Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу - Ян Флеминг

А в это время в зале для игр заканчивалась очередная партия. Загорелая рука Джона Стренжвейза бросила последние карты.

— Сто, — сообщил он. — И девяносто снизу.

Он взглянул на часы и встал.

— Я вернусь через двадцать минут. Закажите выпить, Билл. Я плачу. Для меня все, как обычно. И не пытайтесь тут без меня жульничать. У меня на такие вещи нюх.

Билл Темплар, генерал, звучно рассмеялся.

— Хорошо-хорошо, только не задерживайтесь. С вашей стороны шикарно — бросить карты, когда партнеры в выигрыше.

Стренжвейз был уже у дверей. Вошел негр-официант. Игроки заказали выпивку, в том числе виски с содовой для Стренжвейза. Это повторялось каждый вечер. Ровно в 6:15 Стренжвейз извинялся и вставал, даже если партия была в самом разгаре. Ему необходимо срочно позвонить в свою контору. Стренжвейз был отличным малым и достойным соперником, поэтому его партнерам волей-неволей приходилось терпеть этот ежедневный короткий перерыв в игре. Стренжвейз не давал никаких объяснений на этот счет. Впрочем, его друзья, хорошо знавшие жизнь, не отличались чрезмерным любопытством. Стренжвейз редко отсутствовал больше двадцати минут, и стало уже ритуалом, что в виде извинения он оплачивает выпивку.

Сидя за столиком для бриджа в ожидании Стренжвейза, игроки с увлечением заговорили о скачках.

На самом деле, эта отлучка была для Стренжвейза самым важным моментом за весь день. В это время он выходил на радиоконтакт, принимаемый мощной радиостанцией лондонской резиденции секретной службы, расположенной в квартале Реджент-парк.

Ровно в половине седьмого по местному времени Стренжвейз передавал свой ежедневный рапорт и получал, приказы из Лондона. Это повторялось каждый день, кроме тех случаев, когда он заранее сообщал о своей отлучке на другой остров его «территории», или когда он серьезно заболевал. Этого, впрочем, с ним еще ни разу не случалось.

В случае невыхода на связь в половине седьмого Лондон посылал повторные позывные ровно в семь — так называемый «синий» вызов. Если агент молчал и на этот раз, в семь тридцать подавался последний сигнал — «красный» вызов. После этого отсутствие ответа автоматически расценивалось в Лондоне как сигнал тревоги. Секция № 3, к которой принадлежал Стренжвейз, поднималась на ноги и должна была выяснить, что произошло с резидентом.

Даже при наличии неоспоримой уважительной причины «синий» вызов рассматривался как показатель плохой работы агента. Лондонская радиосеть чрезвычайно перегружена, поэтому все работники приучены к строжайшей пунктуальности. Надо ли говорить, что Стренжвейз никогда не прибегал ни к «синему», ни к «красному» вызову и уже давно вычеркнул их из своего цветного спектра.

Каждый вечер в половине седьмого он выходил из Королевского клуба, садился в машину и доезжал до своего дома у подножия голубых гор, откуда открывался чудесный вид на Кенсингтонскую долину. В шесть двадцать пять он пересекал холл, заходил в кабинет и закрывал дверь на ключ. Мисс Трублад, его секретарша и правая рука, тоже офицер в отставке, надев наушники и передавая позывные WXN на четырнадцатой частоте. На ее круглых симпатичных коленках лежал блокнот для стенографирования. Стренжвейз садился рядом, и, готовый к контакту, надевал вторую пару наушников. Ровно в шесть двадцать восемь он сменял мисс Трублад и ждал необычную для загруженного эфира паузу, подтверждающую, что Лондон готов к ответу.

Ежедневная железная дисциплина, вполне соответствовала характеру Стренжвейза. Он был высоким, худым, темноволосым мужчиной, казалось, способным отразить любой удар.

Стренжвейз пересек холл Королевского клуба, толкнул двери, затянутые тонкой сеткой от комаров, и спустился по ступенькам, ведущим к аллее. Он испытывал почти чувственное наслаждение от только что закончившейся партии. Он выиграл ее очень хитро и красиво. На улице посвежело, поднялся легкий ветерок. Дело, которым Стренжвейз занимался по приказу своего шефа М. вот уже две недели, проходило весьма успешно. Ему неожиданно удалось найти ценного осведомителя в китайской колонии Кингстона. Но с другой стороны, можно ли доверять сведениям, полученным от какого-то истеричного китайца? «Странная история», — подумал Стренжвейз. — «Как бы не нарваться на неприятности!» Он пожал плечами. На Ямайке никогда не происходит ничего неприятного. Наверное, и эта история — пшик. Как обычно…

Впереди он заметил ковыляющих по мостовой троих слепцов, подсчитал, что обгонит их раньше, чем дойдет до машины, и порылся в кармане в поисках мелочи. Нащупал горсть монет и достал один флорин. Он уже поравнялся с нищими. «Смотри-ка, полунегры-полукитайцы! Забавно…»

Монета упала в сумку для подаяний.

