Уровень Война - Вероника Мелан

— Заглядывает под кровать…

— И в холодильник.

— А когда он нюхнет горшок…

— То утром точно будет здесь. И очень злой.

— Как думаешь, отобьемся шваброй?

— Ну, еще бы! Спи моя радость. Спи. Мы свое дело сделали.

И Дэйн, довольный настолько, насколько может быть доволен полноценно и изощренно отомстивший друзьям человек, повернулся на бок, обнял любимую женщину и закрыл глаза.

Эпилог 2

На дворе стоял конец августа.

Улицу обнимал золотой вечер; струился сквозь кроны деревьев оранжево-розоватый свет, между стволами шелестела акация, покачивались растущие на клумбах вдоль стен дома розовые кусты. Одни бутоны успели увянуть, другие только набрать цвет; воздух пах травой, подступающими сумерками и бензином.

Ани сидела на крыльце и смотрела, как по ступеньке, у кроссовка, ползет муравей. Шумно дышал, пытаясь охладить тело под теплой шерстью, Барт. Когда у ворот показался хозяин, пес поднялся, потрусил вперед и радостно залаял.

Дэйн потрепал шумного любимца по голове, приблизился к крыльцу, сбросил с плеча сумку и чмокнул Ани в щеку. Спросил:

— Ну, что? Как прошла встреча?

— Ты знал? Знал, что он собирается мне сказать?

— Вообще-то, знал. Дрейк звонил мне утром. Обрисовал ситуацию в нескольких словах.

Эльконто несколько раз оттянул на груди футболку, провентилировал вспотевшую грудь и тоже опустился на ступеньки.

— И что? Что ты ему ответила?

— А что я могу ответить? Это так сложно… И так неожиданно.

— Но ты же сама хотела новую работу?

— Но… такую?

Она явно пребывала в замешательстве. Смотрела на ограду и изредка проезжающие за ней автомобили, покусывала губы и то и дело чесала укушенную мошкой ногу.

— Руководитель Повстанцев, Дэйн. Ты себе это представляешь?

— Я? Да. Он давно поговаривал, что эту должность неплохо бы ввести, но ждал подходящего для нее человека.

— Но я… разве я подходящий человек?

— Ты прошла Войну, и это был его тест.

— Да, он объяснил. Сказал, что только тот, кто смог продержаться, прожить все трудности, понять и преодолеть их, будет способен командовать остальными. Но зачем ими командовать?

— Чтобы они чувствовали поддержку, Ани. Чтобы им на пути встречались командиры групп, способные объяснить, что к чему, снабдить оружием, рассказать, куда и как стоит двигаться, научить хотя бы азам. И ты будешь тренировать этих командиров.

— Но ведь с Войны все равно никто не выходит.

— Это так. Но скажи, что лучше — быть стадом овец и брести без направления или же знать, что в некоторых точках есть пункты, где тебе помогут, где о тебе позаботятся, чему-то научат? Знать, что ты не один?

— Не знаю.

— Я командую солдатами. Планирую для них тактику наступлений, группирую, указываю, куда и в каком составе перемещаться. Если бы ими никто не командовал, вся «Война» давно превратилась бы в хаос.

— А так будет лучше? Если и у повстанцев появятся свои командиры?

— Думаю, лучше. У людей будет мотивация, интерес, хоть какая-то цель.

— К той же смерти…

— Даже к смерти можно прийти либо будучи тупо застреленным, либо со знанием того, что ты сражался, воевал, боролся, где-то оказался героем, что-то смог. Такой сон окажет менее разрушительное воздействие на психику, но сохранит свои встряхивающие и мотивирующие свойства. Просто это будет больше похоже на игру. Честную игру.

— Типа, я «беленькими», ты «черненькими»?

— Ну, да.

Ани какое-то время молчала. Пыталась понять, стоит ли возвращаться на Войну, пусть даже для благой цели. Что-то тянуло ее обратно, но что-то, в то же время, останавливало.

— Так что ты ему ответила?

— Сказала, что я подумаю.

— Вот и подумай. — Дэйн мягко улыбнулся. — Тебя ведь никто не торопит. Не захочешь, просто забудешь об этом предложении и найдешь то, что тебе по душе. А захочешь, так это место будет для тебя открыто.

— Не знаю, Дэйн. Не знаю…

— Подумай. Может быть, попробуешь и решишь, твое это или нет.

Он мягко притянул ее к себе и обнял за плечи, погладил по щеке.

— Не грусти, любовь моя. Все будет хорошо — так или иначе. — Через секунду серьезное выражение серо-голубых глаз сменилось озорным. — А как насчет завтра? Готова к своему второму прыжку?

— Не-е-ет! Я буду так же бояться и визжать, как и в первый раз!

— И тебя снова будут снимать на видео. Зато еще через несколько прыжков, тебе позволят прыгать со мной в паре. Хочешь?

Она рассмеялась.

— Хочу. Только с такой тушкой, как твоя, мы прилетим к земле раз в десять быстрее…

— А как же закон притяжения, который…

— Да знаю я, знаю! И шучу!

Они вместе сидели на ступенях перед домом, грелись в лучах теплого уходящего солнца, вдыхали вечерний воздух и улыбались. Вместе радовались настоящему моменту — слушали лай мелкой собачки Летти — та как раз вывела ее на улицу, — вместе провожали глазами редких пешеходов, вместе с оптимизмом и надеждой смотрели в невидимое отсюда, с крыльца, будущее.

— Кстати, о моей тушке… — Дэйн шумно шмыгнул носом и придал своему лицу почти такое же выражение, какое появлялось у Барта всякий раз при виде синего пакетика с надписью «Мясное ассорти». — Я бы не прочь съесть пару булочек «бон-бон». У нас случайно их нет?

— Случайно есть. Как раз в духовке стоят, чтобы не остывали.

— У-у-у, я тебя обожаю! — Большие ладони принялись активно ерошить длинные светлые волосы.

В ответ Ани, смеясь, попыталась отбиться от процедуры превращения ее прически в птичье гнездо.

— Мало же тебе для счастья надо!

— Мне? Мне очень много надо. Но прелесть в том, что у меня теперь все есть.

— Точно все?

— Точно. Все, и много больше.

— Чудо ты…

Он обнял и притянул ее к себе.

— Люблю-люблю-люблю-люблю…

— Медведь ты плюшевый!

— Люблю-люблю-люблю…

— Я тоже тебя люблю. Все, прекращай портить мне прическу и пошли есть булочки. Надо же силенок перед прыжком набраться, а то не решусь…

— Решишься.

— Не решусь!

— Тебя вытолкнут.

— Я им вытолкну!

Они поднялись со ступеней и, пропустив вперед, виляющего хвостом, Барта, вошли в дом.

В этот момент у ворот особняка остановилась, протерла стекла очков платочком и улыбнулась мисс Летти. Наклонилась к своей собаке и одобрительно произнесла:

— Душа в душу живут, любо дорого смотреть. Вот бы все так, да, Муся? Ну да ладно, не будем подглядывать, нехорошо это.

И старушка, прихрамывая и ведя на поводке низенькую, метущую асфальт шерстью, собачку, неспешно заковыляла дальше.