Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Логен побрел дальше, через широкие дворы и аккуратные садики, мимо журчащих фонтанов и горделивых статуй, по чистеньким улочкам и широким проспектам. Он поднимался и спускался по узким лестницам, пересекал мосты, перекинутые над потоками, над дорогами, над другими мостами. Он видел стражников в разнообразных роскошных мундирах возле сотни ворот, стен и дверей, и каждый из них оглядывал северянина с недобрым подозрением. Солнце всходило все выше, высокие белые здания проплывали мимо, а Логен наконец понял, что стер ноги и почти заблудился. Шея его заболела, потому что он постоянно задирал голову и смотрел вверх.
На месте оставалась лишь чудовищная башня: она вздымалась высоко-высоко над городом, и рядом с ней огромные здания казались крохотными. Она была видна отовсюду, ее всегда можно было заметить над верхушками крыш в отдалении. Логен медленно приближался к башне, пока не очутился в каком-то заброшенном тупике возле цитадели, в ее тени.
На краю заросшей лужайки, около большого ветхого строения – оно заросло мхом и плющом, а с его крутой проседающей крыши осыпалась черепица – стояла старая скамейка. Логен плюхнулся на нее, перевел дух и принялся разглядывать громадную массу там, над стенами, – черный силуэт, словно вырезанный в голубом небе, рукотворную гору из мертвых голых камней. Ни одно растение не цеплялось за эту глыбу, ни клочка мха не виднелось в щелях между огромными блоками. Дом Делателя, так назвал его Байяз, не походил ни на один из домов, знакомых Логену: без крыши, без единой двери или окна. Просто пучок мощных каменных столбов с острыми углами. Зачем понадобилось строить такую громадину? И кем, собственно, был сам мастер Делатель? Неужели все, что он сделал, – вот это гигантское, никому не нужное сооружение?
– Вы не возражаете, если я присяду?
Перед Логеном остановилась женщина – во всяком случае, ее он скорее назвал бы женщиной, чем тех странных бесплотных созданий в парке. Симпатичная темноволосая женщина в белом платье стояла и смотрела на него сверху вниз.
– Я? – переспросил он. – Нет, я не возражаю. Забавно, но больше никто не хочет со мной сидеть.
Она опустилась на дальний конец скамейки, оперлась локтями о колени и положила подбородок на руки, без интереса поглядывая вверх, на нависающую башню.
– Возможно, они вас боятся.
Логен проводил глазами человека, что спешил мимо со стопкой бумаг под мышкой, уставившись на северянина расширенными глазами.
– Я начинаю думать то же самое.
– Вы действительно выглядите немного… опасным.
– То есть страшным – вы ведь это слово искали?
– Я обычно нахожу слова, которые ищу. Я сказала – опасным.
– Что ж, внешность обманчива.
Она приподняла бровь и медленно окинула его взором сверху донизу:
– Так вы, наверное, мирный человек?
– Хм-м… не совсем.
Они сидели, искоса посматривая друг на друга. Женщина не казалась ни испуганной, ни высокомерной, ни даже просто любопытствующей.
– Почему вы не боитесь? – спросил Логен.
– Я родом из Инглии и знаю ваших людей. Кроме того, – она положила голову на спинку скамьи, – больше никто не станет разговаривать со мной. Я отчаянная.
Логен покачал обрубком своего среднего пальца взад и вперед, стараясь отогнуть его как можно дальше.
– Да, похоже на то. Я Логен.
– Хорошо вам. А я никто.
– Каждый человек – кто-то.
– Только не я. Я никто. Я невидима.
Логен нахмурился и посмотрел на нее: она сидела вполоборота к нему, в лучах солнца, откинувшись на спинку скамьи. Ее длинная гладкая шея была вытянута, грудь мягко вздымалась и опускалась.
– Я вас вижу, – возразил он.
Она повернула к нему голову:
– Вы… вы джентльмен.
Логен фыркнул. Кем только его ни называли в свое время, но только не так. Однако женщина не разделяла его веселья.
– Я здесь чужая, – сказала она.
– Как и любой из нас.
– Да. Но это мой дом. – Она поднялась со скамьи. – До свидания, Логен.
– Прощай, никто.
Она повернулась и медленно пошла прочь. Логен смотрел ей вслед, качая головой. Байяз прав: место это странное, но люди здесь еще более странные.
Логен проснулся, болезненно дернувшись, моргнул и повел дикими глазами вокруг себя. Темно. Нет, не совсем темно, конечно, поскольку здесь всегда слабо отсвечивали огни города. Послышался какой-то звук, но теперь все стихло. Жарко. Жарко, тесно и невыносимо душно, несмотря на липкий сквознячок от открытого окна. Логен простонал, откинул влажное одеяло, смахнул с груди пот и вытер руки о стену позади себя. Свет раздражал его даже через сомкнутые веки. И это была не худшая из проблем. Хочешь сказать про Логена Девятипалого – скажи, что ему надо отлить.
К несчастью, в этом месте никто не мог просто пописать в горшок. Зато здесь имелась специальная штука вроде плоского деревянного уступа с дыркой, помещавшаяся в отдельной маленькой комнатке. Логен заглянул в ту дырку в первый день, когда они прибыли сюда, недоумевая, для чего она может предназначаться. Там было очень глубоко и плохо пахло. Малахус потом объяснил ему это бессмысленное варварское изобретение: туда надо садиться – прямо на жесткое дерево, чтобы неприятный сквозняк обдувал твои яйца. Такова уж цивилизация, насколько мог понять Логен: людям нечем заняться, и они выдумывают способы сделать простые вещи сложными.
Он выбрался из постели и двинулся в ту сторону, где, как он помнил, была дверь. Он нагнулся вперед и ощупывал руками воздух перед собой: слишком светло, чтобы спать, но слишком темно, чтобы толком что-то разглядеть.
– Долбаная цивилизация, – пробормотал он, возясь с защелкой на двери.
Наконец, осторожно ступая босыми ногами, он выскользнул в большую круглую комнату между спальнями.
Там было прохладно. Голая кожа обрадовалась холодному воздуху после влажной жары в спальне. Почему он не лег спать здесь вместо этой духовки в спальне? Не вполне очнувшись от мучительной сонной одури, Логен щурился на тонувшие в тени стены и пытался вычислить, какая из дверей ведет к дыре для опорожнения. При его везении можно ненароком вломиться в спальню Байяза и помочиться на первого из магов. Подходящее дело, чтобы улучшить дурное настроение волшебника.
Логен шагнул вперед и с грохотом ударился обо что-то – врезался ногой в угол стола. Выругавшись, схватился за ушибленную голень и тут вспомнил про кувшин. Он нырнул вперед и едва успел поймать уже падающую посудину за край. Теперь глаза Логена немного приспособились к полумраку, и он даже слабо различал цветы, нарисованные на холодной блестящей поверхности. Он хотел поставить кувшин обратно на стол, как вдруг его осенило.
