Крест на моей ладони - Влада Воронова

Со мной и с Егором вампиры держались очень вежливо и предупредительно, даже слишком. А всем остальным предельно ясно демонстрировали готовность никого не подпускать к подохранным личностям.

Подпорхнул эльф-подавальщик, шепнул, что меня ждут на северной террасе и объяснят все сегодняшние странности. От себя лично посоветовал поторопиться — речь пойдёт о моей диадеме, во всей ратуше только я одна не знаю, что она означает.

О прислуге, как возможном источнике информации, конвоиры не подумали.

Егор взял у эльфа два бокала вина, движением век подтвердил, что всё понято и будет сделано. Эльф упорхнул.

Я отпила глоток, не чувствуя вкуса. Егор пожаловался на духоту и предложил выйти на свежий воздух. Конвоиры не возражали, проводили нас на террасу. Мы встали у перил, рядом со стенкой из вьющихся роз. Конвоиры — у входа. В зале такую стражу восприняли как само собой разумеющееся.

— Что, чёрт всех раздери, происходит? — процедил Егор.

— Госпожа, это ваш супруг? — тихо спросил из-за цветочной загородки незнакомый мужской голос. Говорил по-русски, но с сильным итальянским акцентом.

— Да, — ответил Егор. — Её супруг. Вы можете объяснить, в какую афёру кровохлёбы впутали мою жену?

— Вы не помните меня, госпожа? Я Роналдо Амарено, тот самый судейский чиновник второй ступени, которого вы пощадили на процессе. В Альянсе нам с Рафаэлой не разрешали пожениться, и мы уехали сюда. Она очень хорошая девушка и не виновата в том, кем её заставляла быть судьба. Мы многим обязаны вам, госпожа, и Рафаэла говорит, что вы должны знать правду. Совет повелителей избрал вас королевой вампиров, госпожа. Эта диадема — Багряная корона. Она называется так потому, что государь, прежде чем надеть её, должен напоить корону своей кровью. Только тогда она позволит прикоснуться к себе.

— А как же экзамен на звание всеповелителя? — не поверила я.

— Это не обязательно, — сказал бывший судеец. — Его можно заменить голосованием Совета общин. После чего избранный всеповелитель сам приходит к короне или ему приносят её посол Совета и наблюдатель какой-нибудь другой расы, всё равно какой, хоть человеческой.

— Или хелефайской, — сказал Егор.

— Да, — ответил Амарено.

— Но зачем все эти дурацкие тайны? — зло спросил Егор. — Почему нельзя было сказать обо всём сразу?

— Зная характер госпожи, — тихо рассмеялся судеец, — я поступил бы так же. Вампиры хотели помешать ей отказаться. Такое уже бывало. Всеповелителя Данияра, предшественника Бернарда, тоже вынудили показаться волшебному миру в королевской регалии. После этого отречься от короны он уже не мог.

— Он не мог, а я — запросто.

— Постой! — хотел удержать меня Егор, но я уже подошла к вампирам.

Те склонились в глубоком поклоне, поняли, что я всё знаю.

— Рижину Келети сюда, — приказала я, — и ар-Кидана.

Порядком напуганные дарулы ушли в зал. Повелители остались у дверей, но крылья у них подрагивали.

— Ничего страшного, — успокоила я. — Репрессий не будет.

Пришли Рижина с отцом, Вероника, Элунэль, Фокон и Каварли. Вслед за ними — дарулы.

Я сняла Багряную корону.

— Нет! — тут же воскликнула Рижина. — Всеповелительница, вы не можете…

— Уже смогла, — отрезала я и положила корону на перила террасы, отошла в сторону.

— Нина…

— Ты мне соврала! — выкрикнула я. Не знаю, на каком языке. Скорее всего, по-русски. — Веронику связывало «алое слово», но ты была свободна. И совершенно сознательно соврала.

— Если вы считаете, что я виновна в предательстве, всеповелительница, — спокойно ответила Рижина, — то выносите смертный приговор. Но второй раз я поступила бы так же. И третий. И триста тридцать третий.

У Иштвана дрогнули крылья, но лицо осталось бесстрастным.

— И вы позволите убить собственную дочь? — спросила я.

Вампир склонил голову.

— Молю всеповелительницу о замене. Моя вина гораздо больше.

— Да вы с ума посходили! — ответила я.

— Вампиров понять можно, — сказал Егор. — Но ты, Элик, сволочь.

— Ты себе и не представляешь, что значит для меня Багряная корона! — огрызнулся Элунэль.

— Зато человек, который её носит, значит меньше плевка. Но для Дивного было бы нелепо видеть в человеках людей, а не ходячие инструменты.

