100 великих свадеб - Елена Прокофьева

А в августе 2001 года праздновали свадьбу, в возможность которой, в самом начале этой истории, никто не верил. 23 августа была устроена вечеринка в парке королевского дворца для друзей жениха и невесты, а 24-го — торжественный ланч для старшего поколения, представителей монархических дворов Европы, прибывших на свадьбу, а затем гала-ужин во дворце, который транслировался по телевидению. У будущей супруги кронпринца было немало поклонников и не меньше противников, но теперь уже и вторые не могли не признать — вот оно, почти осуществившееся блестящее будущее этой «девушки из соседнего двора», до кульминации один шаг.

И он был сделан 25 августа. Кафедральный собор Осло был убран цветами, а у входа в него Хокон ожидал свою невесту. Они отступили от традиций, и к алтарю Метте-Марит пошла не со своим отцом, а с любимым человеком. А её сын от первого брака, Мариус, которому было тогда четыре с половиной года, был на маминой свадьбе пажом.

Платье невесты от норвежского дизайнера Уве Хардера Финсета, было простым, но гениальным в этой обманчивой простоте — оно украсило Метте-Марит больше, чем любые пышные творения всемирноизвестных кутюрье. Короче говоря, она была в нём прекрасна — а не платье было прекрасно на ней. Длинные рукава, красивое декольте в форме каре и широкая юбка — больше сотни метров тончайших шёлкового крепа и тюля цвета слоновой кости ниспадали, струились, текли, как река, лежали, как облако, и под стать им была длинная фата (она была куда длиннее шлейфа, он — около 2 м, а фата — около 6 м). Есть трогательная фотография, где жених и сама королева Соня, в своём ярко-изумрудном платье, сидя на корточках расправляют Метте-Марит шлейф и фату.

И нельзя не отметить, что тот свадебный наряд очень походил на тот, в котором Мод Уэльская, одна из самых элегантных дам своего времени, выходила замуж за будущего короля Норвегии Хокона VII в 1896 году. Что ж, иногда вдохновляться модой прабабушек очень полезно!

Светлые волосы будущей принцессы были гладко зачёсаны и украшены бриллиантовой тиарой (пусть и не старинной, но достаточно старой, сделанной в 1910 году), подарком от короля и королевы. Бриллиантовая тиара «Маргаритки» — она походит на венок из маленьких цветов — ничуть не хуже, а то и лучше сказочных хрустальных туфелек.

А букет был необычным — длинная гирлянда из виноградной лозы, орхидей, роз и прочего. Она свисала с запястья невесты, но сделана при этом была так, чтобы не повредить тонкую ткань платья. Метте-Марит принимала активное участие в разработке идеи одного из своих главных свадебных аксессуаров. Ведь туфельки, будь они хоть хрустальными, никто особо не разглядит, а вот букет…

Церемония венчания длилась час, и во время ее многие плакали, не исключая и саму невесту. В речи епископа, обращённой к молодым, были такие слова: «Вера, надежда, любовь… Но сильнее всех любовь. Вы выбрали нелёгкий путь, но любовь победила». А завершил он её предложением «перевернуть страницу и начать новую главу».

И Хокон с Метте-Марит начали её. Но это не означало, что самые лучшие страницы предыдущей жизни будут вырваны, отнюдь. И с балкона королевского дворца, когда восторженная толпа ожидала поцелуя жениха и невесты, теперь уже кронпринцесса Метте-Марит показала, подняв на руки, маленького Мариуса, первого и пока единственного пасынка в семье подобного уровня, то есть наследников европейских престолов.

А дальше было всё то, что можно ожидать от такой свадьбы, — банкет с огромным свадебным тортом, танцы — и отец Метте-Марит гордо танцевал с самой королевой Соней, а её мать — с королём Хоконом, фейерверк, отъезд молодых на королевский корабль и последовавший за этим буквально тайный побег на медовый месяц в Нью-Йорк…

В своей речи, обращённой к жене, принц Хокон не обещал ей жизни беззаботной и лёгкой, зато обещал интересную и насыщенную. И это оказалось чистой правдой.

Но главное — Хокону не пришлось отречься от прав на престол, как в своё время это пришлось сделать английскому королю Эдуарду VIII. Его не поставили перед жёстким выбором — любимая женщина или трон, за что он перед свадьбой и поблагодарил свою семью и страну. Она, его избранница, «такая, как все», как о ней говорили, и даже неидеальное прошлое не смогло помешать браку с принцем.

Такая свадьба и означает — наступили новые времена. Не лучше, не хуже. Просто — новые!