— Да благословит Вас Господь, мистер, — сказал первый.

— Господь, Господь… — эхом повторили двое других.

Стренжвейз уже держал в руке ключ зажигания. Вдруг он услышал, что постукивание палок за спиной прекратилось. Он резко обернулся. Но было уже поздно. Все трое держали в руках револьверы с глушителями. Они разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу. Один целился в живот, другой в сердце, третий в голову. Выстрелили они одновременно.

Стренжвейза отбросило, он упал на мостовую, поднял облачко пыли и замер. Умер он еще в падении.

Было шесть часов семнадцать минут. Послышалось шуршание шин, и перед тремя мужчинами остановился катафалк, украшенный черными перьями. Задние дверцы его были открыты. Мужчины бросили туда тело Стренжвейза и забрались сами. Закрыли дверцы, уложили труп в открытый гроб и уселись на стоящие по бокам скамеечки. Потом быстро стащили с себя лохмотья и надели черные шелковые плащи. Три цилиндра заменили бейсбольные шапочки.

— Чего ждешь? Поехали! — крикнул самый высокий из убийц водителю, тоже полукровке.

Затем бросил взгляд на светящийся циферблат своих часов. Шесть часов двадцать минут. Три минуты — и дело сделано! В намеченные сроки они уложились точно.

Катафалк описал величественный полукруг и, важно покачивая на ветру черными перьями, медленно покатил в сторону Голубых гор, увозя трех скорбящих людей, скрестивших в знак траура руки на груди.

— WXN вызывает WWN… WXN вызывает WWN… WXN…

Розовый пальчик Мэри Трублад стучал ключом передатчика.

Шесть часов двадцать восемь минут. Стренжвейз на минуту опаздывал. Мэри Трублад улыбнулась, думая о мчащемся по побережью черном автомобиле. Стренжвейз должен вот-вот появиться. Она уже слышала его быстрые шаги. Он наклонится к ней с извиняющейся улыбкой и наденет наушники.

— Простите, Мэри, — скажет он. — Машина никак не заводилась.

Или:

— Я был уверен, что полиции прекрасно известен номер моего «санбима». И что же вы думаете? Они остановили меня в Хаф Уэй Три для проверки документов!

Чтобы сэкономить время, Мэри достала вторую пару наушников. Она по-прежнему передавала:

— WXN вызывает WWN… WXN вызывает WWN…

На ее часиках было уже 6:29. Мэри всерьез забеспокоилась. Через несколько секунд Лондон ответит. Боже мой! Что она будет делать, если Стренжвейз не придет? Она понимала, что ей самой бесполезно и опасно пытаться передать ежедневный рапорт вместо него. Служба безопасности прослушивает все радиограммы, а у каждого агента свой неповторимый почерк. Есть специальная аппаратура, отмечающая все особенности этого почерка и способная моментально выявить чужую руку.

Пять лет назад, до отъезда Мэри на Ямайку, шеф службы контроля показал ей настоящие джунгли машин, чьи длиннющие названия внушили ей уважительный трепет. Ей объяснили, что контакт-радио автоматически подключается, когда радиограмму передает незнакомая рука. Это мера предосторожности на случай, если рация попадет к врагу. А если агента хватают и силой заставляют вызывать Лондон, ему достаточно слегка изменить почерк, чтобы предупредить спецслужбу, и его поймут совершенно безошибочно, как если бы он передал сообщение о провале прямым текстом.

Ну вот! Вызывает Лондон…

Шаги в холле… Наконец-то! Он успел. Оставалось выиграть какие-то секунды.

— WWN вызывает WXN… WWN вызывает WXN… Вы меня слышите? — спросил Лондон.

Шаги уже приблизились к двери.

Мэри Трублад спокойно передала:

— Отвечает WXN… WXN… Я вас отлично слышу.

Позади раздался грохот взрыва. Что-то больно ударило ее в бедро. Это оказался кусок замка. Она в ужасе обернулась. В дверях кабинета стоял мужчина. Нет, не Стренжвейз, а огромный негр с желтой кожей и раскосыми глазами. В его руке поблескивал револьвер.

Мэри Трублад открыла рот, чтобы закричать. На лице незнакомца появилась задумчивая, загадочная улыбка. Он медленно, с удовольствием прицелился и выпустил три пули прямо ей в сердце.

Девушка соскользнула со стула, как тряпичная кукла. Еще секунду в комнате раздавался писк лондонских позывных, петом все стихло.