Шайтан-звезда - Далия Трускиновская

– Тогда отпусти меня! – потребовала девушка.

– Отпусти ее, о шейх, – поддержал Фалих. – Все равно она не найдет пути среди островов. А на мне не будет ее крови.

– А если найдет? – старик встал, опершись на плечо коленопреклоненного мальчика. – Ты спросил ее, как она оказалась в воде возле Кабаньих островов? Ведь не джинны же ее туда принесли!

– Как ты попала туда, о женщина? – спросил встревоженный Фалих. – Кто указал тебе дорогу к нам?

– Меня похитили, я исхитрилась сбежать, долго шла, не зная дороги… начала было Джейран.

– Кто мог тебя похитить и откуда? – вмешался шейх.

– Айары, – сказала наугад Джейран.

– Кто такие айары? – осведомился Фалих.

– Это жители городов, о неразумный! – напустился на него шейх. – Где города и где мы? Клянусь собаками, эта мерзкая нам солгала! Ты привел дочь врагов, о Фалих! Одни знаки на ее лице явственно говорят об этом!

Уже во второй раз Джейран услышала о загадочных знаках.

Щека уже обрела чувствительность – и не может же быть, что звездозаконник успел написать на ней какое-то слово!..

– Я был в городе, я знаю – если продажная женщина влюблена, она пишет на щеке имя возлюбленного синими знаками! – продолжал шейх. – Разве это не тот почерк, которым пишут враги веры?

– У меня нет никакого возлюбленного, и я не знаю, что там у меня на щеке! – воскликнула Джейран, уже окончательно поняв, чей это был прощальный подарочек. – Раз ты так хорошо знаешь городские нравы, то, ради Аллаха, сделай милость, прочти то, что написано у меня на щеке!

– Я знал, что ты будешь призывать Аллаха, о скверная! – с удовлетворением заметил старик. – И это – еще один камень из числа тех, что повиснут на твоей шее, когда ты будешь тонуть. А что касается знаков – нет нам в них нужды! Клянусь собаками, во всей деревне ты не найдешь безумца, который знал бы эти ваши мерзкие знаки или пользовался ими. Нам этого не велено!

– Кем не велено, о шейх?

– Нашей верой, о мерзкая.

Попытка Джейран понять, к какой секте принадлежат эти озерные нищие, окончилась ничем.

Они не упоминали имени Аллаха, но не называли и какого-либо иного имени. Если бы они были огнепоклонниками – то имели бы храм для возжигания священного огня. А храма-то в этом селении как раз и не имелось. Мадьяф был всего лишь самым большим, до нелепости большим домом, без алтаря или обращенной к востоку ниши, или священных изображений, или иного признака поклонения божеству.

– Послушай, о шейх! – заговорил вдруг Фалих. – Мы не знаем этих гнусных знаков, но ведь их непременно должен знать Хашим!

– Почему это святой человек Хашим должен знать такое непотребство, о Фалих? – строго осведомился шейх.

– Потому, о Хуфайз, что у него есть книга, по которой он сверяет звезды и толкует о разливах! В ней даже говорится про двадцать восемь стоянок луны!

– Ты охотник, о Фалих, и стоянки луны тебе ни к чему.

– Но про разливы-то он всегда говорит верно! А как бы Хашим разбирал, что написано в книге, если бы не знал этих знаков?

– Благодарение собакам, мое имя еще звучит в мадьяфе, – с этими словами на пороге возник совсем уж хрупкий от старости, маленький и прозрачнолицый человечек. – Дети сказали мне, что я нужен шейху Хуфайзу и тебе, о Фалих…

В ответ шейх и Фалих молча поклонились, причем Фалих – с улыбкой, а шейх – с неудовольствием.

Воистину, хотя и ласково прозвучали слова этого старичка, однако ж, была в них некая непонятная Джейран издевка. Да и сам старичок был похож на большую хитрую птицу неведомой породы – птичьими были сухие ручки, тощие грязные ноги, балахон на его плечах тоже топорщился, как взъерошенные серые перья, и голову остроносый старичок склонял набок, и жидкая бородка торчала вперед, и даже неожиданно густые пегие брови, такого качества, что у иного правоверного затмили бы усы, и выдававшиеся вперед по меньшей мере на два пальца, тоже имели в себе нечто пернатое…

– Спаси меня, о добрый человек! – бросилась к нему Джейран. – Этот ваш шейх хочет убить меня! А я ни в чем не виновата! Фалих спас меня из воды…

– Она – из тех, о Хашим, – перебил Хуфайз. – Посмотри, она даже не стерла с лица знаков! Это – городская непотребная девка, и нет нам в ней нужды!

– Уже тридцать весен, как я не видел ни одной городской непотребной девки… – пробормотал Хашим. – Нам в них действительно нет нужды…

Вдруг он привстал на цыпочки, придержавшись для верности за плечо Джейран, и заглянул ей в лицо. Сделал он это так быстро, что она не успела посмотреть ему в глаза.

– Клянусь собаками, мне известны эти знаки! Я видел их в своей книге!

– Что они означают, о Хашим? – с тревогой спросил Фалих. – Разве появление этой женщины обещает нам холодный ветер, или разлив, или иное бедствие?

– Я же сказал, что ее нужно убить и бросить в Глухую протоку! – обрадовался собственной правоте шейх.

Джейран молча прокляла бесноватого звездозаконника из крепости гулей, да такими словами, каких никогда не осмелилась бы произнести вслух.

– Нет! Не смей ее убивать, пока я не проверю эти знаки! – странноватый старичок загородил собой Джейран. – Потом – как знаешь, о Хуфайз, а сейчас не трогай ее! Мы должны знать, что она сулит нам!

– Верно, о Хашим! Мне сбегать за книгой? – вызвался Фалих.

– Беги, о сынок, да хранят тебя собаки! Беги быстрее пса!

И, к огромному изумлению Джейран, дряхлый Хашим произнес стихи:

Летит он ветром по земле,как по нестынущей золе,как на стреле, как на орле,на пламенеющем крыле…

Она знала эти стихи – их произносил значительным голосом хозяин хаммама, и делал это не раз. Но только строчками, уцелевшими в памяти старика, кончалось стихотворение, а перед ними были другие, любимые у хозяина:

Мгновенью верь, не верь часам,коль хочешь мстить – расправься сам!Угоден мститель небесам.Велик Аллах – и слава псам!

Почему же призывали псов и клялись псами эти нечестивцы?

Фалих шагнул на порог мадьяфа и сразу же отступил.

– О шейх, там собралась целая толпа! И моя жена с ними! Кто-то рассказал им, что я нашел на островах женщину!

– Выйдешь через маленькую дверцу! – приказал Хуфайз, и Фалих, закивав, направился к дальнему углу мадьяфа.

– Сейчас они потребуют ее смерти, – сказал шейх Хуфайз Хашиму. – Может быть, не стоит ждать, пока Фалих принесет книгу? Клянусь собаками, ничего хорошего не может быть написано на лице у этой распутницы. А люди будут довольны, если мы убьем ее.