Милли Брэди меняет профессию - Джилл Мэнселл

Милли задрожала. Ей вовсе не улыбалось выслушивать сейчас лекцию на тему «ты прекрасная девушка, но...».

И не только сейчас.

Наблюдая, как мимо проплывает такси, Милли беспечно произнесла:

— У меня идея получше. Давай не будем говорить об этом.

Хью проигнорировал ее предложение.

— Я не связался с тобой после той ночи, потому что чувствовал вину перед своей женой. Потом, прежде чем я смог извиниться, я узнал о твоем соглашении с Орлой. — Он сделал паузу. — Я решил, что ты ей рассказала о нас.

— Я не рассказывала.

— Теперь я это знаю.

Он сидел рядом с ней на скамейке, сцепив руки и упираясь локтями в колени. Это все, что он хотел сказать? Милли затаила дыхание и позволила себе надеяться, хотя и осторожно.

— Ты бы мог спросить меня.

— Да, знаю. Слушай, мне жаль.

— Ладно. Извинения принимаются. — Милли почувствовала, что ее желудок снова перекручивает. Хью собирается ее поцеловать? Она повернулась, совсем немного, чтобы ему было удобнее, если он соберется. Она была неисправимой оптимисткой, поэтому ее надежда еще немного окрепла. Но, судя по его виду, он не собирался схватить ее в объятия и поцеловать. Его взгляд по-прежнему был устремлен на мостовую.

Потом он заговорил, было ясно, что ему нелегко.

— Я еще кое о чем жалею. О той ночи. Этого не должно было случиться.

Что? О чем ты говоришь? А вслух она пробормотала:

— О.

— Я один в этом виноват. Мне не следовало вот так появляться у твоего дома. Не знаю, что на меня нашло. Понимаешь...

— Нет-нет, все нормально, это уже неважно. — Милли говорила быстро, чтобы не дать ему возможности перейти к тому, что она «прекрасная девушка», возможно, даже «славный парень». — Я знаю, что ты пытаешься объяснить, но в этом нет никакой необходимости. Это было нечто сиюминутное, вот и все. Просто одноразовый опыт. Я уже практически забыла, что это вообще произошло.

— Правда?

— Правда! Боже, это уже ничего не значит. А теперь мы можем поменять тему разговора? Поговорим о чем-нибудь еще?

О чем-нибудь более доступном, например о квантовой физике?

Хью посмотрел на нее сбоку и хитро улыбнулся; он уже не скрывал, что ему стало легче.

— «Поменять тему разговора»? — задумчиво повторил он. — Обычно я ненавижу, когда так говорят.

— Серьезно? А я ненавижу, когда говорят, что отправляются в «шикарный ресторан». — Милли знала, что начинает болтать лишнее, но ей было все равно. Лучше уж это, чем выслушивать объяснения, почему кто-то тебя не любит. — Я хочу сказать, «шикарный». Не переношу это слово! А заказать «роскошную еду»... что это такое? Как еда может быть роскошной?

— Жевать печенье, — сказал Хью. — Это выражение я не выношу. «Жевать» — противное слово. Сразу понятно, что имеется в виду «чавкая».

Радуясь, что можно поиграть в такую игру, Милли воскликнула:

— А я ненавижу, когда кто-то говорит: «О, Цветочек сегодня в ударе», а ты понимаешь, что он имеет в виду свою машину. Некоторые считают, что это мило — давать своей машине ласковое прозвище, и всегда выбирают что-то тошнотворное — Пушок, или Пончик, или Эрик.

— Мужчины так не делают, — заметил Хью. — Только девушки.

— Продолжай, — потребовала Милли. — Твоя очередь.

— Члены «Созвездия Столовой Горы», — быстро сказал он. — Люди, которые хотят доказать, какие они умные, и любят упоминать в разговоре о том, что их коэффициент интеллекта двести пятьдесят. Потому что иначе кто-то может решить, что они тупые.

— Я в «Созвездии» с прошлого года, — сообщила Милли. — А коэффициент интеллекта у меня больше шестнадцати тысяч.

— А мою машину зовут Колокольчик, — парировал Хью.

— Мне всегда хочется врезать человеку, который повторяет: «О. Мой. Бог».

— А меня коробит, когда кто-то говорит: «Это проще пареной репы».

— Послушай, — весело заявила Милли, — между нами, мы очень много вещей ненавидим.

— Ага, здорово, верно?

Они улыбнулись друг другу. Хью встал и протянул ей руку.

— Мы быстрее поймаем машину на площади, если ты не возражаешь против такой прогулки.

— Знаешь, что я ненавижу больше всего? Когда вокруг тебя начинают суетиться, хотя ты прекрасно себя чувствуешь. — Чтобы доказать, как прекрасно она себя чувствует, Милли специально проигнорировала протянутую руку.

— Следующий раз, когда ты рухнешь без сознания в ночном клубе, я оставлю тебя валяться на полу. — Оглянувшись на нее, он небрежно добавил: — Кстати, мне совсем не улыбается идти по улице с девушкой, у которой платье заправлено в трусы.

— Не-е-ет! — Милли испуганно похлопала себя руками по бедрам. Удостоверившись, что ее платье в трусы не заправлено, она шлепнула Хью по руке.

— А еще я ненавижу две вещи, — сказал Хью. — Агрессивных женщин. И женщин, у которых нет чувства юмора.

— Ненавижу мужчин, которые пользуются противным лосьоном после бритья.

— А меня раздражает, когда звонят по телефону, изображая нелепые акценты, и просят разгадывать кроссворд.

— Все было не так! — воскликнула Милли. — Ты сам захотел, чтобы я сообщила тебе подсказки к кроссворду. Тебе не терпелось покрасоваться своей эрудицией. А этого я в мужчинах вообще терпеть не могу.

— Я пытался тебе помочь. Мне было тебя жаль, потому что ты такая тупая. Впрочем, это типично для мужчин. Мы не можем удержаться, если есть возможность показать свое превосходство. Вот сюда. — Хью показал на вход в парк. — Так мы срежем путь до площади.

— И еще я ненавижу, когда приезжие считают, что лучше знают, как срезать путь, чем те, кто прожили здесь всю жизнь.

Он рассмеялся; она видела, как блеснули в темноте его зубы — белоснежный результат действия «Персила».

— Отлично. Будем делать все по-твоему. Скажи мне, как быстрее добраться до площади.

— Через парк, дурачок.

— А это, — объявил Хью, — мне нравится. Люблю девушек, которые признают, что были не правы.

— Я не сказала, что была не права. — Милли была в ударе. — Я только сказала, что на этот раз ты случайно оказался прав, но не надо из этого делать вывод, что ты всегда все знаешь лучше. Потому что на самом деле я Королева Коротких Путей Ньюки. Показывать мне короткий путь — это то же самое, что показывать Делии Смит, как лучше печь торт. Или демонстрировать Михаэлю Шумахеру, как срезать углы на трассе.

— В общем, яйца курицу не учат, или не учите бабушку есть сырые яйца, — с серьезным видом кивал Хью.

— Ух, ненавижу это выражение. Меня от него тошнит.

— Это потому, что ты пытаешься ничего не воображать, а не получается? И ты видишь, как вокруг ее морщинистого рта остается скорлупа, а желток стекает по ее волосатому подбородку?