Цикличность - Виктор Новоселов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Строккур, есть тут такой? – голос мужичка был под стать габаритам, высокий, если не сказать писклявый.
– Вон он, внизу. – Буркнул кто-то из работяг, указывая на яму.
– Ох тыж епт… – мужичек поскреб пятерней редкую седину на мокушке.
– С чем пришел, почтенный старец? – сказал из ямы бывший вояка, которого видимо начал догонять в голову выпитый залпом самогон.
– Да я это… Новости принес… Домой тебе надо… Эх, что ж делать-то? – он поискал поддержки у окружающих людей, но те, ясно дело, не понимали, что происходит.
– Говори, отец, не томи.
– Жена твоя преставилась, добрый человек. Вот…
Все замолчали. Строккур выругался весьма витиевато и отбросил от себя пустую склянку с самогоном, так что та разбилась вдребезги.
– Так, хлопцы, тащите, если смогете. Не смогете, так режьте, только быстрее уже. Хватит на меня сегодня.
Все рванули с мест так, словно только что получили бодрых тумаков от сурового командира. Мы продели несколько веревок под балку. Часть людей отошли к дороге и тянули прямо через блок, установленный на козлах. Другая часть добровольцев, перекинули веревку через камень, с помощью которого они встали с другой стороны завала. Это увеличивало их усилие, и, к тому же, двум группам людей не приходилось стоять рядом бок о бок на дороге.
Лоррис, Лессви, я и еще несколько человек, подпихнули два рычага под балку, с двух сторон от Строккура, и надеялись таким образом приподнять ее, или, если дело пойдет, то хотя бы зафиксировать.
Раз! Два! Взяли! Балка не сдвинулась. Раз! Два! Взяли! Кто-то на веревке не удержался на ногах и упал. Лессви буквально висел на рычаге, едва не ломая его. Но ничего, балка лежала на том же месте.
Лессви сурово посмотрел на Строккура, который уже был в алкогольном бреду, и звал какого-то м-ш-ш-шмеля. Он достал из ножен свой тесак, и неловко замер, стараясь дышать как можно глубже.
– Что тут у вас, детишки?
В яму спрыгнул огромный, под два метра, мужик. Он был одет так, словно сбежал со склада с отслужившей солдатской формой. На нем была стеганая куртка, видавшая виды. А на его поясе болтался простецкий меч, который можно взять у кузнеца за десятку, еще и сдачу дадут.
Его лицо было покрыто густой, неровной щетиной. Неровной она была из-за того, что все лицо мужика было исполосовано шрамами. Их было слишком много, наверно, он единственный человек, который получил столько ранений в лицо и выжил. Он, либо всю жизнь воевал, либо ходил к очень плохому цирюльнику.
Длинные, рыжие волосы были собраны сзади в хвост, но хвост был неаккуратен, множество прядей выбились из него, и кучерявились во все стороны. Но больше всего выделялась старая зеленая накидка. Ее поела моль, и она была больше похожа на оконную штору в замшелой таверне. Но странный мужик, казалось, носил ее с большой гордостью.
– А тебе чего, мужик? – Лессви смотрел на эту картину огромными, удивленными глазами.
– Помочь хочу. Ты как? – он наклонился над Строккуром.
– Ой, а вот и смерть пришла. – Строккур воздел очи горе, а с уголка рта его потекла слюна.
– Зря вы его так напоили, – покачал головой мужик. – Если поранится, то кровь ручьем польется, вытечет весь за час.
– Ты лекарь? – спросил Лоррис.
– Так тоже можно сказать. А давайте еще раз наляжем, напоследок. Или уже сил нет?
– А, легко! – Лессви был несказанно рад, убирая тесак.
И мы налегли. При этом мужик встал над Строккуром и попытался тянуть балку прямо руками. И она пошла! Балка приподнялась на добрую ладонь.
– Вытаскивай! – закричал мужик в зеленой накидке. – Долго не смогу держать!
Только тут до всех дошло, что на самом деле бревно поднял один мужик в зеленом плаще. Я бросил рычаг, рванулся к Строккуру, схватил за руку и потащил его из под завала. Под другую руку подоспел Лессви, и мы вытащили стонущего Строккура на свет божий.
Наверху столпились люди. Откуда-то появились две тетки с поясными сумками. Они тут же кинулись к Строккуру, и сразу же начали заливать в него какие-то там травяные микстуры. Мы с Лессви аккуратно передали Строккура наверх, а там собравшаяся толпа тут же подхватила пострадавшего, и поволокла бедолагу вдаль от завала.
Мы с Лессви, тем временем, подошли к мужику в зеленой накидке. Он сидел на пятой точке в яме рядом с балкой и утирал пот со лба грязной тряпочкой, которую потом подпихнул под ворот куртки.
– Мужик, а ты кто, собственно? – первым не выдержал Лессви.
– А это так важно? – мужик почесал ухо и удивленно уставился на нас.
– Это – Скип Благородный. – Сказал вдруг Лоррис, смотревший на нас с вершины завала.
– Ну да, Скип. – Мужик сказал это так, будто сообщил о том, что в молочную лавку сметану подвезли. При этом он принялся выковыривать из больших мозолистых ладоней занозы оставленные балкой.
– Ты что, правда Скип? Тот, который, бог? – Лессви смотрел на мужика озадачено.
– Так люди говорят. Сам я не уверен в этом.
– Ты не уверен, что ты Скип? – Лессви заметно смешался.
– Я не уверен, что я – бог. – Мужик широко улыбнулся.
– И что теперь будем делать? – спросил я, не выдержав молчания.
– Как это что? Передохнули? А теперь подняли зады и побежали завалы разбирать! В этом городе еще слишком много людей, которым мы с вами можем помочь!
42. Исан
«Мой отец получил право представлять в Столице Хадилхат и восточные земли, когда мне не было и пяти лет отроду. Я плохо помню наш родной дом. Лишь обрывочные образы, да воспоминания о том дне, когда мы готовились к отъезду в Столицу. Я забыл родной язык, и не могу без переводчика поговорить со своей восточной родней. Я не помню ни одной улицы Хадилхата, хотя достоверно знаю, где в Столице контрабандисты прячут свои товары. И все равно в Столице я остаюсь чужим. Даже мой младший брат, что родился уже в Столице, всегда будет чужестранцем. Он служит в регулярной армии, достиг высокого чина и командует целым полком. А за глаза его все равно называют «пустынник». Пять лет назад отец передал мне свои дела. Сразу после назначения, я встретился с одним из баронов Лимфиса. Хитрец, он решил подкупить меня тем, что говорил на восточном языке. Я не мог ответить, ибо не знал родной язык. Я хорошо помню, как он сказал мне: «Ты не помнишь родину. Значит, ты – не пустынник. В Столице тебя не принимают из-за того, что ты с востока. Значит, ты – все же пустынник. Так кто же ты, мой друг?»
Захария Брав «Кто же я?»
863 год со
