Книга убийств - Джонатан Келлерман

Да, у него серьезные проблемы — все обстоит именно так, как еще совсем недавно глумливо утверждал Боск. Но что еще можно сделать? Продолжать танцевать, когда другие дергают за веревочки?

Майло снова подтолкнул Боска к двери.

— Нет, я о том, что тебе следует узнать прямо сейчас. Ради твоего собственного блага.

— О чем ты?

— Сначала ты должен меня отпустить.

— Да, конечно.

— Я серьезно, приятель. Мне нечего терять, поэтому ты можешь делать со мной все, что тебе заблагорассудится, но я буду молчать. Зачем мне расставаться с последним козырем? Давай, облегчи жизнь нам обоим, и я расскажу тебе, как спасти задницу твоего дружка. А потом мы оба забудем о наших расхождениях.

— Моего друга? — сказал Майло.

Рик? Боск украл машину Рика. До сих пор Майло удавалось не впутывать в свои дела Рика.

Он сильно ткнул пистолетом в спину Боска. Боск вскрикнул, но голос его оставался спокойным:

— Я говорю о твоем дружке-психиатре, Делавэре. Ты поменял машину, а он — нет. Все еще ездит на своем зеленом «кадиллаке». Несколько дней назад я поставил на него следящее устройство, которое связано со спутником, и теперь точно знаю, где находится этот тип. Информация поступает в компьютер, мне известен каждый его шаг. Должен тебе сказать, он повел себя как дурак. Он предупредил тебя, что собирается импровизировать?

— Куда он направился? Долгое молчание.

Майло надавил сильнее, левой рукой схватив Боска за горло.

— Ничего не выйдет, — прошипел Боск. — Ты можешь прострелить мне спину, сделать со мной все, что угодно, но я не расстанусь со своей козырной картой. И вот еще что. Самое главное: не мне одному известно, где он находится. Об этом знают очень плохие парни. Мы планировали позвонить им — анонимно, естественно. Мы подставили твоего дружка, приятель. В наши планы не входило, чтобы он пострадал, просто мы его использовали, чтобы всех собрать. Свести воедино, понимаешь?

Мы все отлично рассчитали, ты тоже должен был там оказаться. Вот почему я сидел сегодня возле твоего дома. Я должен был еще раз попытаться поставить маячок на твою машину, чтобы контролировать и твои действия. А потом тебе тоже позвонили бы. Чтобы у тебя появилась мотивация. Но тебя не оказалось дома, и я решил заехать позднее.

— Чепуха, — возразил Майло. — Ты собирался провести ночь дома, ты и думать забыл о работе.

— Это ты говоришь чепуху! Я ночной человек, проклятый Бэтмен-Дракула, оживаю после того, как садится солнце. План был превосходный, вот только ты все испортил — не вовремя поменял машину, а теперь Делавэр остался один, и если ты хочешь ему помочь, у тебя не остается выбора — да и времени тоже.

Майло резко развернул Боска, отодвинул на расстояние вытянутой руки и навел пистолет на его гениталии.

— Ну, давай, — сказал Боск. — Делай свое черное дело. А я сохраню свое достоинство.

И он дерзко посмотрел Майло в глаза.

Искренне.

Если это слово можно использовать в применении к такому ублюдку.

ГЛАВА 40

— Да, Эйми, мир хорош, — сказал Берт. — Как насчет того, чтобы сходить в кафе и испечь что-нибудь вкусненькое?

Эйми улыбнулась, поцеловала Билла в лоб и неспешно вышла из комнаты, даже не взглянув в мою сторону.

— Мы скоро вернемся, — обещал Берт. — Я принесу тебе булочку без сахара, Билл. Алекс, а чего хочешь ты?

— Мне ничего не нужно.

— Я и тебе принесу чего-нибудь. Потом тебе захочется есть.

Я присел на кровать, напротив инвалидного кресла.

— Рад с вами познакомиться, мистер…

— Теперь мы Бейкеры, — подсказал Билл. — Вполне симпатичная фамилия, к тому же Эйми улыбается, когда ее слышит. Она всегда прекрасно готовила и пекла[30].

— Билл Бейкер.

Он ухмыльнулся и покачал головой:

— Звучит как имя богатого белого человека, верно? Билл Бейкер, адвокат. Билл Бейкер, бизнесмен.

— Да, что-то в этом есть, — согласился я.

— Несомненно. — Улыбка исчезла с его лица. — Прежде чем мы начнем, я бы хотел, чтобы вы кое-что знали. Моя Эйми как ребенок. Она всегда отличалась от других, над ней вечно смеялись. Я и сам ее дразнил, как и все остальные, когда продавал наркотики. Ее братья являлись моими клиентами. Мне нравилось иметь с ними дело, потому что это был шаг вперед для наркомана из Южного округа. Я познакомился с ними в горах возле Бель-Эйр, и сделка получилась очень удачной. Я называл ее театральным маршрутом. Быстро заработал неплохие деньги и увидел, как живут богатей.

