Легенды и мифы Древней Греции - Николай Кун

Одиссей же сказал Пенелопе, что сон ее, как и сама она видит, так ясен, что его не стоит и толковать. Но не могла даже такому сну поверить Пенелопа, она не верила, что вернется, наконец, Одиссей. Она сказала страннику, что решила на следующий день испытать женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в поставленную цель; того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в мужья. Посоветовал Пенелопе странник не откладывать этого испытания и прибавил:

– Прежде чем кто-нибудь из женихов натянет лук и попадет в цель, вернется Одиссей.

Так разговаривала со странником Пенелопа, не по дозревая, что говорит с Одиссеем. Но было уже поздно. Хотя Пенелопа готова была всю ночь напролет говорить со странником, все же пора ей было идти на покой. Встала она и пошла в свой покой со всеми рабынями, и там погрузила ее в сладкий сон богиня Афина.

Одиссей же, устроив себе ложе из кожи быка и овчин, лег на него, но не мог заснуть. Он все думал о том, как отомстить женихам. Приблизилась к его ложу богиня Афина; она успокоила его, обещала свою помощь и сказала, что уже скоро кончатся все его бедствия. Наконец, усыпила Одиссея богиня Афина. Но недолго он спал, разбудил его громкий плач Пенелопы, сетовавшей на то, что не дают боги вернуться Одиссею. Встал Одиссей, убрал свое ложе и, выйдя на двор, стал молить Зевса послать ему доброе знамение в первых словах, которые он услышит в это утро. Внял Зевс Одиссею, и раскатился громовой удар по небу. Первые же слова, услышанные Одиссеем, были слова рабыни, моловшей на ручной мельнице муку. Она желала, чтобы это был последний день, который, пируя, проведут женихи в доме Одиссея. Обрадовался Одиссей. Теперь он знал, что поможет ему Зевс-громовержец отомстить женихам.

Одиссей избивает женихов

Изложено по поэме Гомера «Одиссея».

Утром толпой вошли в пиршественную залу рабыни и начали прибирать ее для лира женихов. Эвриклея послала рабынь за водой, повелела вымыть пол, покрыть скамьи новыми пурпуровыми покрывалами и вымыть посуду. Вскоре вышел из своих покоев Телемах и, расспросив у Эвриклеи, как провел ночь странник, пошел на городскую площадь. Пригнали Эвмей, Филотий и Мелантий коз, овец, свиней и корову для пира женихов. Эвмей и Филотий приветливо поздоровались со странником, жалея его за то, что приходится ему бездомным скитаться по миру. Вспомнил Филотий Одиссея, он жалел своего хозяина. Глядя на странника, думал он: неужели и его господин принужден скитаться бездомным на чужбине? Эвмей и Филотий стали молить богов, чтобы они вернули домой Одиссея. Захотел утешить Одиссей своих верных слуг и сказал, обратившись к Филотию:

– Клянусь тебе великим Зевсом и священным очагом во дворце Одиссея, что не успеешь еще ты уйти отсюда, как вернется домой Одиссей и ты увидишь, как отомстит он буйным женихам.

Но если Эвмей и Филотий были приветливы со странником, то грубый Мелантий стал опять оскорблять его и грозил побить, если не уйдет он из дома Одиссея. Ничего не сказал Мелантию Одиссей, но только грозно сдвинул брови.

Стали, наконец, собираться и женихи. Они замыслили убить Телемаха, но посланное богом знамение удержало их. Сели за стол женихи, и начался пир. Телемах поставил в дверях скамью и стол для Одиссея и велел подать ему пищи и вина; при этом грозно сказал юный сын Одиссея:

– Странник! Сиди здесь и спокойно пируй с моими гостями. Знай, что никому не позволю я оскорбить тебя! Мой дом не какая-нибудь харчевня, где собирается всякий сброд, а дворец царя Одиссея. Услыхал слова Телемаха Антиной и дерзко воскликнул:

– Друзья! Пусть грозит нам, если хочет, Телемах! Если бы не послал нам грозного знамения Зевс, навек усмирили бы мы его и не был бы он больше таким ненавистным болтуном!

Ничего не ответил на эту угрозу Телемах. Молча сидел он и ждал, пока подаст ему условный знак Одиссей. Богиня Афина еще больше возбуждала буйство женихов, чтобы сильнее запылала жажда мщения в груди Одиссея. Побуждаемый ею, воскликнул один из женихов, Ктесипп:

– Слушайте, что я скажу вам! Странник получил от Телемаха немало пищи и вина. Должны и мы дать ему что-нибудь. Я уже приготовил ему подачку.

С этими Словами Ктесипп схватил коровью ногу и с силой швырнул ее в Одиссея. Едва успел уклониться он от удара. Грозно крикнул Ктесиппу Телемах:

– Счастье твое, что ты промахнулся! Я бы метче попал в тебя моим копьем, и пришлось бы твоему отцу готовить для тебя не свадьбу, а похороны. Всем вам говорю я еще раз, что не позволю оскорблять здесь, в моем доме, гостей.

