Темное обольщение - Бренда Джойс

— Я потрясен, Малкольм. С каких пор ты стал отрицать, что тебе хочется женщину? Не волнуйся. Если тебе она не нужна, я с радостью восполню твое равнодушие к ней. Коль ты не желаешь отведать ее удивительной жизненной силы, то я не премину это сделать сам, И даже, если я не сумею переманить тебя на свою сторону, то просто уничтожу, как уничтожил Брогана, а она тем временем будет умолять меня, чтобы я взял ее снова и снова — точно так же, как когда-то твоя мать.

Морэй сверкнул глазами и вышел.

Малкольма буквально трясло от ярости. Но что это? Похоже, к его гневу примешивался страх. Боже, как он боялся за Клэр, боялся, как никогда в жизни.

Ройс сжал его руку.

— Он нарочно подначивает тебя! Не думай сейчас о матери! Не думай о Клэр!

— Да, но ведь он не шутит! Это угроза, и этот злодей ее выполнит. Ему не удалось переманить Брогана на свою сторону, зато он разрушил его семью, и до сего дня моя мать страдает! И вот теперь если он потерпит неудачу со мной, то попытается использовать Клэр и уничтожить ее!

Впервые в жизни Малкольм ощутил отчаяние — чувство, ранее ему неведомое. Ощущение было такое, будто он заперт в западне и бессилен что-либо сделать. Боже, какое жуткое чувство, и как он его ненавидит!

— Я хочу одного — защитить ее от сил зла. И вместо этого, каждый мой новый шаг лишь подводит ее ближе к его темной тени, к его удушающим объятиям!

— Ты позволил себе полюбить ее и тем самым совершил ошибку, — мрачно заметил Ройс.

С этими словами он потянул Малкольма за собой в угол зала. — Впрочем, я не надеюсь на то, что ты ее вскоре разлюбишь. Знаю, ты будешь ее любить до последнего вздоха.

— Я поклялся защищать ее, Ройс! — мрачно отозвался Малкольм. — Хотеть ее и защищать — это еще не любовь. Ты тоже совершил ошибку, влюбившись в собственную жену, и теперь посмотри на свою жизнь, что стало с тобой сотни лет спустя! Я не позволю себе подобной глупости.

Но Ройс лишь покачал головой — было видно, что слова Малкольма его не убедили.

— Я надеюсь, что ты останешься верен Кодексу и Богу. Я бы советовал тебе помолиться, причем не только Христу. Если ты будешь честен с ними, древние боги проснутся и прислушаются.

Слава Богу, эта тема была не столь болезненной.

— Я уже начал молиться, — ответил Малкольм. — Я молил Бога, чтобы он укрепил мою душу, чтобы дал мне силы сдержать в себе то, что так и рвется на волю.

— Ты сдержал зло. Ты победил. Ты одолел Морэя. Со временем тебе станет легче. А Морэй подыщет себе новую жертву.

— И сколько мне еще ждать? — воскликнул Малкольм. — Сколько времени уйдет у меня на то, чтобы по-настоящему научиться сдерживать зло?

— Ты слишком молод, — ответил Ройс и покачал головой. — И никакой прыжок сквозь время не способен изменить твой истинный возраст. Умение сдерживать себя приходит со временем. В молодости все Магистры мечтают изведать могущество. С возрастом желание ослабевает. Тебе следует избегать Клэр. Найди себе для утех другую женщину, такую, с которой у тебя не будет ненужных соблазнов!

Малкольм покачал головой.

— Мне не нужна в постели другая женщина! Мне нужна лишь она, Клэр. Тебе более восьмисот лет. Мне же всего двадцать семь! Я не могу ждать еще восемь столетий, чтобы по-настоящему полюбить ее.

До Малкольма дошел истинный смысл только что произнесенных им самим слов, и он залился краской. Нет, ему ни к чему любить Клэр — достаточно подарить ей наслаждение. Это все, что ему нужно. Ройс вздохнул.

— То, что я сказал тебе, сказал серьезно. Держись от нее как можно дальше, ибо она, в отличие от других женщин, твое искушение. И я рад, что ты оставил ее в Оу.

— Не знаю, как долго я смогу держаться на расстоянии от нее.

— Подави в себе похоть. Сразись с ней, как ты сразился с Морэем. Потому что она и есть Морэй, — с жаром произнес Ройс. — И когда эта истина откроется тебе, ты победишь.

Увы, Ройс ошибался. Похоть лишь тогда была злом, когда превращалась в зверя, желавшего для себя больше силы и власти, чем мог требовать для себя любой человек, будь он даже Магистр. Потому что на какой-то миг, когда Клэр приходила в себя после нападения Сибиллы, он испытал к ней желание, в котором не было ничего злого или низкого, ибо исходило оно от сердца, а не от чресел.

— Руари, ты когда-нибудь чувствовал женскую душу? Его вопрос явно застал Ройса врасплох.

— Во имя всего святого, о чем ты?

Малкольм почувствовал, что краснеет, и поспешил отвернуться от проницательных глаз дяди.

— Ладно, это я просто так.

Но Ройс уже схватил его за плечо.

— Когда я сказал, молись Древним, я и это сказал серьезно. Потому что только боги способны помочь тебе, лишь с их поддержкой, Малкольм, сила, которой ты наделен, останется священной силой.

Ройс был прав. С самого своего рождения он был неразрывными нитями связан с богами. Когда Броган пал на поле сражения, какая-то часть его веры дала трещину. А ведь, наверное, в тот день он был должен еще более укрепиться в своей вере. Он был рад, что вновь начал молиться древним богам. Другое дело, что даже боги порой бывают капризны в своих поступках.

Боль была нестерпимой. Хотя Эйдан и дал ей целебного зелья, чтобы боль отступила, Клэр плакала, чувствуя сквозь слезы сильные руки Эйдана. Он не проронил ни слова, пока ее тело было готово взорваться от прыжка сквозь время. Каждая косточка, казалось, была сломана, конечности будто вывернуты из суставов. Даже волосам и тем было больно!

Правда, боль быстро отступала. Постепенно Клэр заметила, что Эйдан не просто сжимает ее в объятиях. Она сама зарылась лицом в его шерстяной плащ, чувствуя, как под грубой тканью мерно вздымается его грудь.

— Тебе лучше? — спросил он ее хрипловатым шепотом.

Отвечать на вопрос не было сил. Вздохнув поглубже, Клэр сжала кулаки в надежде, что он поднимется и отстранится от нее. Вместо этого она ощутила, как Эйдан весь напрягся — боже, как хорошо знакомо ей это напряжение! Желание, похоть. Тем не менее, он встал и отпустил ее. Бледность постепенно покидала его лицо. Клэр заморгала, чувствуя на себе его теплый пристальный взгляд.

— Что это было?

Эйдан невесело улыбнулся.

— Я лишь тогда обнимаю женщину, когда хочу лечь с ней в постель, Клэр. И я не виноват, что мое тело требует от меня большего.

— Нахал, — сказала она и попыталась не упасть. Правда, ноги ее не слушались.

Вскоре ей стало понятно, что они рядом с дворцом Линлитгоу, за крепостными стенами замка, но не во внутреннем, а внешнем дворе. Более того, под ней была влажная мягкая трава. Сверху ей было хорошо видно небольшое, поразительной синевы озеро, по которому плавали лебеди, а по мосту, под развевающимися геральдическими стягами, шествовала вереница всадников, направляясь, судя по всему, во дворец.