Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин

Типа, такая вот фигня товарищи: поступил сигнал от потомков - что к нам приближается писец полярный…

Но в данной ситуации, на прямой вопрос - ответ тоже должен быть прямым. Поэтому пришлось с места в карьер импровизировать.

Не менее жизнерадостно чем при первом знакомстве, отвечаю:

- А я, товарищи… Не Сталин! Вернее – Сталин, но не совсем.

Народ опи…зденев конкретно, переглядывается в полном ах…уе, а Мехлис резко:

- А кто Вы, если не Сталин?

- Счас всё объясню, Лев Захарович. Вы только постарайтесь держать себя в руках! А то консенсуса у нас с Вами не получится - о чём возможно, нам с вами обоим придётся горько сожалеть…

Встал, походил и остановившись напротив Кржижановского:

- Вот Вы, Глеб Максимилианович, как человек науки, в телепатию – то есть передачу мыслей на расстояние, верите?

- Ну… Вполне возможно.

- А в передачу мыслей через время? Из будущего в прошлое, например?

Не думая:

- Не может такого быть!

Спокойно, как об чём-то само собой разумеющемся:

- Ну, почему же? Эйнштейн доказал, что если что-то материальное движется со скоростью превышающей световую, то время для него движется вспять… А что может двигаться быстрее света?

Указательный палец вверх и с самым умным видом:

- Только человеческая мысль!

Кржижановский слегка надменно:

- Квантовая теория? Буржуазная наука!

- Про эту «науку» и её «буржуазность», мы с Вами позже поговорим – для этого я Вас сюда и вызвал… А пока слушайте.

Сделав ещё круг возле стола, встаю во главе его и опершись руками – возвышаясь таким образом над всей компанией, бомблю дальше:

- А что такое человеческий разум, как не набор мыслей, который может при определённых условиях перенестись в будущее? И причём не просто перенестись и пропасть бесследно, а вселиться в какое-нибудь материальное и желательно – человеческое тело…

«Театральная пауза» - сам Станиславский бы сгорел от зависти, и:

- …Так вот, товарищи: я – человек из будущего, попавший в товарища Сталина.

Вижу опешившие лица и выпавшие челюсти, а у имевшего протез Кржижановского – в буквальном смысле.

Всей имеющейся силой воли, сдерживая рвотные позывы, делаю замечание:

- Глеб Максимилианович… Вы бы подобрали со стола «это»… Фу, какая гадость! Некрасиво, да и перед дамой неудобно.

- Шпашибо, Иошиф Вишшарионовиш.

Зря я это сказал!

Все уставились на лежащий на тёмно-синем сукне протез довольно архаичного вида и, всем без исключения изрядно поплохело. А и без того «бледно-зелёному» после перелёта Сорока-Росинскому, сделалось совсем плохо – того и гляди харчи станет метать.

В панике обращаюсь к Поскрёбышеву:

-  Александр Николаевич! Срочно проводите Виктора Николаевича в туалет – пока он мне рабочее место не заблевал.

Сороку-Росинского увели, Кржижановский вставляет гуттаперчевую челюсть, братья Бонч-Бруевичи переглядываются, Розалия Самойловна смотрит как на врага народа…

А до Мехлиса видно только дошло:

- Какие «мысли», какая «квантовая теория», какое «будущее»… Что за бред?

Вдруг, враз переменившись в лице он стремительно соскочил и лапая пустую кобуру:

- Вы… Вы… ТЫ(!!!) - двойник товарища Сталина, засланный разведками капиталистических стран! А настоящий товарищ Сталин погиб вместе с товарищами в подземелье!

Вспомнив, что ему даже застрелиться нечем, он попытался прорваться в секретарскую, вопя во все гланды:

- Так вот что это было! Диверсия!

Мехлис напрасно дёргал ручку двери: она была предусмотрительно заперта снаружи по моему приказу – чтоб никто не смог сбежать. Тогда он схватил стул и ломанулся было к окну – с твёрдо на писанным на лице намерением разбить стекло и сигануть со второго этажа…

Но положение спас Косынкин, выхватив табельный «ТТ»:

- Сядьте на место, товарищ Мехлис! Сядьте!!! Иначе я прострелю Вам ноги!

В этот раз он не сплоховал, молодец.

Тот нехотя послушался, но выглядел далеко не лучшим образом – я немало на своём веку покойников перевидал краше его нынешнего и, обеспокоенный Виноградов щупал его за запястье - пытаясь таким образом найти пульс. Потом сунул ему за щеку какую-то пилюлю.

В общем, моё признание в попаданстве и в этот раз было каким-то скомканным, хотя водку вроде не пил и к артисткам лёгкого поведения ехать не призывал…

И как это у других получается?

Пришёл и, только сказал: «Я из будущего» - как все тебе тут же начинают жоппу шершавыми языками лизать…

Чёрной завистью завидую, блин.

***

Когда обратно привели педагога-новатора, народ (да и я признаться) уже немного успокоился и уже не только с недоумением, страхом или ненавистью посматривал на меня… Но и с изрядным любопытством.

Поинтересовавшись здоровьем Сороки-Росинского и Мехлиса и, получив от последнего сквозь зубы что-то вроде «не дождёшься, вражина», я начал:

- Товарищи! Если бы я был иностранным шпионом, или вообще – врагом Советской власти – разве я бы сделал заявление, что я не Сталин? Наоборот, я бы изо всех сил старался «косить» на него… Сами то подумайте!

Не услышав возражений – по крайней мере вслух, продолжил:

- Давайте работать в таком формате: я расскажу вам про будущее, отвечу на интересующие вас вопросы по нему, а потом сделаю каждому из вас предложение – от которого уверен, вы не сможете отказаться.

Спустя какое-то время Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, обращаясь к профессору Виноградову:

- А что говорит в этом случае медицина?

Тот с полным понимаем озабоченности, уверенно отвечает:

- Если Вы про психиатрию, то Иосиф Виссарионович абсолютно здоров и находится в твёрдом уме и ясной памяти. Хотя и перенёс совсем недавно мини-инсульт.

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич:

- Товарищи! Давайте, наконец его выслушаем… Может тогда поймём в чём дело.

После этих слов все пятеро уставились на меня, а Розалия Самойловна, с холодной усмешкой:

- Ну, товарищ Сталин или как там тебя… Рассказывай про будущее! Только правду и только правду: я брехню за версту чую.

Не отводя взгляда от её колдовски-чёрных - отнюдь не поблекших с возрастом глаз, отвечаю:

- Всё как есть расскажу, кроме моих настоящих фамилии, имени, отчества и дат ваших смертей, конечно…

Стараясь не смотреть в сторону Мехлиса – который в «моей» истории умер немногим раньше Реципиента, тыкаю большим пальцем себя в грудь:

- Поверьте на слово: очень тяжело жить, считая каждый прожитый день… Гитлеру не пожелаешь!

Землячка перебив:

- А когда ты сам умрёшь?

Не люблю таких вопросов, ибо знаю одну историческую байку, в которой вслед за ним - «предсказателю» прилетело топором