Ничего не ответили женихи, Агелай же стал советовать им прекратить оскорбление странника.

Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила разум их. Дико стали они смеяться. Побледнели их лица, глаза их заволоклись слезами, тоска легла им на сердце, как тяжкое бремя. Словно дикие звери, стали они пожирать сырое мясо. Женихи начали в своем безумии издеваться над Телемахом. Но молча сидел Телемах, не обращая внимания на их насмешки. Слышала Пенелопа из своих покоев неистовые крики женихов за обильным пиром. Но никогда никто не приготавливал людям такого пира, какой приготовили женихам богиня Афина и муж Пенелопы.

Наконец, встала Пенелопа и пошла в кладовую, в которой хранились сокровища Одиссея. Там достала она тугой лук Одиссея. Этот лук принадлежал некогда Эвриту [217], а Одиссею подарил его сын Эврита, Ифит. Взяв лук и колчан, полный стрел, пошла Пенелопа в пиршественную залу. Встав там около колонны, сказала она женихам:

– Выслушайте меня! Я принесла вам лук Одиссея. Кто из вас натянет этот лук и пустит стрелу так, чтобы она пролетела через двенадцать колец, за того я выйду замуж.

Передала Пенелопа лук Одиссея Эвмею. Горько заплакал он, увидав лук своего хозяина, и понес его женихам. Заплакал и верный Филотий. Рассердились на них женихи за то, что они льют слезы по Одиссею. Телемах же укрепил в земле шесты с кольцами и выравнял их. Он первый хотел попробовать натянуть лук; три раза сгибал он его, но не смог натянуть тетиву. Хотел он согнуть его в четвертый раз, но Одиссей кивнул ему головой, и Телемах прекратил свои попытки. Женихи решили по очереди пробовать натянуть тугой лук. Первым попытался Лейод, но он не смог даже немного согнуть лук, таким тугим был он. Антиной позвал тогда Мелантия и велел ему принести сала, чтобы смазать лук. Думал Антиной, что легче согнется лук, смазанный салом. Но напрасны были попытки женихов, никто из них не мог натянуть тетиву.

В это время Эвмей и Филотий вышли из зала, за ними пошел и Одиссей. На дворе остановил он верных слуг и открыл им, кто он, показав рубец на ноге от раны, нанесенной кабаном. Обрадовались Эвмей и Филотий и стали покрывать поцелуями его руки и ноги. Успокоил их Одиссей. Он велел Эвмею в ту минуту, когда он возьмет лук, пойти к Эвриклее и сказать ей, чтобы заперла она служанок и не выпускала их никуда. Филотию же Одиссей велел покрепче запереть ворота. Отдав эти приказания, Одиссей вернулся в пиршественную залу и спокойно сел на свое место в дверях.

Когда Одиссей вернулся, Эвримах, смазав лук салом, грел его над огнем. Разогрев лук, попробовал Эвримах согнуть его, но не мог. Увидав, что все их попытки напрасны, женихи решили оставить лук и попытаться согнуть его на следующий день, а сейчас лучше продолжать пир. Тогда Одиссей вдруг обратился к женихам с просьбой позволить ему попытаться натянуть лук. Женихи, услышав эту просьбу, стали издеваться над ним. Втайне же боялись они, что странник посрамит их. Пенелопа же стала настаивать, чтобы все-таки страннику дали лук. Ее прервал Телемах, он просил мать уйти в ее покои, а Эвмею велел подать лук Одиссею. Женихи подняли неистовый крик, когда Эвмей понес лук. Испугался Эвмей, но Телемах грозно крикнул на него и велел отнести лук страннику. Подав лук Одиссею, Эвмей поспешно пошел к Эвриклее и передал ей повеление Одиссея. Филотий же крепко-накрепко запер ворота.

Взял Одиссей свой лук и начал внимательно осматривать его; так осматривает свою кифару певец, готовясь начать песнопение. Без малейшего труда согнул Одиссей свой лук и натянул тетиву, затем попробовал пальцем, туга ли она. Грозно зазвенела тетива. Побледнели женихи. Грянул с неба раскат грома – то Зевс подал знак Одиссею. Радость наполнила его сердце. Взял Одиссей стрелу и, не вставая со своего места, пустил в цель. Все двенадцать колец пролетела стрела. Обратившись к Телемаху, воскликнул Одиссей:

– Телемах! Не посрамил тебя твой гость! Ты видал, что недолго трудился я, натягивая лук. Нет, еще цела моя сила! Теперь приготовим мы новое угощение женихам. Теперь иная зазвучит у нас на пиру кифара!

Подал знак Телемаху Одиссей, нахмурив брови. Опоясался мечом Телемах и, взяв в руки копье, встал рядом с Одиссеем, вооружась сверкающей медью.