Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон - Вячеслав Сизов

Лишь ворвавшись на кухню, я нашел ответ на свои вопросы. Дураками немцы не были и охранение выставили. На полу валялось около десятка трупов. Они пали, что называется, от дружеского огня — несколько немецких снарядов, влетев вовнутрь, уничтожили все живое. Те кто выжил распределились по остальным помещениям первого этажа и пытались выбить «чекистов», не обращая особого внимания на свой тыл.

Дальше передвигаться пришлось уже с боем. Немцев оказалось больше, чем я рассчитывал, и сопротивлялись они со знанием дела. Драка вышла жестокая и кровавая. Рукопашной избежать не удалось. Русские и немцы смешались между собой в дикой свалка. Оружие, гранаты, лопатки, штык-ножи, все это пошло в дело. На окровавленном полу столовой не на жизнь, а на смерть, сошлись две штурмовых группы. Схватка разбилась на несколько очагов. Вокруг шла стрельба, вой, русский мат и немецкие проклятья. Какой-то ухарь ухитрился практически в упор вмазать в меня очередь из автомата. Не будь на мне нагрудника и разгрузки с магазинами, лежать мне тут холодным. А так отделался сильным ударом и несколькими испорченными магазинами и прикладом автомата, который разломился от удара по голове этого ухаря. Дальше пришлось действовать уже руками и лопаткой. Достать револьвер не успел.

Нам очень помогла атака «чекистов» сверху. Услышав шум боя, они по лестнице бросились вниз. Схватка приняла новый оборот. И немцы не выдержали, побежали. А кто не смог бежать, доходил на грязном окровавленном полу. Отступающие бросились вплавь через Мухавец или побежали в сторону Тереспольской башни, но там их ждали и далеко они уйти не смогли. Спаслись лишь те, кто сразу сбежал по дамбе на Западный остров. Первый этаж был очищен. Но и нам досталось. Практически все, кто участвовал в атаке, были ранены. Шестеро из моей группы погибло, одному даже нагрудник не помог. И все равно это была победа. Цитадель полностью очищена от врага. И пусть они теперь попробуют сюда снова сунуться!

Времени отпраздновать победу нам не дали. Практически сразу же начался артиллерийский обстрел казармы. Снаряды рвались как перед казармами, так и внутри них, влетая через широкие проемы окон и дверей. Осколки крошили кирпич и осыпали нас. Пришлось искать укрытия. В этом мне помог тот самый замполитрука, с которым я разговаривал по телефону. Поднявшись на второй этаж, мы прошли в помещение штаба батальона, окна которого выходили во двор цитадели. Остальные по возможности стали укреплять и баррикадировать окна и двери, собирать трофеи.

В штабе царил разгром. Один из снарядов взорвался внутри, обрушив часть перегородок и перекрытий. Под завалами погибло несколько человек.

Шимон Маркусович рассказал, что на вечерней поверке в батальоне было 72 человека, в том числе и прибывший из Вологды в командировку караул в составе четырех человек. Это без учета караула Бригиток. Всего на довольствии стояло 94 человека. Ночью в 23.50 убыл очередной караул по сопровождению спецконтингента на Москву. А еще вчера в обед Управление НКВД запросило транспорт и сопровождение для перевозки задержанных. Назад личный состав и техника не вернулись. Командиры батальона жили в городе и после начала обстрела сюда не прибыли. В связи с этим Шнейдерману пришлось принять командование на себя. Секретные документы частично уничтожены. Боевое знамя части сохранено — оно у сержанта Новикова. Я попросил пригласить его и по возможности вывесить красный флаг над казармой.

Из журнала боевых действий Iа 45 L. D.,

запись от 22.06.41 (АИ),(время берлинское):

«… 7.30 ч. Примерно в это время у дивизии на основании различных сообщений впервые создается впечатление, что все же позади передней линии дивизии сопротивляются более сильные части русского гарнизона оборонительных сооружений. Теперь поддержка артиллерии в цитадели невозможна, так как пехота втянута в бой слишком тесно с противником.

7.15 ч. ранен полковник Велькер, командир A.R. 98.

7.45 ч. Сообщли, что гауптман Пракса, командир III/I.R. 135, убит во дворе укрепления Центральной цитадели в 4.45 ч.

8.10 ч. Офицер I/A.R 99 сообщает, что части III/I.R. 135 остановлены и засели перед укреплением Центральной цитадели и имеют примерно 35 % потерь…».