Хелефайя дёрнулся как от пощёчины, побледнел резко и сильно. Сжались мочки, верхушки ушей отвернулись к затылку. И тут же выпрямились.

Он достал дальдр, рукояткой вперёд протянул на ладони Егору.

— Если нужна такая вира, я согласен.

— Прекратите! — оборвала я. — Все разборки закончены.

— Ошибаешься, — сказал Егор. — Не закончены. Беда в том, что других кандидатур действительно нет. И у тебя никакой другой работы нет.

— Кандидатур по меньшей мере две, — возразила я.

— Нет, — отрезала Рижина. И с интонацией Роберта добавила: — Нет.

— Он знал? — спросила я.

Рижина отрицательно помотала головой.

— С Робертом мне ещё только предстоит объясняться.

— Работы у тебя всё же нет, — продолжил своё Егор. — Никакой, потому что ничем другим ты путёво заниматься всё равно не сможешь. Выбирай, что ты хочешь — быть добротным, но заурядным лингвистом, или толковым правителем, таким, о котором подданным не стыдно будет вспомнить.

Я фыркнула.

— А это уже зависит от тебя, — усмехнулся Егор.

Он был прав во всём. Вампиры действительно предлагали работу, которая могла стать делом моей жизни. Именно к этому я всегда и стремилась — найти себе дело, ради которого можно будет жить. Их выбор — огромная честь и величайшее доверие. Ведь они давали мне право самовластно распоряжаться их жизнями и судьбами. Но корону надели на меня обманом. И ложь обидела очень больно.

Я подошла к цветочной стене, прикоснулась к душистым лепесткам. Судя по шороху, за ней всё ещё прятался Амарено.

— Выходите, — сказала я. — Вас никто не тронет.

— Нет, — шепнул он. — Боюсь. Всеповельницу вампиры послушают, обычную людю — нет.

— Правителя, которому так лгут, тем более никто не станет слушать.

— У них не было выбора, госпожа. На самом деле не было. По своей воле они никогда бы не стали лгать королеве. И никогда не солгут в будущем. Вампиры физическим не могут лгать своим правителям. Как и все стихийники.

Это я знала. Но сказать «Да» всё равно было очень трудно. Я обернулась к ждущим моего решения людям.

— Посол Хелефайриана ар-Кидан, посол Цвергара Даммар, — сказала я Элунэлю и Каварли, — предлагаю вашим правителям и вашим народам союз дружбы с Алым Кругом. Люди Алого Круга, вы согласны заключить союз с Хелефайрианом и Цвергаром?

Вампиры переглянулись. Моё предложение круто меняло расстановку сил в волшебном мире. Элунэль и Каварли пытались осмыслить свой внезапный посольский статус.

— Воля всеповелительницы неоспорима, — осторожно ответил Иштван.

— Не пойдёт, — отрезала я. — Отныне в Алый Круг входят только те общины, которые сами этого хотят. Их повелители в обязательном порядке участвуют в принятии решения путём прямого тайного голосования — как в большемирских парламентах. Общины, которые не хотят принимать членство Круга, могут жить совершенно самостоятельно.

— Ты это серьёзно? — шагнула ко мне Вероника. — Я действительно могу уйти?

— Да, как и любой вампир. Хочешь, уходи одна, хочешь — со своей общиной. Точнее, с той её частью, которая захочет составить тебе компанию.

Вероника подошла ко мне вплотную.

— Я русская, — сказала она. — Я родилась в России, значит — русская. Я хочу остаться в России. И мне по-прежнему нужен Свет. Так же думают многие вампиры Белодворья.

— И не только Белодворья, — ответила я. — И они правы. Отныне каждый вампир сам будет выбирать себе судьбу.

Вероника шепнула «Нина, ты моя самая лучшая подруга», обняла, пожала руку и встала у двери террасы. Белодворке надо было знать, что решит Алый Круг.

Остальные, включая Элунэля и Каварли, молча ждали неизвестно чего. Егор едва заметно улыбался.

— Вы не ответили, — сказала я.

Вампиры неуверенно переглянулись.

— Союз — это хорошо, — озвучила коллективное решение Рижина. — Если Хелефайриан и Цвергар согласятся скрепить его высшей клятвой.

Элунэль вернул дальдр в ножны.

— Я не могу решать за всевладыку, — ответил он, — но постараюсь убедить его сказать Алому Кругу «да».

— Аналогично, — проговорил Каварли, посмотрел на меня с удивлением и некоторой растерянностью, ему не верилось, что всё происходящее — реальность. Он мгновение поколебался и добавил: — Только знаешь, Нина… Простите, всеповелительница Хорса, — торопливо пробормотал он и продолжил: — Мне необходимо ваше личное рекомендательное письмо. Без него меня в Цвергаре и слушать никто не станет.