Виллем-Александр, принц Оранский, и Максима Соррегьета

2002 год

Аргентинка Максима Соррегьета и её принц (правда, в тот момент он не ехал на белом коне) встретились в апреле 1999 года на фестивале в Андалузии. Позднее они рассказывали, что принц представился ей просто Александром, и позднее, когда признался, что он наследный принц Нидерландов, Максима поначалу просто не поверила. Их отношения развивались достаточно быстро — уже в августе начали просачиваться первые слухи об их романе, на Новый год Виллем-Александр пригласил Максиму в Индию, куда отправилась королевская семья; в марте 2000 года Максима переехала в Брюссель, а 19 января 2001-го последовало предложение руки и сердца. (Это произошло, когда пара каталась на коньках — и когда уставшая Максима, наконец, взмолилась и попросила о передышке, тут-то и оказалось, что в кустах парка спрятаны букет роз и бутылка шампанского, а принц готов задать «самый важный вопрос».)

Но тут сказалось то, что Виллем-Александр — наследник престола. По закону принц Оранский должен был получить от парламента разрешение на свадьбу, и на пути внезапно встала семья Максимы. Нет, дело было не в том, что она не была аристократкой; однако её отец был в своё время министром сельского хозяйства в правительстве печально известного аргентинского диктатора Хорхе Виделы. Так что разрешение принц получил только тогда, когда сошлись на компромиссе — отец невесты не ступит на территорию Нидерландов и не будет присутствовать на свадьбе. Мать Максимы, из солидарности, тоже отказалась ехать, так что свадьбу невесте предстояло праздновать без родителей. Печально, но Максима понимала, что по-другому нельзя.

30 марта 2001 года было официально объявлено о помолвке, в мае Максима приняла нидерландское гражданство, а 2 февраля 2002 года — красивая дата! — в Амстердаме состоялась свадьба.

Платье невесты, от Валентино, было роскошным. Длинные рукава, расширяющаяся, но не пышная юбка, небольшой вырез, приоткрывающий только шею и ключицы, с небольшим же воротником-хомутом. Никаких оборок, складок и т. д. Зато ткань была роскошной — плотный шёлк микадо цвета слоновой кости; длинный, пятиметровый шлейф был вышит белыми же цветами.

Портал церкви Ньивекерк со стороны площади Дам, где состоялось венчание Виллема-Александра, принца Оранского, и Максимы Соррегьеты

Голову Максимы венчала бриллиантовая тиара, сделанная специально для свадьбы, но из драгоценностей, давно принадлежащих королевской семье. Так, для основания тиары использовали жемчужную тиару, которую в день своей свадьбы надевала принцесса Маргрит, тётя жениха, в 1967 году. Пять зубцов, украшенных жемчугом, убрали и заменили другими, сделанными из бриллиантовых брошей, которые получила в подарок на свадьбу королева Эмма, прапрабабушка жениха, в 1879 году. Так что тиара получилась эффектной и, можно сказать, сказочной — надо лбом Максимы горели пять звёзд, пусть всего лишь бриллиантовых. Тиара придерживала столь же длинную, как и шлейф, фату из шёлкового тюля, вышитого вручную. В руках у невесты был букет из белоснежных роз, гардений и ландышей. Прибавим к этому статность Максимы и её чудесную улыбку — она не выглядела Золушкой, которой предстояло стать принцессой, она уже выглядела как принцесса.

На подружках невесты были юбки из тёмно-красного шёлкового атласа и жакеты из более тёмного бархата, в эти же цвета были одеты и пажи, и девочки с цветами; в их волосах были цветы, тоже тёмно-красные, и всё это отлично сочеталось с платьем Максимы.

Сначала была гражданская церемония — в здании бывшей торговой биржи. Помещение, где происходило заключение брака, было огромным, но присутствовали только члены семьи и близкие друзья. Мэр Амстердама обратился с речью сначала к жениху и невесте, а затем отдельно к невесте — выражая надежду, что она полюбит Нидерланды, как свою родную страну, и признаваясь, что она уже успела похитить сердца своих новых сограждан.

В эту комнату вошла Максима Соррегьета, а вышла принцесса Максима.

Затем последовала церемония венчания в старинной церкви Ньивекерк на площади Дам, рядом с королевским дворцом. В наше время она обычно используется для проведения концертов и выставок, в ней же проходят и коронации, а вот королевскую свадьбу церковь видела в первый раз.

На венчании, в отличие от гражданской церемонии, было множество приглашённых — более тысячи двухсот человек. Служба была по обряду Голландской реформаторской церкви, но, поскольку Максима — католичка, был приглашён и католический священник, друг семьи, чье поучение молодым прозвучало на испанском языке, родном языке Максимы.