ради кого-то другого. – Она протянула к Энтони руку, но он отстранился. – Поверить не могу. Я просто… Ты осуждала папу за то, что он путается с кем попало, а сама все это время путалась с тем мужиком.

– Энтони, не смей произносить таких слов. Это… некрасиво.

– А то, что ты делаешь, очень красиво, да?

– Энтони, ты сам мне посоветовал. Именно ты посоветовал мне уйти от него.

– Но не к кому-то другому.

– Ну и что ты хочешь этим сказать?! И мне теперь что, до конца жизни куковать в одиночестве? – (Энтони только передернул плечами.) – Выходит, ему можно делать все, что вздумается, а когда мне раз в жизни выпадает шанс стать по-настоящему счастливой, завязать с кем-то прочные отношения, я у тебя сразу становлюсь плохой, да? – (Энтони упорно отводил глаза.) – Энтони, а ты знаешь, сколько лет я была одинокой? Пусть даже под одной крышей с твоим отцом. А ты знаешь, сколько раз он мне изменял? Сколько раз я ходила по деревне как оплеванная, понимая, что, возможно, сейчас я разговариваю с той, у которой еще постель после него не остыла?

Столь явная несправедливость возмущала Лору до глубины души, а потому она говорила такие вещи, которые, конечно, не следовало говорить. И все же почему вдруг она оказалась в роли единственной обвиняемой?

Энтони подтянул костлявые коленки к груди.

– Ну, я не знаю, – сказал он. – Это просто… у меня в голове не укладывается.

Из холла послышался бой настенных часов. Уставившись в стол, они сидели напротив друг друга и молчали. Обнаружив царапину, Лора провела рукой по столешнице. Надо же, раньше она ее как-то не замечала.

Наконец Лора снова протянула к сыну руку. На сей раз он не стал отодвигаться. Губы его были скорбно сжаты.

– Энтони, познакомься с ним, – взмолилась Лора. – Он хороший человек. Добрый человек. Дай нам шанс. Дай мне шанс. Пожалуйста.

– Так, значит, ты хочешь, чтобы я с ним познакомился, а потом жил бы с вами вместе в вашем новом доме, да?

– Ну… полагаю, можно и так сказать…

Энтони вскинул глаза, обратив на нее холодный взгляд, и впервые за все эти годы Лора увидела, как он похож на отца.

– Господи! – сказал Энтони. – Ты такая же дрянь, как и он.

Она почти сорок пять минут пыталась исполнить симфонию Брукнера, но теперь бессильно опустила руки. Сегодня, похоже, душа не лежала к музыке. Китти, получив срочный вызов от Энтони, отправилась в деревню, а Тьерри пошел со щенком в лес, откуда время от времени доносился его веселый голос. Байрон уехал больше часа назад.

Он провел в ее доме всего одну ночь. И Изабелла не понимала, почему она теперь в таких растрепанных чувствах.

Изабелла снова приладила скрипку под подбородком, предварительно протерев ее специальным увлажнителем, чтобы та не рассыхалась и не трескалась. «Романтическая». Именно так называлась Четвертая симфония Брукнера. Вторую часть сам композитор охарактеризовал как «пасторальную любовную сцену». Надо же, какая ирония судьбы! Ну давай же, скомандовала она себе. Сосредоточься!

Но ничего не получалось. Никакого романтического настроя. Возможно, все дело в новой скрипке, которую она так и не смогла заставить себя полюбить. А возможно, в отсутствии практики. Изабелла села за пустой кухонный стол и уставилась на лужайку.