Телефон работал, я связался с НП и Фоминым, сообщил о результате атаки. Они мне подтвердили, что эвакуация гарнизона продолжается. Но уже не теми темпами, что раньше. Немцы из гаубиц и пулеметов, расположенных в западной части Северного острова, обстреливают Трехарочный мост, что ведет к значительным людским потерям. Приходится ждать паузу в обстреле и только тогда перебегать мост. Но, тем не менее, эвакуация идет. По предварительным подсчетам цитадель уже покинуло несколько тысяч человек. Артиллеристами установлено три орудия — два у Трехарочных ворот, а одно 76 мм. у Белого дворца. Стоявший там ранее БА отбуксирован в Холмские ворота. Предупредив, что я пока буду находиться здесь, положил трубку.

Вскоре в сопровождении трех человек вернулся замполитрука. Он представил мне Новикова, а остальные бойцы оказались его ассистентами. Кроме того, Шимон Маркусович принес мне взамен испорченных пару магазинов и новенький ППД. Как оказалось, бойцы смогли вскрыть оружейку и склад боеприпасов и вооружиться. Часть оружия оказалась не востребованной.

Знамя хранилось у сержанта под гимнастеркой. Поблагодарив, попросил его продолжить хранить его дальше. Собравшимся бойцам рассказал о ситуации вокруг крепости и о том, что знамена гарнизона вывезены. Не стал скрывать и того, что в ближайшее время крепость будет окружена. Нам придется сражаться в полном окружении и прорываться на восток с боем. Я предложил им присоединиться к моему отряду и совместно выходить из крепости. Бойцы со мной согласились. Так мой отряд пополнился еще на 47 человек, о которых предстояло заботиться и обеспечивать всем необходимым.

Вызвав Никитина, поручил его заботам группу Новикова. И через несколько минут они покинули стены казармы, перебравшись к нам в Арсенал. Я же пошел проверять оборону и знакомиться с людьми.

Мы шли по казарме, периодически прижимаясь к стенам, скрываясь от снайперов противника. Тут и там лежали павшие от их огня и осколков разорвавшихся снарядов. Одной из главных проблем обороны было практически полное отсутствие в казарме межотсековых перегородок. Поэтому попавшие вовнутрь снаряды и наносили такие потери личному составу. Решать эту проблему нужно как можно быстрее и только подручными средствами. Из которых в наличии были только земля, щебенка, пустые ящики и постельное белье.

Второй проблемой были большие проемы окон, выходящих на Мухавец. Часть окон бойцами уже закладывалось матрасами, набитыми песком и землей. На полу валялись тумбочки, табуретки, рванные и окровавленные постельные принадлежности.

На первом этаже все двери на улицу были забаррикадированы мебелью и койками. В одном из отсеков, рядом со столовой, Самойлов совместно с двумя красноармейцами из «конвойцев» трофейными бинтами и медикаментами перевязывали и обрабатывали раны. Но явно не могли управиться со всеми, кому требовалась помощь. Многие щеголяли в окровавленных повязках кое-как сделанных из постельного белья. И, несмотря на это, продолжали укреплять оборону, поднимая наверх ведра с песком и землей. На обратном пути они забирали с собой немецкие трупы и складывали их в воронку рядом с входом.

Я попросил Шимона Маркусовича собрать по казармам все имеющиеся жетоны увольняющихся. Жетоны для постоянного ношения раздать бойцам и погибшим тоже вложить, а также найти книгу учета личного состава, куда внести данные на погибших. Вообще было бы неплохо найти штабного писаря или бойца, знающего делопроизводство, а то мне самому всех бумаг не переделать. Одних журналов боевых действий сразу на несколько подразделений вести надо, да еще списки личного состава и связанные с ним документы. Так что «писарчук» очень даже нужен, но вот среди моих штурмовиков таких практически нет. Точнее есть, но не буду же, я сержантов от дела отрывать. У них проблем с личным составом хватает, а вот боец не на руководящей должности вполне подойдет. Шнейдерман выслушав, пошел искать «писарчука» и раздавать необходимые указания. Вообще идею с жетонами я давно вынашивал, но без разрешения командования воплотить в жизнь не решался. А теперь вполне можно, сам себе командир, да и о людях памятка останется. Надеюсь теперь погибшим не лежать в безымянной могиле.

Подойдя к Самойлову, поинтересовался делами с ранеными. Григорий рассказал, что двое тяжелораненых умерло. Еще двоим требуется срочная операция и эвакуация, остальные с легкими ранениями. Но раненых много, больше половины бойцов. Для обработки ран у немцев и в санчасти батальона набрали перевязочных материалов и лекарств. Нужна вода. Все, что было, во флягах уже закончилось, а в батальоне баки пустые.