1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

Вскоре Бирк попытался удалить военного атташе из Москвы. Свои требования он аргументировал просто: якобы Курске бездельничает, а он, посол, вынужден доставать информацию, которую обязан представлять военный атташе. В качестве успешной работы «по добыванию советских секретов» он указал на документы, подставленные ему агентурой КРО ОГПУ.

Однако Бирк не учел того факта, что аналогичный пакет документов (но более полный) доставил и Курске. И в Ревеле были удивлены, отчего столь серьезные документы посол представил в урезанном виде. И это очень хорошо укладывалось в версию ранее представленную Опперпутом. Дескать, Бирк установил тесные контакты с турецким посольством, и якобы туда и был направлен полный пакет материалов[729].

Неким катализатором стали жесткие действия НКИД, который методично отказывал в разрешениях на въезд в страну, либо добивался выдворения ряда эстонских дипломатов. В прессе чаще всего фигурирует имя секретаря эстонского посольства А. Шмидта. Бывший царский офицер, в 1918–1919 гг. служивший в экспедиционном корпусе англичан под Архангельском, к тому же ярый сторонник подписания «Балтийского Союза», он считался одним из самых успешных эстонских дипломатов. Ранее Шмидт работал в Ковно и Париже, и его появление в Москве напрямую стали связывать с возможной отставкой Бирка. Советские власти не устраивало, чтобы такой дипломат («настоящий классовый враг») возглавлял эстонское посольство в Москве. Просьба НКИД звучала настоятельно, по некоторым данным советские власти даже отказались принимать бумаги у этого дипломата[730]. Аналогичные действия были проведены и против других сотрудников эстонского посольства. Как следствие, к лету 1926 года диппредставительство Эстонии, по словам Бирка, фактически пребывало «в состоянии ликвидации».

В начале лета 1926 года Бирка вызвали для консультаций в Ревель. Посол начал готовится к отъезду. Насколько можно судить, он действительно был готов выехать в Эстонию. Так, за несколько дней до своего отъезда он заходил с прощальным визитом к латвийскому послу К. Озолсу, при разговоре обмолвился, что готов уже ехать и держит его лишь неприбытие доверенного лица, которому можно передать дела посольства[731].

Однако (через Логановского и других) Бирку сумели внушить, что его отъезд в Ревель опасен, там его ждет расправа, а во главе «заговора» стоят представители военных кругов, у которых имелись свои причины не любить посла. Явным представителем этих реакционно-настроенных военных является Курске, который якобы даже замышлял его убийство. Бирк запаниковал, и, будучи человеком нервным и впечатлительным, дал обратный ход, отказавшись выезжать в Эстонию. Именно этого и добивались в КРО ОГПУ.

Подпил масла в огонь и Логановский, сообщивший, что если Бирк не покинет Москву, то Советы будут вынуждены арестовать и депортировать его, выполнив тем самым законное требование эстонского правительства. Именно он и предложил «своему лучшему другу», попавшему в тяжелое положение, следующий план действий: громогласно заявить, что он принял окончательное решение отправиться на родину и начать паковать чемоданы, а на самом деле тайно получить турецкую визу и уехать в Стамбул. Именно в турецкой столице, по мнению Логановского, Бирк и сможет переждать бурю, чтобы затем в спокойной ситуации доказать свою полную невиновность. Бирк соглашается с подобным предоожением.

Со своей стороны Опперпут продолжает настраивать военного атташе против Бирка. Он сообщает, что по «трестовским» каналам получена информация о получении Бирком сразу двух виз — турецкой и французской. Возможно, Бирк готовится к бегству и необходимо предпринимать какие-то меры. Предлагалось либо арестовать, либо убить посланника, но Курске не решился на столь ответственные действия. Вот что писал Якушев в одном из своих писем за кордон уже после «побега» Бирка: «Мы неделю назад предупреждали эстонского военного атташе… и в результате наши опасения и подозрения оправдались, и нам грозит большая опасность»[732].

В день предлагаемого «бегства» в Стамбул эстонский посол был вызван на Кузнецкий Мост, в одно из зданий НКИД. Его встретил Логановский, который незамедлительно выдвинул Бирку ультиматум. Оказывается, Советское правительство узнало обо всех неблаговидных поступках эстонского посланника (шпионаж, финансовые махинации и контрабанда) и поражено подобным вероломством. Его считали чуть ли не другом Страны Советов, и оскорбленное советское правительство готово сообщить в прессу о «прегрешениях» дипломата, арестовать и выслать его в Эстонию. Там же Бирка ждет суровое наказание, так как у эстонского правительства уже будут доказательства его шпионства в пользу Турции. Чего стоят только тайное получение турецкой визы и подготовка к отъезду в Стамбул.