Те самые горы, где погиб Боуи Инголлс, когда его автомобиль врезался в дерево. Парни согласились встретиться ним в знакомом месте.

— У вас было много клиентов в Вест-Сайде? — спросил я.

— Немало. Как бы то ни было, но именно там я встретил Эйми. Иногда братья приводили ее с собой, когда и; родители отправлялись в Европу или еще куда-нибудь, что случалось довольно часто. Если братья приезжали вместе с Эйми, они оставляли ее в машине, но постоянно говорили про нее гадости. Они чувствовали неловкость, когда сестра находилась рядом. Братьям не нравилось, что их связывают родственные узы. Я охотно их поддерживал. В те годы я не умел сочувствовать другим людям, был холодным и равнодушным, думал только о себе. Впрочем, не слишком успешно. В противном случае я бы никогда не совершил того, что совершил.

Уилли с трудом поднял руки и провел ладонями по лицу.

— Я был очень плохим человеком, сэр. Не стану утверждать, что теперь стал хорошим, или хвалиться тем, что сумел исправиться. Жизнь меня изменила. — На его лице появилась улыбка. — Сколько грехов в состоянии совершить слепой? Мне хочется думать, что я больше никому не причинил бы зла, даже если бы владел глазами и ногами. Но я не уверен. Теперь я ни в чем не могу быть уверен.

Он опустил одну руку и коснулся живота. А потом рассмеялся:

— Око за око, нога за ногу. Я разрушил немало жизней и теперь расплачиваюсь за свои грехи. Я едва не погубил Эйми. Я дал ей наркотик — большую дозу ЛСД. Идея принадлежала ее братьям, но я ведь мог и не соглашаться. Мы заставили ее проглотить эту гадость — какая замечательная шутка, ха-ха-ха. Она просила пощады, кричала и плакала, а я стоял рядом и смеялся.

Уилли закрыл рукой невидящие глаза.

— Несчастная бедняжка, галлюцинации преследовали ее четыре дня. Возможно, это повлияло на ее нервную систему. Она стала еще более заторможенной, а ее жизнь заметно осложнилась, а уж, поверьте мне, Эйми всегда приходилось нелегко. В следующий раз я увидел ее на четвертый день после приема ЛСД. Харви и Бобо предпочитали грибы, которые я им поставлял. Как обычно, мы встретились в горах, а она сидела на заднем сиденье автомобиля, все время раскачивалась, стонала и плакала. Харви и Бобо хохотали, они рассказали мне, что она так себя вела с того самого момента, как ей дали ЛСД. А еще о том, как она пыталась сунуть руку в кипящую воду и едва не выпрыгнула из окна второго этажа. В конце концов им пришлось привязать ее к постели, она ни разу не мылась за четыре дня и ничего не ела. Они смеялись, но испытывали беспокойство, поскольку родители должны были вернуться домой и едва ли одобрили бы их поведение. Тогда я помог Эйми прийти в себя при помощи барбитуратов.

— Родители ее не любили? — спросил я. .

— Ни капельки. Эйми не такая, как все, она вела себя странно, а их родители недавно разбогатели, им хотелось хорошо выглядеть в глазах своих новых знакомых. Загородные клубы и все такое. Парни были гнилыми до самой сердцевины, но они хорошо одевались, ходили к модным парикмахерам, пользовались дорогой туалетной водой, и все были довольны. А Эйми не знала, как это делается, и ее не удавалось научить. К ней относились хуже, чем к собаке, сэр, и Харви с Бобо этим пользовались. Они устраивали всякие безобразия, а потом все сваливали на сестру.

— Какие безобразия?

— Да все, что угодно, — воровали деньги, продавали наркотики другим богатым парням, устраивали поджоги ради развлечения. Однажды убили соседскую собаку. Бобо сказал, что она слишком громко лаяла и действовала ему на нервы. В конце концов он отравил кусок мяса и, убедившись, что соседи не смотрят, подбросил ей. А после того как собака умерла, Харви несколько раз прошелся мимо дома вместе с Кэролайн, чтобы соседи обратили на них внимание. Ну, они и решили, что во всем виновата Кэролайн. А потом хвастались мне о своих подвигах, считая себя очень крутыми и остроумными. А о сестре говорили так, словно она грязь у них под ногами. Даже не знаю, почему я начал ее жалеть, потому что тогда я от них ничуть не отличался, но так уж получилось. В ней было что-то… я всегда ее жалел, даже не знаю почему.

— Очевидно, вы были не таким, как Коссаки.

— Вы очень добры, если так говорите, но я отлично знаю, каков я на самом деле.

Уилли снял зеркальные очки, открыв черные впадины на месте глаз, почесал переносицу и вновь водрузил очки на место.