Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после - Эдуард Лукоянов

Но отчего-то Дмитрий Иванович не успокоился. Всю ночь он ворочался, падал в самые поверхностные сны, в которых ему мерещились школьники с рублями, пьяница, крушащий полку с бутылками, старуха со сметаной и шамкающая раздраженная продавщица. Рано утром он встал с мокрой от пота грудью и, не умывшись даже, отправился в редакцию.

На часах было уже девять, но Дмитрий Иванович сидел один. «Снова один я вовремя пришел», – бурчал Всемогущий, поглядывая то на часы, то на сейф со страшным орудием.

«Допустим, с коллегой моим Иваном Анатольевичем все понятно, – продолжал он думать. – Сейчас у него дома фейсы, они с ним беседуют, проводят обыск и снимают все происходящее на камеру. Но остальные-то куда подевались? Или сегодня государственный праздник какой?»

Без четверти десять Дмитрий Иванович не выдержал. Ему мучительно захотелось пива, и он отправился в супермаркет. Но перед этим открыл сейф и достал из него автомат.

По дороге он все спрашивал себя: вот орудие убийства есть, не лежать же ему без дела? Да и расстрел в супермаркете в мире торжествующего ада – дело уже относительно привычное, но какая-никакая сенсация. Нет, нельзя пропадать ни оружию, ни информационному поводу.

Из супермаркета Дмитрий Иванович выходил уже без автомата, но с бутылкой холодного пива. Он уселся прямо на крыльце, то отпивая ледяной свой напиток, то поглядывая в окошко, где развалились в собственной крови продавщица, дети, старуха и еще несколько мужиков.

Мир оставался по-кошачьи равнодушен.

* * *

20 ноября 2021 года. Москва, «Бумажная фабрика». Вечер

Придя на концерт парамамлеевского ансамбля Reutoff, я не знал, что разогревать их будет «Ультраполярное вторжение». Я не выдержал напора индустриального звука и переместился с теплой банкой американского пива на входную лестницу, где развалились коробки с дистро, а над главной стойкой возвышался Олег Котрунов – владыка этого шабаша и чрезвычайно добродушный в своей белобрысости бородач, по которому, если не знать, никогда не скажешь, что он когда-то был русским полуфашистом из Евразийского союза молодежи. В родном Волгограде он даже был лидером местной ячейки ЕСМ.

– Здорово, – поздоровался я с Олегом. – Скажи, а ты же из староверов?

– Есть такой момент, – кивнул Котрунов.

– Юру Бондарчука знаешь?

– Да вроде нет.

– А Диму Канаева?

– Что-то знакомое, вроде знаю…

– Но я не это хотел у тебя выведать, – честно выпалил я. – Скажи лучше, как ты с Мамлеевым познакомился и с мамлеевщиной вообще?

Олег ухмыльнулся мнимой неожиданности вопроса, но, впрочем, быстро нашелся, как будто весь вечер только и ждал чего-то подобного:

– Я из «Лимонки» начал узнавать обо всем этом наборе людей, идей и всего-всего прочего. Естественно, я первым делом читал Лимонова, когда в «Глаголе» издали «Эдичку» в мягкой обложке. Я его прочитал раза три, а потом узнал, что люди партию мутят и там Лимонов – это было решающим фактором, чтобы ею заинтересоваться. Потом мне попался журнал «Милый ангел»[438] – и я просто кирпичами обделался, полный караул! И когда уже начал погружаться, там все оказалось еще хуже (в хорошем смысле слова), и Дугов сразу на первое место вышел. Весь его гностический гон, все это впечатляло. Естественно, он жонглировал огромным количеством таинственных имен – непонятных, незнакомых. По-моему, имя Мамлеева тогда даже не звучало, либо я недостаточно внимательно слушал, его я сам уже начал читать, когда в Волгоград подвезли сразу «Шатунов» и «Московский гамбит». Помню, я Мамлеева читаю, и у меня руки холодеют, я понимаю, что «Шатуны» – это ту мач, это уже слишком. И потом уже в «Лимонке» прочитал что-то вроде «ла-ла-ла, русский Лавкрафт». Ну, думаю, ни хрена себе, вы все из одной шайки, оказывается. И пазл потихоньку начал складываться. У меня было диггерское удовольствие познавания того, что это единый целый мир.

– И ты под это дело начал к ним в Москву ездить?

– Я стал сотрудничать с ними через интернет и по телефону уже после того, как они разошлись с Лимоновым, году в девяносто восьмом. Я тогда, конечно, дуговец-дуговец прямо был: водился с Пашей Зарифуллиным, Валерой Коровьевым, с другими ребятами, которые у него на подхвате были. Я с ними на конференции какие-то ездил, каким-то гэрэушникам лекции читал. Они увидели, что есть в регионе мальчик способный. И вот такая была синкопа, что в Волгограде было нечего делать, а Паша мне говорит: «Приезжай к нам работать в офис». Тогда Евразийский союз молодежи только формировался после сусловской конторы…

– Сусловской конторы?

– До ЕСМ была какая-то организация – «Общественно-политическая что-то там „Евразия“»[439]. Ее крышевал гэрэушник Суслов[440], который с чеченцами разруливал. И по нему было видно, что он не из них, а человек, специально сверху поставленный. Дугов с ним потом разругался: Суслов отобрал у них печати организации, из офиса выгнал. И вот Паша Зарифуллин говорит: «Приезжай, будем строить свою контору, уже на опыте НБП и Суслова». Спрашиваю: «А что я делать буду?» – «Будешь сидеть на телефоне: Солженицыну звонить, приглашать его на евразийские сходняки». И это реально так и было. Зарплата была четыреста долларов, как сейчас помню. Или двести? Что-то я забыл.

Олег достал телефон, позвонил жене. Та подтвердила, что за звонки Солженицыну ему все-таки платили двести долларов, не четыреста.

– В какой-то момент Дугов мне просто говорит, по-человечески: «Олег, вот вы, наверное, к творчеству Мамлеева неравнодушны». – «О чем речь, Алексей Германович, разумеется». – «А не хотите помочь старику чисто по-житейски?» – «Да и говорить смешно, а что надо-то?» – «Я вам дам бумажечку – рецепт на очки. Получить надо в оптике и привезти по адресу такому-то». Собственно, так и сделали. Я очки передал и как начал ему сапоги целовать: «Уважаемый Юрий Витальевич, здравствуйте, все это не просто так, этой встречи я ждал столько лет…» Ну, с достоинством, вежливо, но довольно настырно. Он сразу говорит: «Маша! Мария Александровна! Грей чай, у нас гости дорогие». Очень радушный человек был. Так я в первый раз попал в его квартиру и уже корни там пустил. Он был очень добродушный и, видимо, хотел общения.

– Ко всему этому движняку евразийскому тоже добродушно относился и просто хотел общения? Или вообще не понимал, кто все эти люди?

– К Дугову он относился хорошо, по-отечески: «Вот Леша у нас молодец, за Россиюшку. Джемаль в этом смысле тоже хороший человек, а вот политика у него неправильная – с исламистами носится, а это не наша история». Не я первый увидел, что