Здесь имеется два варианта развития событий. Одни утверждают, что Бирку было предложено установить негласное сотрудничество с советским правительством, но авторам очерка видится все же, что эстонскому посланнику предложили остаться в СССР, объявив о несогласии с «антисоветской» политикой своего государства. По сути, у Бирка не оставалось выбора. Надежда, что в Эстонии к нему отнесутся трепетно, отсутствовала, да и Советы не собирались выпускать его из страны.

Ему дали время для размышления, и Логановский вышел из кабинета, оставив дипломата одного. И тут Бирк совершает непредсказуемый поступок: он сумел незаметно выйти не только из кабинета, но и из здания на Кузнецком Мосту и исчезнуть в неизвестном направлении[733].

Узнав о побеге, сотрудники ОГПУ начали поиски беглеца. Вскоре Бирк был опознан и задержан на советско-финском переходе Белый Остров. В его поисках и аресте принял личное участие Кияковский. При задержании он выступил в роли сотрудника НКИД СССР Петровского[734]. При аресте иностранного дипломата чекисты изрядно намяли ему бока, а затем отправили на одну из подмосковных загородных дач КРО ОГПУ.

Далее произошли события, о которым мы уже рассказывали, последовало несколько пропагандистских выступлений о том, как «хорошо в стране советской жить». Кстати, интересный факт: в составлении текста этих речей активное участие принимал «лучший друг» Бирка Мечислав Логановский.

Можно сказать, что в КРО ОГПУ праздновали успех. Им удалось не только продлить на некоторое время «жизнедеятельность» «Треста», но и организовать широкомасштабную информационную войну против готовых вступить в антисоветский союз Польши и Эстонии.

В сентябре 1926 года Бирка отвезли в один из закрытых домов отдыха ОГПУ близ Воронежа. Затем дипломат под охраной переехал на Кавказ, где в одном из закрытых санаториев занимался «восстановлением своего пошатнувшегося здоровья». Здесь во время одной из горных прогулок ему удалось встретиться со своим приятелем, сотрудником финского посольства, которому он и рассказал обо всех перипетиях лета 1926 года. И это было только начало. В марте 1927 года Бирк совершает свой очередной побег. Во время одной из прогулок по Москве, близ Воробьевых гор, у одного из его охранников начался приступ астмы. Напарник бросился помогать своему коллеге. Эстонский дипломат, поняв, что судьба дает ему очередной шанс, бросился бежать. Поймав извозчика, он быстро покинул место происшествия. Не имевший документов и опасавшийся за свою жизнь Бирк укрылся в норвежском посольстве[735]. В мае 1927 года он выехал в Эстонию.

Это «бегство в прошлое» обернулось для контрразведчиков серьезным нагоняем, в числе пострадавших оказались Артузов, Стырне, Белобров (временно заменивший Кияковского на посту начальника 2-го отделения КРО). Одновременно назревал и международный скандал, подобные провокационные действия против представителя зарубежного государства могли привести к нежелательных последствиям в международных отношениях. В Наркоминделе царило паническое настроение, как всегда, там во всем винили «авантюристов» с Лубянки.

А тем временем ситуация в эстонской столице разворачивалась отнюдь не в сторону пострадавшей стороны. Бирк был взят под стражу, ему были предъявлены следующие обвинения: а) будучи представителем в Москве «…без веских причин и умышленно не исполняя распоряжений министра иностранных дел и главы государства, не вернулся в Ревель»; б) намеренно действуя в пользу иностранного государства, разглашал без разрешения эстонского правительства в советском органе [печати] «Известия» тайны эстонского государства»[736].

Бирк не призвал себя виновным, и утверждал, что стал жертвой провокации советских спецслужб. Доказать свою правоту ему было трудно, если бы не его адвокат. В мае 1927 года адвокат Бирка Ф.Д. Рыук выехал в Гельсингфорс, где выслушал и запротоколировал показания бывшего секретного сотрудника Оперпутта-Стауница о «противоправной деятельности ГПУ» в отношении Бирка и эстонской миссии в Москве. Именно эти показания стали чуть ли не основными для решения суда. Мало того, они совпали не только с рассказом самого Бирка, но и с целым рядом показаний других свидетелей[737]. В ноябре 1927 года Верховный суд Эстонской республики вынес оправдательный приговор А. Бирку. Он был оправдан по обвинению государственной измене, но был отстранен от государственной службы «за невыполнение приказа правительства»[738].