НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 5 (1966) - Михаил Емцев

— Миллион лет развития, — безжалостно повторил Гриффит. — Десять тысяч веков должны миновать, прежде чем раса научится воздвигать такую феерию из хрусталя и пластиков. И этот миллион лет проходил не здесь. Миллион лет жизни оставляет на планете шрамы. А здесь их нет и в помине. Новенькая, с иголочки, планета.

— Ты убежден, что они прибыли откуда-то издалека, Дунк?

— Должно быть, так, — кивнул Гриффит.

— Наверное, с планеты Три.

— Этого мы не знаем. Во всяком случае, пока не знаем.

— Скорее всего, никогда и не узнаем, — пожал плечами Лоуренс и выплюнул изжеванный стебелек.

— Эта планетная система, — заявил он, — похожа на неудачный детективный роман. Куда ни повернись, натыкаешься на улику, и все улики страшно запутанны. Слишком много загадок, Дунк. Здешний город, металлическая планета, ограбленные планеты — слишком много всего в один присест. Нечего сказать, повезло — набрели на уютное местечко.

— У меня предчувствие, что все эти загадки между собой как-то связаны, — сказал Гриффит.

Лоуренс промычал что-то неодобрительное.

— Чувство истории, — пояснил Гриффит. — Чувство соответствия явлений. Рано или поздно оно развивается у всех историков.

Позади заскрипели шаги, и собеседники, вскочив на ноги, обернулись. К ним спешил радист Дойл из лагеря, который члены экипажа десантной ракеты разбили на планете Четыре.

— Сэр, — обратился он к Лоуренсу, — только что я говорил с Тэйлором, с планетой Три. Он спрашивает, не можете ли вы туда вылететь. Похоже, они нашли люк.

— Люк?! — воскликнул Лоуренс. — Окно в планету! Что же внутри?

— Тэйлор не сказал, сэр.

— Не сказал?

— Нет. Видите ли, сэр, им никак не удается взломать этот люк.

С виду люк был довольно невзрачен. Двенадцать отверстий на поверхности планеты сгруппированы в четыре ряда по три отверстия в каждом, словно перчатки для трехпалых рук. И все. Невозможно было угадать, где начинается люк и где кончается.

— Здесь есть щель, — рассказывал Тэйлор, — но ее едва видно через увеличительное стекло. Даже под увеличением она не толще волоса. Люк пригнал настолько идеально, что практически составляет одно целое с поверхностью. Долгое время мы и не подозревали, что это люк. Сидели кругом да гадали, зачем тут дырки. А нашел его Скотт. Просто катался здесь и увидел какие-то дырочки. Вообще-то можно было смотреть, пока глаза не вылезут, и никогда не обнаружить этот люк, если бы не счастливый случай.

— И нет никакой возможности открыть? — спросил Лоуренс.

— Пока что нет. Мы пробовали приподнять дверцу, но с тем же успехом можно пытаться приподнять планету. Да и вообще здесь не очень-то развернешься. Просто невозможно удержаться на ногах. Эта штука до того скользкая, что по ней еле ходишь. Вернее, не ходишь, а скользишь, как по льду. Страшно подумать, что случится, если ребята со скуки затеют возню и кого-нибудь ненароком толкнут.

— Я знаю, — посочувствовал Лоуренс. — Ведь я посадил ракету со всей мыслимой осторожностью, и то мы скользили, наверное, миль сорок, если не больше.

Тэйлор хмыкнул:

— Звездолет я поставил на все магнитные якоря, и все равно он качается из стороны в сторону, едва к нему прислонишься. По сравнению о этой чертовщиной лед шершав как терка.

— Кстати, о люке, — прервал его Лоуренс. — Вам не приходило в голову, что отверстия могут быть замком с секретом?

— Конечно, мы об этом думали, — кивнул Тэйлор. — Если так, то у нас нет и тени надежды. Умножьте элемент случайности на непредсказуемость чуждого разума.

— Вы проверяли?

— Да, — ответил Тэйлор. — Вставляли отвод кинокамеры в эти отверстия и делали всевозможные снимки. Ничего. Совершенно ничего. Глубина дюймов восемь. Книзу расширяются. Однако гладкие. Ни выступов, ни граней, ни замочных скважин. Мы умудрились выпилить кусок металла для анализа. Испортили три ножовки, пока пилили. В основном это сталь, но в сплаве с чем-то таким, к чему Мюллер никак не приклеит ярлыка. А молекулярная структура просто сводит его с ума.

— Значит, люк заклинился? — подытожил Лоуренс.

— Ну да. Я подвел звездолет к самому люку, мы подцепили его подъемным краном и стали тащить изо всех сил. Корабль раскачивался как маятник, а люк не шелохнулся.

— Можно поискать другие люки, — утешил Лоуренс. — Не все же они одинаковы.

— Искали, — ответил Тэйлор. — Как ни смешно, искали. Все ползали на коленках. Мы разделили эту зону на секторы и по-пластунски обшарили многие квадратные мили, пяля глаза вовсю. Чуть не ослепли — а тут еще солнце отражается в металле и наши рожи на нас глазеют, будто по зеркалу ползем.

— Если вдуматься хорошенько, — заметил Лоуренс, — то едва ли люки располагаются вплотную один к другому. Предположим, через каждые сто миль… а может быть, через каждую тысячу.

— Вы правы, — согласился Тэйлор. — Возможно, и через тысячу.

— Остается только одно, — сказал Лоуренс.

— Да, знаю, — подхватил Тэйлор. — Однако душа у меня не лежит. Здесь ведь сложная задача. Нечто, требующее нового алгоритма. А если мы начнем взрывать — значит, провалились на первом же уравнении.

Лоуренс беспокойно заерзал.

— Я понимаю, — отозвался он. — Если их преимущество выявится с первого же хода, то на втором и третьем ходах у нас не останется никаких шансов.

— Однако нельзя же сидеть сложа руки, — сказал Тэйлор.

— Нельзя, — поддержал Лоуренс. — По-моему, никак нельзя.

— Надеюсь, хоть это поможет, — заключил Тэйлор.

Это помогло…

Взрыв оторвал крышку люка и швырнул ее в пространство. Она упала на расстоянии около мили и причудливым, неровно вырезанным колесом покатилась по скользкой поверхности. Примерно пол-акра поверхности отошло вверх и в сторону и повисло, искореженное, напоминая поблескивающий под солнцем гигантский вопросительный знак.

Десантную ракету, на которой не оставили даже дежурного, удерживало на металле слабое магнитное поле. При взрыве ракета отклеилась, как плохо смоченная марка, и на протяжении добрых двенадцати миль неуклюже исполняла танец на льду.

Толщина металлической оболочки не превышала четырнадцати дюймов — по сути, папиросная бумага, если учесть, что диаметр планеты не уступал земному. Вниз, внутрь, наподобие винтовой лестницы уходил металлический пандус; верхние десять футов у него были исковерканы и разрушены взрывом. Из отверстия не выходило ничего: ни звука, ни света, ни запаха.

Семеро начали спускаться по пандусу — в разведку. Остальные ждали наверху, в лихорадочном волнении и гнетущей неизвестности.