Отвага - Игорь Бестужев-Лада

За сутки до заступления на боевое дежурство я получил первое письмо от отца. Раньше нам никогда не приходилось переписываться, если не считать далекого летнего месяца, когда я, мама и Володя жили у каких-то наших дальних родственников в маленьком приморском поселке неподалеку от Сочи. Но тогда мне было всего одиннадцать лет. Потом мы практически никогда не расставались надолго. А теперь я вышел, как говорится, на самостоятельную стезю, служил от отца за тысячи километров, и мне было любопытно, какое письмо написал мне отец. Характер его я, разумеется, изучил хорошо и не без оснований предполагал, что письмо будет соответствовать характеру — немногословное, деловое и от этого — внешне суховатое.

Я не ошибся.

«Здравствуй, Сашок! — писал отец. — Вчера я узнал твой точный адрес и, не дожидаясь письма от тебя, решил немедленно написать.

Что я могу тебе сообщить?

Во-первых, мне лично по душе те места, куда тебя направили. Не совсем там, но очень близко от твоего теперешнего гарнизона мне пришлось служить в молодости, еще до женитьбы. Я был доволен, хотя климат там суров, а когда дойдет мое письмо, наверное, выпадет уже первый снег…»

Я машинально взглянул в окно — снега не было. Но он уже шел, дня два назад. Повалил неожиданно, странный и красивый на фоне зеленых кедров, но пролежал всего с полчаса.

«…Думаю, и тебе должны понравиться те места. Это совсем не то, о чем говорят «дыра». И если уж быть честным, эти так называемые «дыры» существуют более в воображении некоторых офицеров и их не годных к военной службе жен.

Во-вторых, моя проблема решилась — очень неожиданно и лучше, чем я предполагал: меня переводят в Москву…»

Значит, Москва. И по нашему ведомству. Кем? У меня мелькнула мысль: а вдруг ему по службе придется и сюда нагрянуть. Вполне возможно. И в отпуск теперь я поеду в Москву. Это же прекрасно! Отцу дадут же какую-нибудь квартиру!

«…Откровенно говоря, я особенно в столицу и не рвался, мне просто хотелось побыстрей уехать из нашего города, где меня одолевает страшное одиночество. Но раз все решилось так — пусть будет так. Значит, командование считает, что на этом месте от меня будет больше пользы.

И вот еще что, Сашок.

Перед твоим отъездом нам как-то не удалось серьезно поговорить, точнее — я не успел или не сумел сказать тебе то, что хотел и обязан был сказать и как отец, и как человек, отдавший армии почти четверть века. Ты не обижайся, я не собираюсь тебя поучать, ты сам взрослый и умный, и то, что я тебе скажу, — наверно, и есть самые наипрописные истины. Но я их все-таки скажу — так мне будет легче, ибо я исполню свой долг.

Извини, что по пунктам.

1. Никогда не старайся возвыситься над людьми — не в смысле звания или должности (тут я желаю тебе всяческих успехов), а в смысле отношения к ним, в оценке их и своих служебных и прочих возможностей, не выделяй себя из коллектива, в котором служишь. Самое страшное в армии — одиночество, одиночество, порождаемое естественной неприязнью ко всякому зазнайке и выскочке.

2. Никогда не роняй своего человеческого и офицерского достоинства — ни перед старшим, ни перед младшим, ни перед начальниками, ни перед подчиненными. Этому нет оправданий. Среди настоящих людей достоинство и честь ценятся выше жизни.

3. Командуя подразделением, избавь тебя бог иметь любимчиков или опальных. Для всех своих солдат и сержантов ты должен быть одинаково строг и одинаково справедлив, а главным регулятором твоего отношения к ним должно быть объективно оцениваемое качество их службы.

4. Никогда не рискуй своим командирским авторитетом, то есть не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, не делай того, чего не умеешь делать. Смешно и грустно выглядит человек, пытающийся учить других тому, чего он не умеет делать сам.

5. Ни на йоту не поступаясь принципами и духом уставов и законов, умей поставить себя на место человека, с которым тебя свели деловые отношения, и умей понять мотивы его поступков. Только в этом случае ты сможешь быть справедливым до конца.

6. Самое трудное для любого человека — сказать: «Я был не прав». Умей отстаивать свои решения и свои убеждения, но и умей так же с достоинством признавать свои ошибки. Это не умалит твоего авторитета, но прибавит уважения окружающих.

7. Никогда не повышай голоса. Крик — признак слабости, а не силы.

8. Никогда не наказывай сгоряча. Помни древнюю мудрость: «Я наказал бы тебя, если бы не был сейчас так зол».

9. Никогда не забывай поощрять отличившихся и достойных. Поощрение вовремя и справедливо — величайший импульс для достижения успехов в дальнейшем.

10. Будь всегда ровным и плохое и слишком хорошее настроение никогда не бери с собой на службу.

Видишь, получилось десять заповедей. Я знаю, что почти все из сказанного здесь для тебя не ново. А мне стало легче.

Каковы мои планы? На новом месте службы я должен быть ровно через неделю. Дела здесь буду сдавать пока заместителю. Главная трудность, которая меня ждет, — это перевозка книг и размещение их на новом месте. Все могу продать или оставить, но не книги. Заказал десяток ящиков, а потом придется в контейнер — все-таки около трех тысяч томов…»

Я очень отчетливо представил себе нашу большую опустевшую квартиру в Энске, стеллажи с книгами… Теперь там предпереездная суета и беспорядок. Отец один — сидит за столом и пишет мне письмо. Вечер, горит только настольная лампа, и, может быть, тихо играет по радио музыка. С тех пор, как не стало мамы и Володи, отец слушает только спокойную и печальную музыку.

«…Пришлось прервать письмо — неожиданно зашла Александрина, спросила, не сообщил ли ты свой адрес, так как, по ее словам, ты должен был сообщить ей адрес для дальнейшей передачи Борису Ивакину. Я сказал, что письма от тебя еще не было, задержка связана, видимо, с устройством на новом месте и дальностью расстояния, но что твой адрес я установил другим путем и могу ей дать…»

Рина… Пришла сама. Ах, если бы отец написал, как она выглядела, какие у нее были глаза, какое настроение, какой голос, какие — точно! — слова она говорила, сколько минут пробыла, я мог бы тогда многое понять, я, наверное, смог бы понять главное: чем вызван этот визит — кому нужен мои адрес, — ей самой или только чтобы переслать Ивакину?

«…Я думаю, что ты не обидишься на меня за то, что я дал Александрине твой адрес. Вероятно, она тебе тоже напишет».

И все?

«Пиши, как идут твои дела, как началась служба (разумеется — в пределах допустимого). Каждая твоя весточка очень дорога для меня. Адресуй: Москва… Гостиница ЦДСА».